– Найду, – пообещал Билл, стараясь, чтобы его голос звучал как можно увереннее. За прошедшие полгода он написал и отправил не один десяток писем с копиями своего резюме, к тому же на него работала церковная служба поиска вакансий. Не может быть, думал он, чтобы это не принесло результата. Увы, факты говорили об обратном: до сих пор Билл получил только два предложения, и оба ему не подходили, однако он твердо решил не отчаиваться. И все же он был расстроен отсутствием выбора; это было хорошо видно по его лицу. Дженни стало его жалко, и она попыталась подбодрить мужа:

– Конечно, найдешь.

Билл кивнул и, убрав письма обратно в конверты, предложил поужинать. Сегодняшний день оказался очень нелегким (сначала – выпускная церемония, затем – обед с родными), и оба чувствовали себя усталыми и разбитыми. Дженни, впрочем, казалось, что дело не только в усталости. Второе письмо церковного старосты из Вайоминга повисло над ними подобно дамоклову мечу. Она хорошо понимала, что Билл заинтересовался этим предложением, иначе бы он просто не стал показывать ей письма. И все же Дженни пока не чувствовала в себе готовности пожертвовать карьерой ради служения Билла. Да, он испытывал трудности с устройством на приход, но положение вряд ли можно было считать критическим только потому, что ему не удалось подыскать место сразу после окончания семинарии, и Дженни сказала себе, что беспокоиться, пожалуй, рано. Как она много раз говорила Биллу, что-нибудь да подвернется, нужно только немного потерпеть.

За ужином они говорили мало, что было для них достаточно необычно. Когда после этого они легли в постель и погасили свет, Билл обнял Дженни за плечи и сказал:

– Я знаю, ты беспокоишься. Не надо. Я не потащу тебя в Вайоминг насильно, не стану даже просить сделать это ради меня.

«И слава богу!» – чуть не вырвалось у Дженни, но уже в следующую секунду ей стало стыдно своих мыслей.

– Я боюсь, в Нью-Йорке ты ничего не найдешь, – призналась она немного погодя. Дженни казалось – вся ее жизнь поставлена на карту, а карьера для нее так много значила! Не так много, как для Билла, но все же… С восемнадцати лет, когда она поступила в парсонсовскую Школу дизайна, и до сегодняшнего дня Дженни упорно трудилась, карабкаясь на вершины профессионализма, зарабатывая авторитет, добиваясь известности и славы. На это у нее ушло почти полтора десятка лет, и она не могла вот так запросто все бросить. Дженни трудно было даже вообразить себе что-либо подобное.

– Найду, – упрямо повторил Билл. – Надо только набраться терпения.

Он уже говорил ей это, правда, тогда речь шла о детях, которых у них до сих пор не было. Дженни беспокоилась и об этом; она боялась, что бесплодна, и уже не раз спрашивала себя, согласится ли Билл усыновить чужого младенца. До недавнего времени она считала, что у них все получится, но в последнее время ее стали одолевать сомнения. Два года они старались добиться зачатия, но безуспешно, а теперь еще эти трудности с поисками подходящего места для Билла…

– Прости меня, Билл, – грустно сказала она в темноту, чувствуя, как по щекам течет соленая влага. Дженни не стала уточнять, за что она просит прощения, но он прекрасно ее понял.

– Когда я женился на тебе, я отлично знал, как много значит для тебя твоя работа, – отозвался он, крепче прижимая ее к себе. – Ты ничего от меня не скрывала, поэтому я ничуть не удивлен и ни на чем не настаиваю. Мне самому очень нравится то, чем ты занимаешься, и… и я бы не хотел, чтобы из-за меня тебе пришлось отказаться от любимого дела. Да у меня и права такого нет… – Он немного помолчал, затем добавил негромко: – Я очень горжусь тобой, Дженни! Горжусь и не хочу, чтобы ты чего-то лишилась. Даже ради меня. Это будет… неправильно.

В ответ Дженни кивнула и в свою очередь прижалась к нему. И тогда – очень нежно и неторопливо – он начал заниматься с ней любовью, так что очень скоро все их тревоги и печали исчезли, вытесненные страстью. Как уже бывало, они забыли обо всем в объятиях друг друга, а потом долго лежали потные, задыхающиеся, чувствуя, как их сердца переполняют нежность и любовь. Вокруг по-прежнему было темно, но Дженни казалось, что даже сквозь потолок спальни она видит сияющие в вышине звезды.

