– Приятно иметь дело с тобой, – сказал я, отключаясь.

Я откинулся на кресле, пробегаясь руками по волосам. Вести этот бизнес, так же как и поддерживать другие деловые отношения, трудно.

Не говоря уже о том, что к этому добавились попытки доказать девушке что она единственная для меня. Я никогда не преследовал женщин в своей жизни: никогда не приходилось делать всё это романтичное дерьмо, чтобы убедить их, что они меня волнуют. Сейчас же, мне надо это делать, потому что если Катя выяснит своё назначение, я в жопе.

Она горяча, но я не собираюсь впускать её в своё пространство.

Всегда был только я.

И я не готов делиться.


~*~*~*~

Катя

– Я выгляжу ужасно! – я плачу.

Кэндис закатывает глаза.

– Прекрати говорить, как какашка! Ты выглядишь отлично.

Я поворачиваюсь и пялюсь на неё.

– Мои волосы выглядят кошмарно, я слегка обгорела и я уверена, что тут прыщ назревает.

Кэнди кладёт руки на бёдра, наклоняя голову и награждая меня недовольным взглядом.

– Твои волосы великолепны, ты загорела, не красная и никакого прыща здесь нет. Перестань пытаться избежать этого свидания с Маркусом.

– Он лишний, – говорю я и мой голос смягчается. – Я не могу совмещать мужчину вроде него, работу и ухаживание за мамой.

Глаза Кэнди теплеют и она кладёт руку мне на плечо.

– Это нормально наслаждаться жизнью, Кать. Ты не должна жить только работой и мамой. Выйди, насладись Маркусом, потому что он здесь ради этого. Ты нравишься ему, потому, что я слышала, он никогда не перезванивал женщинам. Дерзай.

Я смотрю на неё и знаю где-то в глубине, она права. Медленно, улыбка расплывается по моему лицу.

– Так я выгляжу нормально?

Она обнимает меня и смеется.

– Ты великолепна!

Спасибо, Боже, за Кэнди.


~*~*~*~

– Ты уверена что всё в порядке, мам? – шепчу, заправляя выбившуюся прядь за ухо моей мамы.

Я смотрю на неё в её кресле, и вспоминаю времена, когда она была высокой и стройной. Она выглядела такой здоровой, такой сияющей, пока в один день у нее не заболела голова. Это продолжалось несколько месяцев, она ходила к доктору, пока ей не сделали компьютерную томографию. У неё была опухоль с осложнением. Мы потратили год, полагая, что её нельзя удалить, и мама умрёт, но доктор сказал, что стоит попробовать. Она была в таком плохом

состоянии, страдая так сильно, что иногда даже не могла встать с кровати, и тогда она решила, что риск стоит того.

Опухоль удалили, но жизненно важные нервы были повреждены. Теперь она боролась со своими конечностями. Её мозг не посылает правильные сигналы, и ей трудно двигаться как обычно. У мамы была интенсивная физиотерапия и ещё одна операция, чтобы исправить некоторые повреждения, но она всё ещё в состоянии жить нормальной жизнью. О ней надо будет всегда заботиться, даже если и чуть-чуть.

Это не то чего она хотела, но это то, что у неё есть, и я не могу бросить маму.

– Я в порядке, милая, – она сияет, её язык слегка заплетается. Это не плохо. – Наслаждайся.

Моя замечательная мама – даже когда она в таком плохом состоянии, она успевает сделать мою жизнь прекрасней. Она гудит, даже поет, ежедневно. Она всегда просит меня принести цветы и расставить что-нибудь яркое в доме, и вечно уговаривает меня пойти и насладиться жизнью. Хотя ей и трудно совладать со своими движениями, она умеет управлять руками и делать что-нибудь стандартное для себя, как бы то ни было, пока меня нет, ей нужна сиделка.

Мы наняли Элли для этого.

Я много плачу Элли, но оно того стоит.

– Элли придёт с минуты на минуту, и я не задержусь надолго.

Она потянулась ко мне, но это заняло больше времени, так что я протянула и сама взяла маму за руку.

– Не волнуйся обо мне, – говорит она медленно, и я знаю, что она устала. – Пожалуйста, Катя.

– Я всегда волнуюсь о тебе, – говорю я, целуя её в щеку. – Но я пойду.

– Он хороший? – она улыбается.

Я ухмыляюсь ей. Моя мама, даже сейчас невероятно красива. Я бы хотела, чтобы она нашла мужчину, который бы любил её настолько, насколько она этого заслуживает.

– Он привлекательный, но я не знаю его.

Я не говорю маме о том, что иду с игроком и мы переспали в самую первую ночь.

– Узнаешь, – она сияет.

