На самом деле гордиться тут было нечем, и Билл это отлично понимал. Родные просто пытались его сломить, сделать таким же, как они.

– Они переживают, что ты сорвался с крючка, – проницательно заметила Дженни. – Дело не в тебе, а в твоем поступке. Он угрожает их привычному образу жизни, и они это чувствуют. Вот почему, я думаю, твои родные еще долго не откажутся от своих попыток все изменить. Твой уход из фирмы и женитьба на «чумазой шахтерке» их просто пугают. Они тревожатся, что мы – другие, не такие, как они. И этот страх еще усилится, когда они увидят, что мы счастливы.

Билл кивнул. Он был вполне согласен с Дженни. Том неспроста расспрашивал его, собираются ли они завести ребенка, ибо всем трем братьям родители внушали: если в семье что-то неладно – разумные люди воздерживаются от деторождения. Ни о чем подобном, однако, Билл сейчас упоминать не стал – он знал, что для Дженни эта тема достаточно болезненна. Всякий раз они надеялись, что беременность наконец наступила, но каждый новый месяц приносил им очередное разочарование. Ребенок – это единственное, чего им не хватало, так что в конце концов они даже договорились побывать у врача, если в ближайшие полгода зачатия так и не произойдет. Билл, однако, не слишком переживал, ибо считал, что и это предопределено свыше и что все случится в свое время, когда они меньше всего того ожидают. Для паники, во всяком случае, оснований пока не было, поскольку и Билл, и Дженни оставались довольно молодыми. С другой стороны, то, что за два года ожидаемое событие так и не произошло, все же внушало обоим некоторые опасения, в которых они, однако, не спешили признаться даже друг дружке. Дженни возлагала определенные надежды на отпуск, поскольку и в самом деле работала очень напряженно, Билл же считал, что все получится само собой, как только он получит место священника.

Тут Билл вспомнил о полученном сегодня письме, которое убрал в ящик стола. О нем он тоже не сказал Дженни ни слова. У него не было от нее секретов, просто Билл знал, что упоминать об этом предложении бессмысленно и он только зря расстроит жену. Рано или поздно стоящее место найдется, да и ребенок появится в свой срок, убеждал он себя. Им нужно просто быть терпеливыми, и тогда Бог и Судьба дадут им все, что нужно. В этом Билл ни секунды не сомневался.

Поздно вечером, когда оба наконец легли, они снова занимались любовью. Засыпая в его объятиях, Дженни надеялась, что в этот раз точно забеременеет. Если не считать ребенка, у них было все, о чем только может мечтать человек, и она не сомневалась, что Билл тоже так думает.

Глава 3

Если не считать свадьбы с Дженни, день окончания Объединенной теологической семинарии [13]стал самым важным в жизни Билла.

Выпускная церемония проходила во внутреннем дворе семинарского корпуса. Когда Биллу вручали мантию и академическую шапочку, Дженни даже прослезилась – таким одухотворенным и счастливым выглядело в эти минуты его лицо. Дипломную работу он защитил блестяще и удостоился ученой степени магистра богословия, которая была ему намного дороже, чем свидетельство об окончании юридической школы Гарварда, хотя последнее и досталось Биллу с куда большим трудом. Теперь он официально считался действующим священником протестантской епископальной церкви, даже несмотря на то, что у него до сих пор не было постоянного места. Почта неизменно приносила одни лишь вежливые отказы, но он не отчаивался, уверяя себя, что со временем все образуется.

На выпускную церемонию приехала и Элен, которая просто не могла оставаться в Филадельфии в такой важный день. Суитов тоже пригласили, но они отказались, сославшись на занятость. Впрочем, на праздничный обед они обещали приехать в полном составе (за исключением племянников, у которых еще продолжались занятия в школе и в колледже), и Дженни зарезервировала столик на девятерых в «21», который, как она знала, был любимым рестораном семьи Суит. Никого из родственников мужа Дженни не видела уже много лет, но, поскольку они все же согласились прийти, надеялась, что обед пройдет в цивилизованных рамках. В конце концов, это было не просто мелкое семейное торжество – а действительно один из самых важных дней в жизни Билла. Исполнилась его мечта – он стал настоящим священником с правом совершать все необходимые обряды и таинства. Сейчас ему не хватало только прихода, в котором он мог бы применить полученные в семинарии знания. Впрочем, сидеть сложа руки и ждать, пока в одной из городских церквей освободится место младшего священника, Билл не собирался. В последний год своей учебы он прошел практику при одной из церквей в Бронксе и прослушал дополнительный курс на звание больничного или тюремного капеллана. Кроме того, он дополнительно изучал психологию, специализируясь на вопросах насилия, а в свободное время занимался волонтерской работой при другой церкви, которая помогала бездомным. Буквально на днях он зарегистрировался в качестве внештатного капеллана в двух больницах и в женской тюрьме, расположенной неподалеку от городского центра, и в течение двух недель должен был приступить к исполнению своих обязанностей. Билл с нетерпением ждал этого момента, да и Дженни была рада, что у него будет какое-то занятие на то время, пока он подыскивает постоянное место. Сама она не ожидала, что это может занять так много времени – Билл находился в поиске уже около полугода, но ни одного подходящего варианта ему пока не предложили.

