Элизабет Лоуэлл - До края земли

– Я тоже люблю Харрингтона и весьма обязана ему, хотя мне нечем его отблагодарить.

– Почему бы не воспользоваться обычным способом?

– Секс? – спросила Кэт.

– Да.

Кэт поморщилась.

– Простая деловая операция: расплатиться за всё одним-единственным стоном? Нет, спасибо, мальчик Трэви, этого не будет никогда. Завтра я позвоню Харрингтону и скажу, чтобы нашел для тебя другого фотографа.

– Пока не надо.

– Пока не надо? Чего же ты ждешь? Когда я пошлю тебя к черту? Прекрасно, я так и сделаю. Иди…

Трэвис прильнул к губам Кэт, заглушив ее слова

Она не успела воспротивиться этому поцелую. Кэт чувствовала аромат его дыхания, а тепло проникало до самых глубин… восторг душил и пугал ее.

Испытанное ею наслаждение смущало Кэт. Всякий раз, когда Трэвис прикасался к ней, она сознавала сколько радостей прошло мимо нее. Однако она ответила ему не потому, что долго воздерживалась, и не в порыве мимолетного увлечения. Кэт ответила только потому, что это был Трэвис, неповторимый и уникальный, и ее, Кэт, поразила его исключительность.

И она очень боялась, что Трэвис знает об этом.

– Хватит!

– Такая вспыльчивая маленькая кошечка, – сказал Трэвис прямо ей в губы. – Ты сердишься потому, что я не пообещал тебе работу?

– Нет.

– Тогда почему?

Кэт высвободилась из его объятий. Он отпустил ее так неохотно, что даже это превратилось в ласку.

– Я сержусь потому, что никогда не смешиваю мужчин и бизнес. И вдруг я занялась именно этим.

Трэвис улыбнулся.

– Я придерживаюсь того же правила, но ведь ты знаешь, что мужчины хотят секса, а женщины – денег. Так почему бы им не получить то, что они хотят? Простая деловая операция.

– Ты говоришь о мальчиках и самках, а не о мужчинах и женщинах.

– Ты грезишь, Кэт, проснись, мы же в реальном мире. А в реальном мире есть и реальные награды.

Кэт отпрянула.

– Я не проститутка.

– А разве я назвал тебя так? – Трэвис вздохнул, задумчиво посмотрел на Кэт и печально проговорил: – Я не наивный и не эгоистичный человек поэтому вовсе не надеюсь, что женщина станет моей любовницей и ничего не получит взамен.

– Она получит то же самое, что и ты.

– Этого недостаточно для женщины. Деловая операция – совсем другое, тогда обе стороны знают точно, чего от нее ждать. Никаких обвинений и неприятных сюрпризов.

Кэт поморщилась.

– Что бы ты ни думала, – продолжал Трэвис, – это не проституция. Я развлекался не с проститутками, хотя и содержал этих женщин какое-то время.

Кэт посмотрела на него долгим взглядом.

– Неужели твоя жена так глубоко оскорбила тебя?

– Она завершила мое образование.

– И заставила считать всех женщин проститутками.

– Нет. Я просто понял, что больше никогда смогу доверять, а тем более жениться на женщине, у которой меньше денег, чем у меня. А я очень богат, Кэт, невероятно богат. Чувствуя влечение к женщине, я строю наши отношения на деловой основе. Откровенно говоря, это случается не так часто. Я слишком стар, чтобы отдаться страсти.

Невыносимая печаль и жалость охватили Кэт. Она поняла что очень легко могла бы влюбиться в Трэвиса Дэнверса и как это было бы глупо. Избегая встречаться с ним взглядом, Кэт пробормотала:

– Извини.

– Но ты не сделала ничего такого, за что стоило бы извиняться. – Трэвиса удивил ее печальный голос. – Кэт? В чем дело?

– Ты богат.

Трэвис молчал, не понимая, почему слово “богат” в устах Кэт звучит как проклятие. Он попытался прижать ее к себе и успокоить, но она отпрянула от него, наклонилась и взяла свое фотооборудование.

– Ты сам позвонишь Харрингтону или это сделать мне?

– Зачем звонить Харрингтону?

– Чтобы попросить его найти другого фотографа.

– Неужели ты так и уйдешь? – спросил Трэвис упавшим голосом. – Только потому, что я не пообещал тебе работы, не взглянув предварительно на фотографии моей яхты?

– Конечно, нет. Безусловно, ты вправе решать, подходят тебе мои фотографии или нет.

– Тогда почему ты отказываешься?

– Это же так просто, богатый мальчик. У тебя нет права выворачивать мой мир наизнанку, менять мои правила, заставлять меня чувствовать… – Кэт внезапно замолчала. – Я никогда не смешиваю мужчин и бизнес.

