Более того, смогу ли я выдержать, что Линдси будет видеть меня в моих тапочках для душа? Я взглянула на нее.

С трудом веря, что слова срываются с моих собственных губ, я сказала:

— Я... да. В смысле да. Это было бы круто. Правда?

— О божечки, я так счастлива. — Линдси сжала мою руку. — Девон... ну, ладно, это немножко глупо, но я всегда хотела, чтобы мы лучше дружили. Я видела тебя с Кэсом, и ты просто казалась... Я просто всегда хотела, чтобы мы были ближе. Так что это будет потрясающе.

Кэс. Да. Линдси и Кэс, потенциально встречаются. Линдси и я, потенциальные соседки. Мне придется купить отсекающий звук шлемофон. Или построить бетонную стену вокруг своей половины комнаты. В любом случае, Линдси невозможно отказать. И она сейчас выглядит такой счастливой, и это странно заразно, так что я тоже была вроде как счастлива, несмотря ни на что.

— Потрясающе, — ответила я, и часть меня даже была искренна.

25

На физкультуре мы все так же занимались футболом — играли двухсторонку во флагбол [18]. Для девиц флажки представляли проблему, потому что пояса, к которым они крепились, закрывали полоску голого тела между поясом шортов и краем футболок. Но поскольку это был их главный козырь, то они компенсировали, подвязав футболки повыше.

Во вторник мы делились на команды, когда мистер Селлерс подозвал к себе Эзру. Он стоял с мистером Макбрайдом, главным тренером школьной команды, чуть дальше от нас по полю.

— Интересно, что им надо, — пробормотал Фостер, пока мы оба смотрели, как Эзра идет к ним. Мистер Селлерс и мистер Макбрайд говорили слишком тихо, чтобы их можно было услышать с того места, где мы стояли, а когда Эзра подошел к ним, мистер Макбрайд положил руку ему на плечо.

— Я знаю, в чем дело, — пропел кто-то. Это оказалась слегка беспомощная девица, которая попала в меня мячом в тот день, когда у Фостера обнаружился талант кикера. — Мой папа полицейский. Я знаю, в чем дело.

Я не знала, какое отношение к этому имеет то, что ее папа полицейский, но почти все слушали, даже те, кто — как я — притворялись, что не слушают. Фостер пристально смотрел на нее, словно предупреждая, чтобы она не вздумала сказать что-нибудь плохое про Эзру.

— Какой-то парень попал в аварию. Какой-то парень из... Лейк-Фолс или типа того. Он напился, попал в аварию и умер.

— А при чем тут Эзра? — Мой голос звучал странно напряженно.

— Ну, он был футболистом, — сказала она, как будто это самая очевидная в мире вещь. — Вроде капитаном или типа того. А у нас с ними игра на этой неделе. — Ее глаза блеснули. — Может, Эзре говорят не давить на них, потому что у них горе?

Мгновение я смотрела на нее. Что за противная девчонка.

Потом перевела взгляд на Эзру. Рука мистера Макбрайда все еще лежала у него на плече.

Эзра не выглядел так, будто только что получил известие о смерти. Его лицо было таким же равнодушным, как всегда. Однако глаза — глаза блестели так, как я никогда раньше не видела, причем не в хорошем смысле. Со своего места я видела, что что-то не так.

Может, дело не в смерти? Может, это связано с Кубком? Его выгнали из Кубка? Дисквалифицировали и вычеркнули из списка лучших игроков Америки? Может, они узнали про дурацкую статью Рэйчел Вудсон и каким-то образом поверили в чушь про накручивание показателей?

— Уверен, что дело не в этом, — сказал Фостер, сердито глядя на девицу. — Уверен, что он просто понадобился им для интервью или чего-то такого. Уверен, дело совсем не в этом.

Девица пренебрежительно взглянула на Фостера и вернулась к своим друзьям.

Я подвинулась ближе к Фостеру.

— Наверное, ты прав, — сказала я, но не знала, сколько в этом правды.

После разговора с мистером Селлерсом и тренером Эзра не вернулся. Вместо этого он развернулся и направился к командной раздевалке. У них было собственное здание — маленькое одноэтажное бетонное строение рядом с полем.

Я посмотрела на Фостера. Мы оба отделились от класса и пошли в ту сторону, стараясь не попадаться на глаза мистеру Селлерсу.

Фостер сразу вошел в раздевалку. Я немного помедлила. Я не знала, когда именно дела Эзры стали нашими, но каким-то образом стали. Так что я последовала за Фостером.

— Эзра?