Когда выпускная церемония завершилась, Билл, Дженни и Элен отправились в ресторан. Старшие Суиты были уже там: отец Билла потягивал «Кровавую Мэри», мать мрачно склонилась над бокалом джина с тоником. Сухо кивнув Дженни, она посмотрела на сына таким взглядом, что впору было подумать – он тяжело болен и, если не принять каких-то решительных мер, может даже умереть. Миссис Суит, впрочем, никогда не скрывала, что и женитьбу сына на «шахтерской дочери», и его неожиданный уход из семейной фирмы она воспринимает как симптомы серьезного психического заболевания, с которым «нужно что-то делать». На приветствие Дженни она едва ответила, а ее матери и вовсе не сказала ни слова.

Начало, таким образом, получилось не слишком обнадеживающим, и Билл невольно напрягся, предчувствуя очередной скандал. К счастью, скоро подъехали его братья со своими женами, и это если не разрядило обстановку за столом, то, по крайней мере, несколько отвлекло миссис Суит. Том и Питер, однако, вели себя немногим лучше родителей. Никто из них даже не упомянул о выпускной церемонии и не поздравил Билла с успешным окончанием семинарии, что глубоко задело Дженни. Можно было подумать, Суиты предпочитают вовсе не упоминать об этом, словно их сын и брат совершил поступок, которого приличным людям подобает стыдиться. Впрочем, точно так же они вели себя, когда Билл на ней женился, поэтому чего-то подобного Дженни ожидала, и все же ее сильно огорчило, что никто из родных Билла не смог или не захотел по достоинству оценить его успех. С их стороны это было не только грубо, но и жестоко.

– Ну и как ты себя чувствуешь в новом качестве? – спросил наконец у Билла Том. – Каково это – быть церковником?

– Пока не знаю, – честно ответил Билл. – Ведь я пока не нашел себе постоянного места, но… Надеюсь, я смогу почувствовать свое служение, так сказать, «на вкус», когда начну работать капелланом в женской городской тюрьме. Это тоже очень важное и ответственное дело.

Услышав эти слова, мать Билла нахмурилась еще сильнее и сдавленным голосом произнесла:

– Какой кошмар! А ты не мог бы найти себе… другое занятие, пока будешь ждать места?

– Я уже нашел. Кроме тюрьмы, буду посещать пациентов в двух больницах, – с улыбкой ответил Билл, а его отец недоуменно покачал головой и напомнил:

– В нашей фирме много дела как раз для тебя. Зачем обязательно болтаться по тюрьмам и больницам? Приходи и работай! Ведь ты дипломированный юрист, Билл. И ты можешь вернуться в любой момент…

Было совершенно очевидно: он уверен, что его сын именно так и должен поступить, но у Билла было другое мнение на этот счет.

– Спасибо, папа, – вежливо ответил он и, покачав головой, посмотрел на Дженни. Та была очень расстроена тем, что никто из Суитов так и не сказал ни слова ее матери, но саму Элен это, похоже, вовсе не трогало. Она отлично помнила, как эти важные господа обошлись с ней на свадьбе, и не сомневалась, что сегодня история повторится. На обед Элен пришла только ради Билла, который с самого начала пришелся ей по душе, и все же ее сердце сжималось от боли каждый раз, когда его мать с видимой неохотой обращалась к Дженни. Жены его братьев, казалось, и вовсе не замечали ни невестки, ни ее матери и разговаривали исключительно друг с другом. Один лишь Том держался по-светски и изо всех сил старался разрядить атмосферу, но особого успеха не достиг. Остальные Суиты подчеркнуто игнорировали своих новых родственников.