Билла тоже переполняли эмоции. Он лежал неподвижно, крепко обняв Дженни, и ему хотелось сказать, что если дети – плод любви, то сегодня они наверняка зачали хотя бы одного.

То же самое думала и Дженни. Она, однако, не стала ничего говорить Биллу. Лишь поцеловала его и, устроившись поудобнее, провалилась в спокойный и крепкий сон без сновидений.

Глава 4

Две недели спустя Билл начал работать капелланом, посещая то больницы, то тюрьму. Это оказалось непросто, но очень интересно – особенно когда ему разрешили беседовать с пациентами закрытых психиатрических отделений. К счастью, в свое время Билл получил солидную подготовку в области психологии и психиатрии, и сейчас она ему очень пригодилась. Пока, правда, он только знакомился с пациентами по заранее приготовленному списку, однако, несмотря на это, слухи о новом капеллане распространились очень быстро, и люди сами начали звать его, чтобы поговорить на религиозные темы. В результате Биллу пришлось даже увеличить количество рабочих часов – теперь он посещал нуждающихся в духовном окормлении не три раза в неделю, а пять.

Особенно интересной была работа с заключенными женской тюрьмы, в которой сидели самые разные преступницы. Некоторые из них отбывали срок за убийство, но Билл не осуждал их – только жалел и старался понять. Со своей стороны, женщины-заключенные, истосковавшиеся по сочувствию и простому человеческому разговору, очень любили долгие, обстоятельные беседы с молодым капелланом. Домой Билл возвращался буквально падая с ног от усталости, однако с каждым днем его энтузиазм становился только сильнее, к тому же теперь он мог рассказать Дженни немало интересных, порой трогательных историй. Ни он, ни она больше не вспоминали о предложении из Вайоминга.

Весь июнь и следующий за ним июль Билл напряженно работал. Дженни тоже доставалось. К началу августа ситуация в мире моды стала особенно напряженной. До начала осенней Недели оставалось еще полтора месяца, но многие клиенты – особенно из молодых – нуждались в помощи и советах Дженни, и она приезжала домой поздно. Билл, конечно, заметил, что в последнее время его жена устает больше обычного, но, когда он сказал ей об этом, она ответила, что как раз сейчас отдыхать ей совершенно некогда. Раз или два друзья приглашали их на уик-энды за город, но они так и не сумели вырваться: то у одного, то у другого клиента Дженни случался аврал, и она мчалась на выручку. Сам Билл тоже не сидел сложа руки: помимо работы в больницах и в тюрьме, он продолжал рассылать свои резюме, но ни одного положительного ответа не получил.

Как-то ближе к концу августа один из самых важных клиентов Дженни пригласил их обоих в Хэмптонс [14], и на сей раз они решили, что поедут обязательно. На этом настоял Билл, который считал, что Дженни необходимо сделать перерыв, иначе она просто свалится. Дженни действительно вымоталась до предела, поэтому, когда в пятницу вечером они отправились в путь, она даже не смогла поговорить с Биллом и рассказать ему последние новости из мира моды. Пока их машина прорывалась через плотные пятничные заторы, Дженни задремала на переднем сиденье, и Билл не стал ее будить. Насколько он знал, прошедшая неделя оказалась для нее особенно напряженной. Глядя на ее побледневшее лицо, на ввалившиеся глаза и запавшие щеки, Билл с острой жалостью думал о том, что его жена совершенно не жалеет себя. В августе они планировали поехать на отдых в Мэн или на курорт Мартас-Виньярд, но ему стало очевидно, что Дженни вряд ли сумеет выкроить необходимое для этого время. Конец августа и сентябрь всегда были для нее самой горячей порой, а если учесть, что клиентов у нее прибавилось (все дизайнеры, и молодые, и знаменитые, хотели, чтобы их консультировала только Дженни Арден – та самая Дженни Арден, которая сумела вернуть из небытия Дэвида Филдстона), то перспектива летнего отпуска обращалась в нечто совершенно нереальное. Впрочем, и в межсезонье она не могла оставить своих клиентов достаточно надолго, и Биллу оставалось только сожалеть о том, что он не модельер. Ему уже давно хотелось провести с Дженни настоящий, полноценный отпуск, чтобы вокруг никого не было и они принадлежали только друг другу.