– А я не просто мужчина, я – Трэвис. И постараюсь сделать так, чтобы работа со мной больше походила на удовольствие, чем на бизнес.

От взгляда Кэт его обдало холодом.

– Кэт, но я же не Блэйк Эшкрофт. Я не стану превращать твою жизнь в ад из-за того, что ты хочешь спать со мной. А кроме того, – примирительно добавил Трэвис, – можешь ли ты позволить себе отказаться от работы?

Он знал, что ей были нужны деньги, Кэт сама рассказала ему все. Дурочка.

– Если я соглашусь взяться за книгу, мне будет платить издатель, а не ты. Простая деловая операция, мистер Ти Эйч Дэнверс, прошу оценивать это правильно. Ничего личного и тем более ничего интимного.

– И никакой надежды… на интимные отношения?

– У каждого из нас свои правила. Ты не вступаешь в отношения с женщиной, пока не покупаешь ее, а я не продаюсь. По-моему, все ясно.

– Ты так же хочешь близости, как и я, – безжалостно сказал Трэвис.

Кэт посмотрела в его блестящие голубовато-зеленые глаза и увидела в них свое отражение. Она видела, как Трэвис смотрит на ее волосы, губы, на вздымающуюся под хлопковым пуловером грудь с напрягшимися сосками и на округлые бедра, обтянутые шортами.

Его желание было почти осязаемо, как и ее реакция на это.

– Нет, – отрезала она. – Это не сработает.

Однако страсть, звучавшая в голосе Кэт, опровергала ее слова.

– Чушь! – воскликнул Трэвис.

Он просунул руки под ремни сумок с фотооборудованием и снял их с плеч Кэт.

– Трэвис, я не собираюсь…

– Мы поспорим об этом за ужином. Сегодня я угощаю, считай, что у нас с тобой будет деловая встреча.

И он направился к дому Кэт с тяжелыми сумками. Кэт забежала вперед и остановилась.

– У нас будет именно деловая встреча.

– Деловая встреча, ну и что?

– Хорошо.

– Все, как ты скажешь, дорогая Кэт, пусть даже деловая встреча.

И слишком поздно Кэт вспомнила, что за дела ведет Трэвис со своими женщинами.

Хотя ресторан был итальянским, спагетти в нем не подавали. Рамы изящных затемненных окон, окрашенные в блестящий зеленый цвет, напоминали весенний лес. Узор на толстом ковре, вытканный ярко-красными, кремовыми и темно-зелеными нитями, хорошо сочетался с цветом оконных рам. На застеленных льняными красными скатертями столах стояли вазы со свежими цветами, блестели китайская фарфоровая посуда и начищенное серебро, сверкали хрустальные бокалы. И повсюду царил умиротворяющий дух роскоши.

Кэт, даже не заглянув в меню, поняла, что это дорогой ресторан, очень дорогой.

– Нет, – сказала она Трэвису.

– Тебе не нравится итальянская кухня?

– Мне не нравится цена.

– Извини, но сейчас уже поздно что-то менять. Я даже слышу, как урчит у тебя в животе. Когда ты обедала?

– Я не обедала.

– Кэт, будь благоразумной, тебе надо поесть.

Она глубоко вздохнула.

Как раз этого и не следует делать. От запаха пищи закружилась голова. Кэт завтракала давно, слишком давно.

“Побольше спите, Кэти. Ешьте регулярно и хорошо. Я жду вас на следующей неделе”, – вспомнила она слова доктора Стоун. Много спать ей не удавалось, но хорошо питаться Кэт могла.

– Я же позволил тебе приготовить вчера вечером ужин, хотя и не хотел этого, – заметил Трэвис.

– Взгляни на меня. На мне брюки, блузка и сандалии. Да меня даже и не обслужат в таком заведении.

– Поспорим?

К ним с профессиональной улыбкой подошла старшая официантка в длинном черном платье с жемчугом и в туфлях на высоких каблуках. Однако небрежно одетые клиенты, видимо, ничуть не смущали ее.

– Вас двое? – спросила она.

Трэвис взглянул на Кэт.

Соблазнительные ароматы кушаний сломили ее волю. Она не помнила, когда в последний раз ела вкусную пищу, приготовленную кем-то другим.

– Хорошо. – Кэт вздохнула. – Только один раз. Просто сейчас я слишком усталая и голодная, чтобы обсуждать с тобой ресторанные цены.

Трэвис слегка улыбнулся, заметив, как Кэт вдохнула воздух, насыщенный запахами чеснока и орегана, жареного цыпленка и молодого барашка. Даже у Трэвиса слюнки потекли, хотя он сытно пообедал.

Взяв Кэт за руку, Трэвис направился за официанткой к заказанному им отдельному кабинету, но сел за стол не напротив Кэт, а рядом с ней.