Я смеюсь над её оптимизмом, когда входит Элли. Она маленькая мексиканка, весёлая, но суровая. Она не позволит маме перебарщивать, но, в то же время, у них хорошие взаимоотношения и дружба на всю жизнь.

– Добрый вечер, Катя, – говорит Элли, целуя меня в щёку.

Она одета в мягкое, цветочное платье. Её волосы распущены, касаются плеч и её карие глаза светятся радостью. Она всегда рада. И я люблю её за это. И мама тоже.

– Спасибо, что пришла так быстро, – я улыбаюсь, обнимая её.

– Не волнуйся об этом, – отчитывает она меня, грозя пальчиком. – Иди, веселись.

Свет фар автомобиля мигают в окне и мою грудь стягивает.

– Он здесь, – я выдыхаю.

– Должна ли Элли выйти, встретить этого мужчину и сказать как нужно обращаться с моей малышкой? – говорит Элли, выпятив грудь.

Я смеюсь и целую её в щеку.

– Нет, спасибо, Элли.

Я обнимаю маму и она слегка улыбается.

– Веселись. И не торопись.

Я машу им и выхожу. Здесь темная Ауди стоит на дороге. Я не могу рассмотреть что внутри, но я знаю, что она принадлежит Маркусу. Сглатывая, я подхожу и открываю дверь. Я вздыхаю от удовольствия, замечая великолепного мужчину на переднем сидении. Он надел черные брюки в паре с рубашкой на пуговицах. Вместо галстука и пиджака он надел жилет. Рукава закатаны до локтей, и он выглядит как рай, соединившийся с адом.

– Маркус, – говорю с придыханием.

Молодец, Катя.

– Катя, – говорит он, его голос низкий и хриплый.

Блин.

Я сажусь в машину, прохладное кожаное кресло задевает бёдра. Моё чёрное платье короткое, но не как у шлюхи. Оно с большим вырезом, демонстрируя декольте, чтобы это выглядело сексуально, но элегантно. Я подобрала к нему пару черных лодочек, и оставила волосы распущенными с легкими кудрями.

Я закрываю дверь и поворачиваюсь к Маркусу, и взгляд, которым он одаривает меня жаркий. Ему не надо использовать слова – его выражение лица говорит мне точно, чего он хочет от меня.

– Так, – я выдыхаю, – что на ужин?

Его губа дёргается.

Грязный ублюдок.

– Не отвечай, – говорю.

– Сегодня, – мурлычет он, опуская свой взгляд на мои губы. – Ты выглядишь сногсшибательно.

Оу. Вау.

– Ох, спасибо.

После этого он отворачивается и везет нас на ужин.


Глава 11

Сейчас

Катя


Я стучу в дверь снова и снова, пальцы дрожат. Я закрываю глаза, пытаясь собраться. Мне больно: Маркус уезжал на две недели и вернувшись, так легко отмахнулся от меня. Он вообще скучал по мне? Думал ли он хоть чуть-чуть о том, что хочет быть дома в моих объятиях?

Моё сердце болит – болит, потому что глубоко в груди возникает тянущее чувство, что говорит, будто я что-то упускаю. Я просто этого не понимаю. Маркус мог обладать любой женщиной только щёлкнув пальцами, это точно, так зачем выбирать меня и жениться, если ему плевать?

– Милая.

Я резко поднимаю голову и вижу маму, сидящую в своём кресле у двери.

– Мамочка, – шепчу я.

– Оу, Катя, входи, милая.

Я спешу зайти, наклоняюсь и обнимаю маму за шею. Она крепко держит меня, а затем мы обе идем на кухню.

– Ты ужасно выглядишь. Что происходит?

– Это из-за Маркуса, – говорю, садясь за обеденный стол и кладя голову на руки.

– Вы двое поругались?

Я вздыхаю, затем поднимаю свой взгляд и смотрю на неё. Я рассказываю всё, что произошло с Маркусом, и она слушает, ее глаза смягчаются. Она кивает то там, то тут, но ничего не говорит пока я не заканчиваю.

– Я просто не знаю, что чувствую, – признаюсь.

– Дорогая, может что-то скрывается за этим. Может, что-то плохое случилось? Может у него стресс.

– Это не единственный случай, мам.

– Он плохо с тобой обращается, дорогая?

– Нет, – говорю я, и это правда. Он не обращается со мной плохо: он просто не любит. – Я просто не ощущаю, что он любит меня, что его женитьба на мне была осмысленной.

– Позволь мне сказать тебе кое-что, что я узнала о таких мужчинах, как Маркус, – начинает она. – Мужчины, вроде него, борются с эмоциями. Они хмурые и злые из-за обстоятельств в своей жизни, всё произошедшее с ними подействовало на их характер и поведение. Они стараются не демонстрировать любовь, и иногда выглядят холодными, чтобы держать всё под контролем.