Он все еще думал об этом, когда час спустя Дженни проснулась и увидела, что они только-только выехали из Нью-Йорка, преодолев едва ли половину пути до вожделенного Хэмптонса.

– Прости, я, кажется, задремала… – пробормотала Дженни, сладко потягиваясь. Ей и правда было немного стыдно, что она заснула посреди разговора, зато теперь она чувствовала себя намного бодрее.

– Ничего страшного. Ты совершенно вымоталась, тебе необходимо было отдохнуть. Даже удивительно, как ты выдерживаешь, – всю неделю крутилась как белка в колесе и… Я бы так не смог.

На самом деле Дженни уставала редко. Ей хватало энергии и для любимой работы, и для домашних дел. Чувствовать некоторое утомление она начала только в последнее время, но списывала его на необыкновенно жаркую погоду, от которой страдали все. Сейчас ей больше всего хотелось поскорее добраться до Хэмптонса, окунуться в море, поплавать, поваляться на прибрежном песочке. Билл мечтал о том же, вдобавок ему нравился человек, который пригласил их к себе, но когда он заговорил об этом с Дженни, то увидел, что она его совсем не слушает. Вытащив свою записную книжку-ежедневник, она что-то подсчитывала на пальцах, беззвучно шевеля губами. Билл уже собирался мягко напомнить ей, что они наконец-то едут отдыхать и работу лучше отложить до понедельника или как минимум до вечера воскресенья, когда они вернутся и начнут готовиться к новой рабочей неделе, и тут Дженни негромко ахнула.

– Боже мой! Я совершенно заработалась и не обратила внимания… А оказывается… – Она загадочно улыбнулась, и Билл вопросительно посмотрел на нее. Он понятия не имел, о чем может идти речь.

– На что ты не обратила внимания, Джен? – поинтересовался Билл, немного прибавляя скорость. Они как раз вырвались из пробки, и шоссе впереди немного расчистилось. – Только не говори, что на субботу у тебя назначено десять важных деловых встреч с клиентами, которые совершенно невозможно пропустить, – пошутил он. Подобный вариант, впрочем, был не исключен – насколько Билл помнил, в прошлые выходные Дженни работала, как в обычные дни.

– Я не обратила внимание на… Знаешь что? Мне кажется, я… я в положении, – сказала Дженни так тихо, словно боялась сглазить.

Билл настолько удивился, что на мгновение оторвал взгляд от дороги, но, спохватившись, снова сосредоточился на шоссе впереди.

– Ты – в положении? Правда?! – переспросил он немного растерянным тоном – очень уж неожиданной была эта новость.

– Думаю, да. – Дженни кивнула. – И еще мне кажется, это случилось в день твоей выпускной церемонии. В общем, у меня задержка… уже почти четыре недели. А я даже не заметила! – Она рассмеялась, счастливо и немножечко нервно, а Билл почувствовал, как у него по спине пробежали мурашки. Каким-то образом ее последние слова убедили его в том, что Дженни не ошибается и то, чего они оба так долго ждали и о чем мечтали, наконец-то произошло. Билл хорошо помнил внезапную сильную страсть, которая овладела ими после кошмарного обеда с родителями и разговора о приходе, который предлагали ему в Вайоминге. Вспомнил он и как они надеялись на зачатие, и как потом заработались и позабыли обо всем на свете. Теперь же главное свершилось, и Билл, протянув руку, коснулся щеки Дженни, а она смотрела на него счастливыми, исполненными надежды глазами.

– В понедельник я еще раз все проверю и тогда буду знать точно, – проговорила она чуть слышно и, не в силах более сдерживаться, крепко обняла его и поцеловала. На самом деле никаких других причин для задержки быть не могло – во всяком случае, ни Билл, ни сама Дженни не могли хоть что-то припомнить. Ничего подобного с ней никогда не случалось, напротив, критические дни всегда наступали у Дженни точно по расписанию, и даже напряженная работа никак не влияла на ее женский цикл. В свои тридцать с небольшим Дженни была в полном расцвете сил и здоровья, поэтому в глубине души оба были уверены, что причина задержки может быть только одна – то самое, на что они надеялись и о чем мечтали. Наконец это свершилось, и, хотя оба очень старались не слишком волноваться, к тому моменту, когда Билл и Дженни добрались до Хэмптонса, они не могли ни говорить, ни думать ни о чем другом. Теперь-то у них будет по-настоящему счастливый брак, нормальная, полноценная семья.