Так или иначе, вот теперь Саша осознала, что по-детски боится темноты.

Ее пугали незнакомые запахи и звуки. Она не привыкла к отсутствию машин и полной тишине, не могла увидеть в темноте своей руки, потому что уличных фонарей не было, чтобы светить в ее окна. Вздрагивала от лая собак и долетавших откуда-то неясных криков, ругани. Каждый шорох травы под окном, каждый скрип старого деревянного пола или малейший шорох на чердаке казался ей как минимум шагами воров. Мысли о чудовищах и всякой нечистой силе Саша отчаянно старалась прогнать, ежеминутно напоминая себе, что она взрослая, здравомыслящая и, в принципе, не верящая в такую чепуху женщина.

Не помогало.

Наконец, часа через два, не выдержав, Саша осторожно выбралась из кровати, уговаривая себя, что нет ничего страшного в этих тенях и надо только преодолеть два метра до стены, где расположен выключатель. Она включит свет — осмотрится, успокоится и уснет, в конце концов. А пальцы все равно дрожали, и волосы на затылке шевелились, до того достоверно Саше казалось, что кто-то наблюдает за ней из темноты углов. Она вспомнила все, даже самые низкопробные ужастики, которые пересмотрела за свою жизнь, и проклинала слишком хорошую память. В уме так и крутился «Вий», но Саша очень старалась сосредоточиться на здравомыслии.

Шаг, еще один. Хотелось закричать и рвануть к стене изо всей силы, наплевав на разум, возраст и статус. Все равно никто не увидит ее позорного ужаса. Но Александра старалась, из последних сил иронизируя над собой. Как же она сможет жить здесь, если не будет спать ночью?

Это, пусть и не очень, но помогало контролировать размеренность шага. А на середине комнаты Саша вдруг замерла, отчего-то уставившись в чуть более светлый, нежели остальное окружающее пространство, силуэт окна. Раньше она как-то и не замечала, куда то выходит. Забыв о колотящемся сердце, Саша подошла поближе, едва не уткнувшись носом в вымытое ею сегодня стекло. Там, в темноте ночи, чуть рассеивая ее, горел одинокий свет в таком же окне.

«Похоже, завтра в амбулатории не будет выспавшихся врачей, если в полночь ни она, ни ее главврач не спят», с каким-то чувством облегчения подумала Саша и присела на подоконник, подтянув к себе ногу.

«Интересно, а он-то, отчего не спит?»

Мысль о том, что она не одна в этой темноте, что рядом, пусть и не очень, есть еще один живой человек, который не спит, принесла облегчение, развеяв кошмар. И не важно, что он понятия не имел о страхах и причудах Александры, не подозревал о том, что в эту минуту она стоит и смотрит на его окна так, словно бы свет в тех гарантировал — с ней не произойдет в этой темноте ничего плохого. Несущественно.

Просто страх отошел. И Саша смогла улыбнуться, поняв, что даже не знает, отчего же так сильно испугалась?

Она просидела на подоконнике еще минут двадцать, глядя на дом своего начальника и надеясь, что ей не доведется увидеть ничего такого, за что Сашу могли бы отнести к вуайеристам. Мало ли, может он там не один? А ей не имелось дела до жизни Тимофея Борисовича, просто хотелось не теять этого ощущения «не одиночества» в темноте. Наконец, полностью успокоившись и осознав, что ее уже не пугают ни отдаленные возгласы где-то в селе, ни шелест веток, ни звуки старого дома, она спрыгнула с подоконника, забралась в постель и уснула… Укрывшись, все-таки, с головой, на всякий случай, как ребенок. Но мысль о все еще светлом окне успокаивала и убаюкивала.

Засыпая, Саша улыбалась.


И все-таки, выспаться ей не дали.

Проснулась Александра задолго до звонка будильника, выставленного в телефоне на шесть утра. И нарушил ее сон дикий грохот. Во всяком случае, Саше он показался именно таким. Словно потолок обрушился. Или целое здание, как минимум.

Не до конца проснувшись, почти оглохнув то ли от этого грохота, то ли от колотящегося где-то в голове сердца, Саша подскочила с кровати и метнулась в соседнюю комнату, окна которой выходили на старый сарай, стоящий позади дома. Как раз оттуда, вроде бы, и прогремел шум.

Несколько раз моргнув, чтобы прояснить глаза, Саша уставилась в утренние сумерки, проверяя, стоит ли еще древняя постройка. Та стояла. Совершенно целехонькая. Да и, вообще, все вокруг было тихо и спокойно, даже собаки нигде не лаяли. Село спало, и только она, как дура, пялилась в окно.

Приснилось.

