Стефани Лоуренс - До безумия

На этот раз разрядка наступила быстро. Когда по телу Фебы пробежала мощная судорога, Деверелл замер, а затем снова начал делать толчки, и постепенно Фебу опять охватило возбуждение. Она наслаждалась яркими острыми ощущениями, и ей хотелось тоже доставлять удовольствие, но она не знала, как это сделать?

И тут, подняв ноги, Феба непроизвольно обхватила Джослина за талию, а он глубже вошел в нее, увеличив ее наслаждение. Каждый раз, когда Деверелл входил в нее, Феба устремлялась навстречу ему, стараясь двигаться с ним в одном ритме.

Неожиданно виконт наклонился к уху Фебы, и она почувствовала его горячее дыхание на своем виске.

– Прекратите проявлять инициативу, – прошептал он. – Лежите смирно.

Это было сказано таким серьезным тоном, что у Фебы мурашки побежали по спине.

Почувствовав, что она задрожала, Деверелл дотронулся губами до ее уха, а затем стал целовать ее мочку и шею.

– Вы лежите голая ночью со мной в постели… – снова зашептал он. – Вы – моя, не забывайте об этом. Моя гурия, рабыня, которая должна дарить мне наслаждение и делать все, что я захочу.

Ладонь Джослина погладила ее грудь и живот.

– Я могу брать вас, когда и как захочу, – заявил он. – Я могу врубаться в ваше податливое, нежное, мягкое тело, когда мне будет угодно. Вы беспомощны передо мной и не сможете воспрепятствовать мне.

Феба невольно усмехнулась: она вовсе не чувствовала себя такой уж беспомощной…

Чтобы раззадорить Деверелла, она начала похотливо корчиться и изгибаться под ним, в результате чего его толчки стали еще глубже и мощнее. Он вел себя грубо и агрессивно, и это ей нравилось. Она хотела, чтобы он забыл о ней и сам получал удовольствие, удовлетворяя свое желание, наслаждаясь ее податливым телом.

Феба напрягла мышцы лона, они сократились, сжавшись вокруг его налитого кровью члена, и виконт утратил контроль над собой. Бедра его неистово бились о ее тело, и постепенно огонь страсти охватил их обоих. Это было бурное самозабвенное соитие.

Одновременно достигнув оргазма, они в изнеможении упали на мятые влажные простыни; кровь гулко стучала у них в висках. В ушах Фебы стоял вопль Деверелла – в последний момент он выкрикнул ее имя.

Спустя несколько часов виконт, встав с постели, подобрал с пола свою одежду и начал одеваться.

– Скоро рассвет, мне надо идти, – сказал он, заметив, что Феба проснулась.

Он произнес это с явной неохотой, и сердце Фебы наполнилось радостью. Его нежелание уходить было для нее лучшим комплиментом. События этой ночи сблизили их, и она полагала, что теперь необязательно соблюдать правила приличия и другие условности, поэтому не таясь стала любоваться его мускулистым телом. Она обожала каждую его складку, каждую впадинку, каждую мышцу.

Сев на кровати и подсунув подушку под спину, она пожирала Деверелла глазами и одновременно понимала, что с ней произошла огромная перемена, после того как виконт посвятил ее в таинства любви.

Она была не настолько наивна, чтобы не заметить, что виконт всеми доступными ему средствами – словами, ласками, эротическими фантазиями – пытался совратить ее, завлечь в ловушку; он хотел, чтобы она попала в эмоциональную и физическую зависимость от него. Тем не менее она вынуждена была признать, что он поступал правильно, только так она могла избавиться от былых страхов, терзавших ей душу. Кроме того, это делало наслаждение, которое она получала во время занятий любовью, более острым и ярким.

Виконт видел ее насквозь, он как будто читал ее тайные мысли. Вообще-то ей не нравилась его проницательность, но она не могла отрицать, что с ее помощью он добился больших успехов и сделал их отношения полноценными. Ему удалось мало-помалу преодолеть ее страхи, сделать их такими же излишними, как соблюдение правил приличия или скромность в отношениях любовников.

Благодаря Девереллу Феба испытывала сейчас подлинное блаженство; сладкая истома разливалась по ее телу. Она утолила свою страсть, чувствовала себя в полной гармонии с миром и была признательна своему любовнику за это пьянящее состояние.

Признательна? Феба вдруг нахмурилась, осознав, что ее чувства к виконту вопреки ее воле были намного сильнее, чем простая благодарность; они заставляли ее сердце сжиматься каждый раз, когда она смотрела на него или когда он прикасался к ней. Прежде она никогда не испытывала подобных эмоций.