На десерт Дженни заказала большой торт, на котором кремом было написано «Поздравляем, Билл!». Его подали в конце трапезы вместе с шампанским, но даже это не могло поднять безнадежно испорченное настроение. Отец Билла слишком много выпил и погрузился в какие-то свои мрачные раздумья, Питер откровенно скучал, а миссис Суит и вовсе выглядела так, словно у нее разболелись все зубы разом. Билл и Дженни тоже чувствовали себя не лучшим образом и с облегчением вздохнули, только когда меньше чем через два часа «праздничный» обед завершился. Покидая ресторан вместе с женой и тещей, Билл, впрочем, захватил с собой почти не тронутый торт, сказав, что настоящий праздник он устроит себе дома. Дженни кивнула в ответ – она уже жалела, что пригласила в ресторан его родственников. Время не смягчило их отношения к родне, которую они считали много ниже себя; казалось, Суиты лишь еще больше закоснели в своем снобистском высокомерии. Они не смогли даже скрыть свои чувства и поздравить Билла с успехом.

Словно прочтя ее мысли, Билл заметил, что ему приходилось бывать на похоронах, которые производили куда менее гнетущее впечатление, чем сегодняшнее торжество.

– Извини, дорогой, – виновато сказала Дженни, когда они садились в такси, чтобы ехать домой. – Я не знала, что они будут так себя вести.

– Не извиняйся, ты тут совершенно ни при чем! – с горячностью возразил Билл. – Я и сам не ожидал, что мои родители и братья окажутся такими… упертыми. Весь вечер они держались так, словно я отправляюсь в тюрьму отбывать пожизненный срок! В общем, думаю – это я должен извиняться за таких родственников. Один Том пытался как-то держаться, но и он…

Дженни машинально кивнула. Она заметила, что на протяжении всего вечера Том исподтишка за ней наблюдал. Он словно пытался понять, какова она на самом деле и почему ее так полюбил его младший брат, но, если Том и пришел к каким-то выводам, на его поведении это почти не отразилось. Что касается родителей, то они разговаривали с ней буквально сквозь зубы, зато несколько раз спрашивали у Билла, почему он до сих пор не обзавелся детьми, и настойчиво интересовались, отчего это – может, оттого, что его жена слишком много работает? Они, несомненно, считали, что проблема в Дженни, – точно так же, как с самого начала винили ее в том, что сын оставил юридическую карьеру и «пошел в священники». Билл, однако, старательно делал вид, что все идет по плану. В ответ на расспросы он говорил, что, мол, они с самого начала решили дождаться, пока он окончит семинарию и найдет постоянное место, однако от нее не укрылось, что каждый раз, когда речь заходила о деторождении, Билл заметно мрачнел. Отсутствие детей и в самом деле было единственным, что омрачало их совместную жизнь. Дженни даже решилась посоветоваться с матерью, и та сказала, что они с Джеком так и не сумели обзавестись вторым ребенком, несмотря на неоднократные попытки. Элен с легкостью беременела, но каждый раз дело заканчивалось выкидышем. Возможно, сказала она, дело было в Джеке: когда они познакомились, он еще ни дня не работал в шахте – только на поверхности, и Элен без проблем зачала и выносила Дженни, но все изменилось, когда после войны он начал регулярно спускаться в забой. Тяжелый труд, плохое питание, скверная экология – все это не могло не сказаться на его здоровье. Впрочем, наверняка Элен ничего не знала, только предполагала, и Дженни пришлось этим удовлетвориться.

Из ресторана они отвезли Элен на вокзал, чтобы посадить в поезд до Филадельфии. На прощание мать Дженни еще раз поздравила зятя с успешным окончанием семинарии и добавила, что очень им гордится. Только после этого Билл и Дженни вернулись домой и, едва войдя в гостиную, со вздохом облегчения повалились на диван. Даже если исключить обед с родителями, для обоих это был не самый легкий день, но не успели они перевести дух, как позвонила Азайя и сообщила Дженни, что один из клиентов не получил заказанные в Париже образцы тканей, которые потерялись где-то по дороге, и теперь близок к инфаркту. Другой клиент интересовался, сможет ли Дженни на будущей неделе поехать с ним в Милан. И это было далеко не все – после Азайи ей позвонило еще человек пять, и каждый требовал срочного решения своих проблем. Впрочем, Дженни разобралась со всеми вопросами достаточно быстро, после чего вернулась на диван к Биллу, который так и сидел, рассеянно глядя в пространство перед собой. Лицо у него было мрачным – обед с родителями сильно его расстроил. Правда, Билл с самого начала предполагал, что их мнение о Дженни вряд ли переменилось, но это не мешало ему ждать улучшения. Увы, его надежды не оправдались, и он чувствовал себя вдвойне разочарованным, поскольку так или иначе поход в ресторан задумывался как праздник, а не как повод в очередной раз выяснить отношения с родными, которые не одобряли ни один из поступков, которые сам Билл считал чрезвычайно важными.