Точно приснилось на фоне всех страхов ночи.

Глубоко вздохнув, Саша скривила губы в усмешке над собой и отошла. «Надо бы ей собаку завести», вдруг пришла в голову мысль, «и ночами спокойней будет, и вот таких казусов избежит».

В случае реальной угрозы — пес обязательно залает, и ее предупредит, как минимум. Обдумав эту идею, Саша решила, что она здравая, а значит, стоит поинтересоваться у Семена Петровича или той же Никитичны, а может, и у отца Николая, нет ли у кого-то собаки, чтобы взять? О Тимофее Борисовиче она даже не подумала, он не казался человеком, который хочет быть информирован о составе живности своих пациентов и соседей.

Выяснив, что сейчас только половина пятого утра и у нее еще есть куча времени, чтобы поспать, Саша потерла друг о дружку немного озябшие босые ноги и отправилась в спальню.

Но не успела она пройти и половину пустой комнаты, как что-то снова громко грюкнуло.

Замерев, Саша медленно обернулась к окну, ощущая, как перехватило дыхание. Но на дворе и сейчас никого не было видно.

Памятуя о своих ночных страхах и их нелепости, Саша решила поступить как взрослый человек и смело посмотреть на то, что ее пугает. Однако, на всякий случай, прихватила с кухни скалку, оставшуюся видно, еще от предыдущих хозяев. С чем-чем, а с кухонной утварью Александра прекрасно управлялась, хоть и не в качестве оружия. Но увесистая палка в руке добавляла смелости.

Как была, в одной футболке, с распущенными, растрепанными после беспокойного сна волосами, в открытых тапках на босу ногу, Саша вышла на двор. Улица встретила ее тишиной и сонным воздухом, кое-где прорезающимся криком ранних петухов. Над огородами и палисадниками стелился туман, приглушая зелень пробившейся травы опаловым мерцанием своих капель. Тишь, да покой.

Ощущая себя крайне глупо, к тому же, сразу продрогнув от прохлады раннего весеннего утра, успев с первого же шага замочить ноги в росе, Саша, тем не менее, не отступила от решения раз и навсегда все выяснить. С сараем, хотя бы.

Медленно, несмотря на пробирающий холод, она осторожно двигалась в сторону ветхой постройки. Со стороны той не доносилось ни одного звука, и вообще, сарай выглядел на удивление безжизненно. Может там просто какая-то балка обвалилась?

Остановившись у дверей и еще раз удостоверившись, что вокруг — ни души, и никто не поджидает в предрассветных сумерках за углом, чтобы огреть Сашу чем-то по голове, она толкнула дверь. Та со страшным скрипом отворилась внутрь. Не смазанные петли были бичом этого дома.

Александра с опаской заглянула внутрь и пожалела, что не взяла какой-то фонарь вместо скалки, хоть бы мобильный — подсветила бы. А так — в темноте она все равно ничего не видела.

— Эй, здесь есть кто-нибудь? — неуверенно спросила Саша в темноту, ощущая себе еще глупее, чем до этого. — Эгей?

Ответом послужило молчание. Но Саше послышался какой-то шорох в темноте. Она вскинулась и резко выкинула руку со скалкой вперед.

— Кто здесь? — громко спросила Саша, пытаясь хоть что-то разглядеть.

Отступила, чтобы иметь место для маневра, в случае чего и, не рассчитав, задела что-то или кого-то в темноте.

Раздался громкий грохот, из мрака на Сашу начали сыпаться какие-то палки и железяки, вздымая клубы пыли. Не сориентировавшись, она дернулась, задев еще больше хлама, закашлялась.

И вдруг — громко завизжала, отпрыгнув, наверное, на метр в сторону двора, ощутив, как ей на лицо, лишая видимости, упало нечто тяжелое, царапающееся, мохнатое и явно живое! К тому же, визжащее не менее пронзительно, чем она сама.

Что-то больно ударило ногу, наверное палки продолжали падать.


Только через пару секунд растерянного ужаса, обоюдного визга, вперемешку с отчаянным мяуканьем своего обидчика и лаем всех окрестных псов, к Саше разум вернулся настолько, чтобы осознать — брыкающееся, царапающееся и топчущееся по ее голове и плечам существо — кот. Причем пушистый, большой и испуганный не меньше, чем она сама. Видно это он и шумел в сарае, опрокинув что-то в темноте.

Захлопнув рот, уже забитый шерстью из пушистого хвоста, Саша попыталась поймать своего нежданного гостя, когти которого зацепились за ее футболку, царапая плечи, а сам несчастный кот — уткнулся куда-то в район шеи, запутавшись в ее волосах.