Глядя на широкую спину Джослина, Феба продолжала размышлять о своих отношениях с этим человеком. Ей не хотелось, чтобы он уходил; прежде она должна получить заверения в том, что они снова встретятся и лягут в одну постель, что они каждую ночь будут спать вместе…

Влечение Фебы только усилилось после того, как они вступили в близкие отношения, но она понимала, что это может спутать ей карты. Ее план, состоявший в том, чтобы закрутить с виконтом кратковременный роман, а потом расстаться, трещал по швам. К тому же теперь он раскрыл ее тайну: ему стало известно о деятельности агентства и ее «маленьком крестовом походе».

События прошлой ночи перевернули всю ее жизнь, и Феба не знала, что ей теперь делать.

«Как мне справиться с этим человеком?» – думала она, наблюдая затем, как Деверелл, встав с кровати, повернулся к ней, наклонился, погладил ее по щеке, а потом нежно поцеловал в губы.

– Будьте осторожны, – шепнул он, – а я заеду к вам сегодня днем.

С этими словами виконт вышел из комнаты, и Феба проводила его долгим взглядом.

Когда дверь за ним закрылась, она со вздохом откинулась на подушки и уставилась невидящим взором в купол темневшего у нее над головой балдахина. Феба понимала, что сейчас не сможет расстаться с Девереллом: ее слишком сильно тянуло к нему. Ей придется встречаться с ним до тех пор, пока она не пресытится любовными утехами и не усвоит те уроки, которые он давал ей в постели. Кроме того, получать наслаждение, ничего не давая взамен, было, на ее взгляд, неблагоразумно: Деверелл стремился сделать ее заложницей своих чувств, и она намеревалась отплатить ему той же монетой. Феба хотела действовать на равных как с виконтом, так и с любым другим мужчиной.

Сейчас ситуация складывалась в пользу Деверелла, и Феба испытывала необъяснимый трепет всякий раз, когда он подходил к ней. Она с нетерпением ждала запретных ласк, от которых приходила в чувственный восторг. Когда он смотрел ей в глаза или дотрагивался до нее самым невинным образом, ей хотелось оказаться в его объятиях и остаться с ним наедине; она мечтала о той минуте, когда он войдет в нее. Интимная близость с ним доставляла ей ни с чем не сравнимое наслаждение, и Феба понимала, что могла заниматься столь страстной любовью только с Девереллом; других мужчин для нее не существовало. Лишь он один мог посвятить ее в таинство половых отношений, в науку, которую она постигала с огромным удовольствием.

Потянувшись, она легла поудобнее, решив, что воспользуется представившимся ей удобным случаем, чтобы перенять у виконта его богатый сексуальный опыт. Это было для нее прекрасной возможностью познать себя, свой темперамент и пережить ту гамму чувств, которую испытывают женщины в минуту истинного наслаждения.

– Тем более что он уже знает о существовании моего агентства… – в полудреме пробормотала Феба и, закрыв глаза, погрузилась в сон.

Утром того же дня Малколм Синклер нанес визит в дом своего опекуна, расположенный на фешенебельной Арлингтон-стрит в центральной части Лондона неподалеку от Сент-Джеймсского Дворца. Подойдя к двери кабинета, он на мгновение замер в нерешительности, а затем постучал.

– Войдите! – крикнул Генри.

Открыв дверь, Малколм переступил порог.

Генри, седой импозантный джентльмен с властным выражением лица, сидел за массивным письменным столом, на котором были разложены какие-то бумаги, погруженный в изучение документов судебного процесса; он даже не поднял головы при появлении гостя.

Малколм с невозмутимым видом закрыл за собой дверь и, стараясь не шуметь, подошел к столу. Когда он опустился на стул, Генри наконец оторвал глаза от бумаг и взглянул на него из-под косматых бровей. Однако ему не удалось заглянуть в душу Малколма, выражение лица которого было, как всегда, непроницаемым.

– Ну, с чем пожаловал? – буркнул Генри: судя по тону, он был недоволен, поскольку Малколм оторвал его отдел.

– Похоже, у нас возникли проблемы, – спокойно произнес Малколм и устремил пронзительный взгляд на своего опекуна, терпеливо ожидая, что тот скажет. Обычно те, кто сидел на этом месте напротив Генри, сильно нервничали, но ему было не занимать выдержки и спокойствия: Малколм находился под опекой этого человека с шестилетнего возраста и, хорошо изучив его, привык как к надменности и высокомерию, так и к его неприветливому приему. Генри считал себя умнее всех, и Малколм не пытался вывести его из этого пагубного заблуждения.