– Я знаю, – шепчу. – Понимаю, я просто не знаю, что могло произойти в его мире, из-за чего он стал таким закрытым.

– Ты любишь его, Катя?

– Даже больше, чем должна.

– Тогда будь с ним. Поговори с ним: посмотри, вдруг у тебя получится разговорить его и ты поймёшь, почему он отстраняется. Это может занять время, но ты же старательная девочка, Катя. Если он любит тебя, то разберётся. Брак бывает очень сложным, просто надо найти способ бороться.

Я улыбаюсь, зная, что она права. Я наклоняюсь и снова обнимаю её.

– Спасибо, что выслушала, мам.

– В любое время, милая. Только не бросай его, ладно?

– Ладно, мам.

Я провожу следующие два часа с ней, и после трёх кружек кофе и двух печенек с шоколадом, я иду домой, готовая встретиться с ним лицом к лицу. Готова откинуть свои сомнения. Готова заставить себя поверить что я не сумасшедшая и Маркус реально любит меня.


~*~*~*~

Я чувствую запах чеснока и томата сразу же, как переступаю порог дома. Ням. Я прохожу к кухне и останавливаюсь, когда вижу Маркуса, сидящего за стойкой, накручивая на вилку пасту.

– Где ты была? – спрашивает он не оборачиваясь.

Мою грудь сковывает. Я хочу верить что мама права, я хочу бороться за этого мужчину, которого я люблю так сильно, но когда он разговаривает со мной в таком тоне, таким голосом, сложно поверить, что есть какая-то надежда.

– Ходила повидаться с мамой.

– Как она?

– Нормально.

Он оборачивается и смотрит на меня, Боже, он выглядит уставшим. Он кивает в сторону спагетти, которые всё ещё стоят смешанные в сковородке.

– Ты приготовил это? – спрашиваю я, подходя и беря в руки чашку.

– Да.

– Не знала, что ты готовишь.

Его глаза метнулись ко мне.

– Есть много вещей, которых ты не знаешь обо мне, Катя.

– Вроде чего? – подталкиваю я.

Он качает головой, а затем встаёт, убирая чашку в раковину. Затем он медленно подходит ко мне. Его руки дернулись, оборачиваясь вокруг задней части шеи, притягивая меня к себе и касаясь своими губами моих. Мое сердце болит, и я знаю какой слабой он делает меня одним лишь касанием.

– Я не клал лук, – бормочет он, отступая. – Я знаю, ты не любишь его.

После этого, он исчезает в коридоре.

Моё сердце разрывается от любви.

Он внимателен к окружающему. Я только однажды сказала ему, что не люблю лук и это было в самом начале.

Может мама права: может, ему просто нужно время.


Глава 12

Тогда

Катя


– О, Боже, – стону я, облизывая пальцы.

Когда я открываю глаза, Маркус наблюдает за мной этими сексуальными глазами, цвета топленого шоколада. Черт. Я закусываю нижнюю губу и отвожу взгляд. У меня только что был оргазм от пасты, которую мы заказали в этом потрясающем итальянском ресторане, и Маркус заворожено наблюдал за мной, словно я первая женщина в его жизни, а он только узнал, что у него есть пенис.

– Неплохо, да? – говорит он, протягивает руку через стол и проводит пальцем по моей нижней губе. На пальце оказывается капля соуса и он медленно и соблазнительно помещает его в свой рот.

Боже.

За него и умереть не страшно.

– Ага, – шепчу, смотря, как его губы оборачиваются вокруг пальца, пока он слизывает соус.

Ням.

– Расскажи мне что-нибудь о себе, Катя, – спрашивает он хриплым голосом.

– Я уверена, что большую часть ты уже знаешь.

Я с усилием отвожу взгляд от его лица, губ и всего его в целом, потому что на него практически больно смотреть. Он такой поразительный.

– Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю. Есть ли у тебя братья или сестры?

Мой взгляд возвращается к нему, и, должно быть, он видит боль на моем лице, потому что он хмурится.

– Нет, – шепчу я.

Он изучает меня, затем бормочет:

– И это ранит тебя.

Я пожимаю плечами и пялюсь вниз на еду. Он протягивает руку через стол и берет меня за подбородок, приподнимая его.

– Катя.

– Расскажи мне что-нибудь о себе, – говорю я, дернув головой и избавляясь от его хватки, и выдавливая из себя фальшивую улыбку.

Он хмурится, но не настаивает. Он садится на место и наблюдает за мной, пока разговаривает:

– Ни братьев, ни сестер: ну, точнее, родных, нет. У меня есть сводные. Отец мертв. Мать тоже. И дед тоже умер недавно.