Но у нее никак не получалось с ним распутаться, хоть Саша и пыталась высвободить паникующее животное, да самой не трястись в истерике от неожиданного… происшествия.

Вдруг рядом хрустнула ветка, кот зашипел, а потом исчез с ее лица, открыв видимость.

— Я понял, как вы оказались здесь, — Тимофей Борисович, которого она меньше всего ожидала бы сейчас рядом увидеть, с непроницаемым выражением на лице, начал выпутывать из ее волос животное. — Наверняка, ваши прошлые соседи дали взятку в облздрав, чтоб тот отправил вас подальше, если и их вы будили таким визгом, — отцепив когти кота от ткани ее футболки, он свалил увесистое животное в руки растерявшейся Саши.

— Чего вы орали? — недовольно поинтересовался ее начальник. — Котов никогда не видели? И куда выперлись в таком виде по холоду? Не лето же, или Семен Петрович дал вам дом без туалета? — Тимофей Борисович смерил ее таким снисходительным взглядом, что Саша почувствовала себя крайне глупой.

Да и шебуршащийся на руках кот не добавлял уверенности в своих силах.

— Я от грохота проснулась, — выставив вперед подбородок, как можно уверенней постаралась произнести она, не позволяя голосу дрожать после нервотрепки. — Думала, что забрался в сарай кто-то. Вор…, - она неопределенно махнула головой, только сейчас подумав, как это выглядит со стороны. Но решила не пасовать. — И не думала орать, просто он, — Саша помахала котом перед носом начальника. Тот возмущенно мяукнул на такое обращение. — На меня свалился неожиданно.

Тимофей Борисович скептично хмыкнул, скрестил руки на груди и смерил ее крайне недовольным, снисходительным взглядом.

А Саша вдруг заметила, что он одет не больше, чем она. Видно выскочил из дома, разбуженный ее визгом, натянув одни штаны, даже без футболки. И ему, вероятно, не менее холодно, чем ей.

Стало стыдно, что она человека разбудила, а ведь он меньше ее самой спал.

— И что бы вы сделали? Если бы тут и правда был вор, а не этот кот? Избили бы того скалкой? — тоном, который просто сочился насмешкой и убежденностью, что она дура, спросил Тимофей Борисович, поддев ногой отброшенное на траву «оружие».

А Саша поймала себя на том, что пялится на его голую грудь и думает о том, что Антону никогда не удавалось добиться таких ненавязчивых, но явно сильных, рельефно обрисованных мышц, сколько бы он не занимался в тренажерном зале.

Поняв, что начинает краснеть, и в уме пробормотав проклятие, Саша уткнулась лицом в шерсть виновника происходящего. Только стоять и глазеть на своего начальника ей не хватало.

— Не знаю. Это глупо, — признала она необдуманность собственных действий, — но я тогда просто испугалась и не могла уже гадать, есть тут кто-то или нет? Всю ночь промаялась, — честно высказала Саша, осознав, что теперь смотрит на его босые ноги.

Тимофей Борисович так торопился, что даже тапки не обул.

— Извините, — почти шепотом проговорила Саша, уже сгорая от стыда. — Я не хотела никого тревожить. Просто… не привыкла я к селу, и к такому крутому повороту в жизни. Простите, стресс, — усмехнулась она и заставила себя посмотреть ему прямо в глаза.

Лицо Тимофея Борисовича выглядело непроницаемой маской, да и взгляд ни о чем не говорил Саше, старающейся не замечать, что начальник-то у нее, очень даже красивый, особенно когда полуобнажен. В халате она на него, что-то, так не реагировала. Или и тут дело в стрессе?

— Я собаку заведу, — вдруг выпалила она, не зная, чем нарушить молчание, повисшее между ними.

Тимофей Борисович непонимающе нахмурился и вздернул бровь. Видно ей удалось еще больше сбить его с толку.

Где-то над их головами зашлась трелью ранняя пташка. А кот, наконец-то успокоившись, свернулся клубочком на руках Александры и довольно заурчал.

— Так, хорошо, — Тимофей Борисович глубоко вздохнул и потер рукой небритую щеку. — Стресс, примем это оправдание, весьма вероятное, кстати, и будем считать, что вы быстро его преодолеете, — совершенно серьезно проговорил он. — Давайте-ка, мы сейчас все глубоко вздохнем, после такого… — он с укором покосился в ее сторону, — веселого подъема. Вы прогоните этого кота, а я схожу к себе и принесу перекись, вату и зеленку, чтобы царапины не воспалились, — Тимофей Борисович махнул рукой в сторону ее шеи и плеч, и Саша, будто по команде, ощутила жжение, на которое до этого не обращала внимания.