Раньше я никогда не бывала в командной раздевалке. Единственное отличие, которое я заметила, — это отсутствие шторок в душе, что было необычно. И, конечно, множество писсуаров — фу, гадость.

Эзра стоял перед открытым шкафчиком спиной к нам.

— Это правда? — спросил Фостер. — Была авария?

— Да. — Эзра повернулся. В руках он держал тренировочную толстовку. Его глаза были сухими. — Да, погиб капитан Лейк-Фолс.

— О нет, — озвучил Фостер то, что не могла я. У меня внутри все застыло. — Как?

— Автомобильная авария. Они думают, что он был пьян.

— Ты его знал? — спросил Фостер.

— Мы пару раз вместе ездили в лагерь.

— Вы дружили?

Пауза.

— Да.

— Блин, — сказала я.

— Хочешь поплакать? — спросил Фостер.

— Фостер. — Выговаривать Фостеру у меня получалось естественно почти в любой ситуации.

— Я просто сказал. Многие парни считают, что плакать типа социально неприемлемо. Но если хочется, можно поплакать. Потому что это тупость.

Эзра коротко взглянул на меня:

— Я в порядке.

— Если хочешь, можем пойти к нам, — продолжал Фостер. — У меня есть продолжение про Билла и Теда.

— Все хорошо. Я в порядке. — Эзра бросил толстовку на дно шкафчика. — Вы, ребята, идите. Я сейчас выйду.

Мы оба задержались. Голос Эзры звучал обычно, но что-то в его глазах противоречило словам.

— Я в порядке, — сказал он, в его голосе слышалась твердость. — Идите, ладно?

— Конечно. — Я вытолкала Фостера перед собой. — Ждем тебя снаружи.

Новость быстро распространилась по школе, и к концу дня почти все слышали о случившемся. Лейк-Фолс находился всего через один город от Темпл-Стерлинга. У многих там жили друзья, и некоторые, несомненно, знали погибшего мальчика. Его звали Сэм Уэллс, я узнала это на седьмом уроке — математике. Он учился в выпускном классе и три года играл в стартовом составе школьной команды, и у него уже была договоренность с Университетом штата Флорида.

— Ох, Девон.

После последнего урока я проходила мимо стоявших в коридоре Кэса и Линдси. Линдси бросилась меня обнимать.

— Просто ужас, да?

Я обняла ее в ответ — а что еще мне оставалось делать? — и сказала:

— Да. Ужас.

— Представить не могу. — Она отстранилась. — Я все время думаю о ребятах из той команды... Как бы мы себя чувствовали, если бы потеряли своего капитана...

Ее глаза наполнились слезами. Кэс крепко обнял ее. Я отвела взгляд.

* * *

— Мы должны пойти на церемонию прощания, — сказал Фостер, когда я забирала его после тренировки. — Отдать дань уважения. Так сказал тренер. Это в четверг днем. Ты меня отвезешь?

— Конечно.

— У меня нет костюма.

— Думаю, ты можешь надеть один из папиных, — пробормотала я, выезжая на дорогу. — Не знаю, подойдут ли они тебе, но можно попробовать.

— Я не хочу носить его одежду, — сказал Фостер.

— Почему нет?

Я взглянула на Фостера, но он отвернулся к окну.

Минуту он молчал, а потом сказал только:

— Потому что они не подойдут.

* * *

Для церемонии прощания Фостер выбрал рубашку с галстуком. Я не стала одеваться официально, но я и не собиралась заходить внутрь. У меня было мало общего с Сэмом Уэллсом, чтобы я считала правильным присутствовать там.

Стоянка была забита, и единственное место, которое мне удалось найти, находилось дальше по улице. Поставив машину на ручник, я посмотрела на Фостера. Он пялился на приборную доску.

— Ты в порядке? — спросила я.

Он кивнул и в следующее мгновение вышел из машины и пошел к похоронному бюро.

Я прождала совсем немного, когда по тротуару быстро прошел Эзра.

Дойдя до стоянки, он остановился, немного постоял, а потом быстро развернулся и пошел обратно по направлению ко мне. На одну бредовую секунду я подумала, что он идет к моей машине, идет увидеться со мной, но он даже не поднял головы, проходя мимо.

Он припарковался дальше по улице. В боковое зеркало я видела, как он подошел к своему пикапу. Однако он не сел внутрь. Он просто стоял, уперевшись ладонями в дверь и опустив голову. Я наклонилась ближе к зеркалу, чтобы получше видеть, кажется, он разговаривал сам с собой.