– Ладно, скажи мне, – попросила Кэт, удобно устроившись, – чем занимается конструктор яхт?

– Конструирует яхты. – Он раскрыл меню. – Если любишь гребешки, уверяю тебя, что нигде в Южной Калифорнии их не готовят лучше, чем здесь.

– Я люблю гребешки.

– Хорошо. А что ты не любишь?

– Веджимайт.

– Что?

– Так в Австралии называют арахисовое масло. Противная вещь.

Трэвис поморщился.

– Теперь я вспомнил. Один член моего экипажа родом из Австралии. Он говорил, что уехал из страны только для того, чтобы никогда не слышать о веджимайте.

– А сколько человек у тебя на судне?

– Ровно столько, чтобы справиться с работой.

Кэт вздохнула.

– Ты мне не помогаешь.

– О чем ты? – спросил Трэвис, не отрывая глаз от меню.

– Как же мне распланировать съемки, если ты не скажешь, что тебе нужно?

– Сейчас мне нужно поесть, а фотографировать меня будешь потом.

– Не вводи меня в искушение, это же деловой ужин, помнишь?

– Я не занимаюсь делами на пустой желудок и тебе тоже не советую. Это иногда приводит к неправильным решениям.

– По-моему, ты намерен превратить наш ужин в свидание.

– Я не хочу говорить ни о чем существенном, пока ты не поешь.

Воцарилась неловкая тишина, но Кэт не стала возражать Трэвису, хотя понимала, что все ее планы рухнули. Когда подали кушанья, она уделила им внимание, которого они заслуживали.

Пообедав, Кэт призналась себе, что Трэвис был прав. На голодный желудок нельзя ни о чем детально и разумно рассуждать, особенно о пище. Она пригубила вино.

Вкус шардоне был подобен солнечному свету. Закрыв глаза, Кэт наслаждалась его терпким, насыщенным букетом. Уже много лет Кэт не пила такого волшебного вина.

– Ты все еще сердишься? – тихо спросил Трэвис. Кэт посмотрела в его темные глаза, в которых отражалось пламя свечи, и, улыбнувшись, покачала головой.

– Послушай, – сказал он. – Я выбрал этот ресторан вовсе не для того, чтобы купить тебя. Такое мне и в голову не пришло. Если бы я… – Трэвис пожал плечами. – Я пригласил бы тебя в другое место. В этот вечер мне совсем не хотелось бы ссориться с тобой.

– Понимаю. К тому же ты был прав, кормят здесь замечательно. – Кэт посмотрела на оставшийся на тарелке гребешок. – Я доела бы это, не будь так сыта.

– Неужели так вкусно?

– Если не веришь, попробуй сам.

Кэт подцепила вилкой пышный гребешок и вложила его в рот Трэвису.

Слишком поздно подумав об интимности этого жеста, она нахмурилась. Из-за того что Трэвис казался ей таким близким человеком, Кэт приходилось постоянно напоминать себе, что они знакомы всего один день. Зная о нем очень немного, она убедила себя не увлекаться им.

Богатые мужчины не умеют любить. Поэтому Трэвис рано или поздно обманет ее. А ведь отец всегда говорил ей: “Будь проклят тот, кто обманул меня, но если меня обманули дважды, пусть буду проклят я”.

Трэвис языком слизнул остатки соуса с нижней губы.

– Гм… Поразительно. Ты очень хорошо справилась с этим. У тебя есть дети?

Вилка Кэт звякнула о фарфоровую тарелку. Она пригубила вино.

– Нет. У меня нет детей. – Она печально посмотрела на Трэвиса.

Трэвис велел себе быть осторожнее, поняв, что его вопрос был неприятен Кэт.

Перед тем как вернуть ей бокал, Трэвис подлил в него вина.

– Десерт? – спросил он, когда она отставила вино. Кэт кивнула.

Официант материализовался, как дух из пламени свечи.

– Коньяку, – заказал Трэвис, – и что-нибудь шоколадное.

Официант вернулся с хрустальным бокалом, наполненным коньяком, и аппетитным шоколадным муссом. Трэвис пригубил коньяк, кивнул и принялся за десерт, воздушный и в меру сладкий.

– Очень хорошо, – сказал он. Официант улыбнулся и исчез. Трэвис зачерпнул мусс серебряной ложкой и поднес ее к губам Кэт.

– Открывай.

После секундного колебания она открыла рот. Они сидели бок о бок, но Трэвис не умел кормить с ложечки, и капелька мусса упала на подбородок Кэт.

– Проклятие! – пробормотал Трэвис. Он наклонился над Кэт и слизнул мусс, потом повернул кончиком пальца ее подбородок к себе, что бы убедиться, не осталось ли там пятнышка.