Хмыкнув, Генри вернулся к работе и начал писать обвинительное заключение, поэтому некоторое время стоявшую в кабинете тишину нарушал только скрип пера.

Взгляд Малколма остановился на висевших на стене пистолетах с длинными стволами и деревянными полированными рукоятками, украшенными медными инкрустациями. Генри был одержимым коллекционером огнестрельного оружия. Малколма всегда удивляла эта безумная страсть опекуна, который в других отношениях оставался осторожным, осмотрительным человеком.

Для Малколма все эти тщательно собранные пистолеты, среди которых были дорогие старинные раритеты, не представляли никакого интереса: он считал, что оружие пригодно только для стрельбы и его нужно использовать по назначению, а не вешать на стену для созерцания.

Зато Генри был помешан на них. Когда он жаждал заполучить новый экспонат в свою коллекцию, то не останавливался ни перед чем. Так например, он выложил за один из принадлежавших Наполеону пистолетов целое состояние, и теперь, после окончания войны, когда на рынке появилось оружие бывших французских маршалов, ему срочно нужны были деньги, чтобы пополнить собрание раритетов.

Дописав фразу, Генри бросил перо.

– Какие проблемы? – спросил он, не удосуживаясь поднять глаза на Малколма.

– Та хорошенькая гувернантка Чифли, на которую у нас были свои планы, исчезла.

Генри на мгновение замер, затем недовольно сдвинул брови.

– Исчезла? Что это значит?

Малколм пожал плечами.

– Она убежала прошлой ночью, и Чифли утверждает, что побег был организован. В переулке ее ждали какие-то люди.

Генри скривил губы.

– Этот надутый индюк не может пропустить ни одной юбки. Скорее всего он, добившись своего, хорошо заплатил девушке и она скрылась с кругленькой суммой.

Малколм с улыбкой покачал головой.

– Я допускаю, что так могло быть, но в данном случае Чифли не врет. Во-первых, он действительно вне себя от ярости, а это значит, что ему так и не удалось уломать красотку. Во-вторых, синяки и кровоподтеки на его лице свидетельствуют о том, что ему изрядно досталось от тех, кто помог гувернантке сбежать. Матери Чифли сказал, что ушибся о дверь.

Генри нахмурился и забарабанил пальцами с желтоватыми ногтями по лежавшим перед ним документам, решавшим судьбу одного из подсудимых.

– Похоже, у нас появились конкуренты, занимающиеся тем же промыслом, – наконец заключил он.

– У меня есть еще кое-какие сведения. Служанки несколько раз исчезали во время больших праздников, устраиваемых в загородных усадьбах, и вот теперь пропала гувернантка из городского дома, расположенного в Мейфэре. Все это не может быть простым совпадением. – Малколм бросил на опекуна почтительный взгляд. – Каковы будут ваши распоряжения?

– Собери побольше информации об исчезновении этих девушек, – с мрачным видом изрек Генри. – Я этого так не оставлю! Если у нас действительно появились конкуренты, мы должны как следует проучить их.

Деверелл не сомневался, что может завоевать сердце Фебы только с помощью доверия, и на пути к достижению этой цели ему уже удалось многое сделать, а теперь предстояло закрепить и развить успех.

Для этого у него был четкий, ясный план, и он полагал, что если женщина спит с мужчиной, значит, она ему доверяет. Тот факт, что Феба стала его любовницей, вселил в его душу уверенность, но до победы было еще далеко. Сейчас ему следовало укрепить отношения с Фебой таким образом, чтобы она влюбилась в него и согласилась стать его женой.

Мысли о счастливом браке не оставляли виконта. Раскрыв тайну Фебы и не запретив ей руководить агентством, он еще больше сблизился с ней, и доверие Фебы к нему от этого только возросло.

В полдень виконт отправился в дом Эдит, где, переступив порог, застал Фебу и ее тетушку сидящими в глубоких креслах. Поздоровавшись с Эдит, он обратился к Фебе:

– Не хотите ли прокатиться по парку, мисс Маллесон? – Заметив, что Феба несколько озадачена его предложением, он добавил: – Сегодня прекрасная погода, и мы могли бы проехаться куда-нибудь подальше от дома, например, до Кенсингтон-Черч-стрит и обратно.