Не знаю, почему я сделала то, что сделала, но я вышла из машины и пошла вдоль дороги.

Не думаю, что он слышал меня, но по мере приближения я слышала его. Приглушенно, но тем не менее разборчиво, Эзра считал вслух:

— Пятьдесят семь, пятьдесят восемь, пятьдесят девять, шестьдесят, шестьдесят один...

— Эзра?

Он резко выпрямился, чуть не споткнувшись о бордюр за спиной. И когда он посмотрел на меня, то сделал это как раньше... как будто ему потребовалось время, чтобы узнать меня. Но в этот раз было по-другому, не как обычно. На этот раз он выглядел поглощенным своими мыслями, как будто не узнал бы любого, кто ему встретится.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он.

Я не знала, имеет он в виду здесь — на церемонии прощания или здесь — на тротуаре.

— Я привезла Фостера, — выдала я обобщенную формулировку.

— Почему ты не внутри?

— А ты?

— Я не хочу слушать про него. Он был долбаным идиотом.

— Эзра.

— Да. И ты это знаешь, и я это знаю, и все это знают, но мы просто должны стоять там и слушать, как люди говорят, какая это трагедия. Но это не трагедия. Трагических смертей нельзя избежать, а смерть Сэма можно было бы.

Я не знала, что сказать, и не была уверена, что сказала бы Джейн. Романтика определенно была характерна для ее работ, но в ее книгах присутствовала и жестокая правда: иногда все получается не так, как мы того хотим. Иногда случаются потери. Иногда твоя сестра выходит замуж за отвратительного человека. Так что, возможно, Джейн просто признала бы, что в словах Эзры был некий смысл.

— Извини. — Он посмотрел обратно на похоронное бюро. — Я, наверное, говорю как полная задница.

— Я не очень компетентна в говорящих задницах, — отозвалась я, не подумав. — Ограниченный личный опыт.

Уголок губ Эзры приподнялся, примерно на полсекунды.

— Что... что ты делал? — Я показала на машину, как будто она обозначала странное поведение Эзры. — Считал?

Он просто покачал головой и продолжил молчать.

— Я могу пойти с тобой, — сказала я. — Если ты хочешь увидеть его.

— Не хочу. Это плохо?

Я сглотнула:

— Нет. Нет, не думаю.

— Это слишком. — Он снова покачал головой. — Я не... Я не могу...

Эзра замолчал, и когда он посмотрел на меня, я подумала, что он может заплакать. Я ощутила мгновенную потребность не допустить этого. Я могла бы отпустить еще одну неудачную шутку, но в голове было пусто.

Я никогда не теряла друга. Бабушек и дедушек, когда была совсем ребенком. Дядю, которого едва знала. Но я не знала, каково это — потерять друга, даже не близкого. В моей жизни присутствовало много людей, с которыми я не была близка, но даже потерю одного из них — Рэйчел Вудсон или Марии Сильва — я не могла вообразить.

Я сошла с тротуара, приблизилась к Эзре и обняла его. Он не обнял меня в ответ, и несколько секунд я чувствовала себя идиоткой, но потом он сомкнул руки вокруг меня и прижал ближе. Он был выше меня, мое лицо как раз поместилось в сгиб его шеи.

— Ты в порядке? — наконец спросила я, не отпуская его.

— Угу.

Я ощущала, как его голос эхом отдается в грудной клетке.

— Уверен?

— Нет. — Пауза. — Может, постоим так еще немного?

— Хорошо.

Так мы и стояли. И это было не столько объятие, сколько моя попытка действием выразить то, что я не могла сказать словами. Мне хотелось, чтобы Эзра не выглядел таким несчастным. Мне хотелось, чтобы он чувствовал себя в безопасности так же, как мы с Фостером чувствовали себя в безопасности рядом с ним.

Эзра несколько раз глубоко вдохнул, а потом снова начал считать.

Я не останавливала его. Не задавала вопросов. Я не понимала, но в данный момент и не чувствовала необходимости понимать. Я просто хотела, чтобы Эзра был в порядке.

* * *

Мы уже вернулись с церемонии прощания домой, и через некоторое время я обнаружила Фостера под кухонным столом.

Обнаруживать Фостера в странных местах уже стало привычным, например, сидящим в пустой ванне, или корзине для белья, или в шкафу для одежды. Но лежащим под столом в кухне — это что-то новенькое. Так что я подошла и уселась на пол, обняв руками коленки и опираясь спиной на посудомоечную машину. Она работала, и кухню заполняли громкие звуки полоскания.