Дэш, как обычно, вел тонкую игру. Он присматривался к клиентам и подстраивался под них. Если им требовалась поддержка, он подставлял плечо. Если они справлялись сами, он отступал на второй план. Если им нужно было выпить чего-нибудь покрепче, он и это мог организовать. Дэш проявлял мужество, или плакал, или ликовал, или уходил с поджатым хвостом — все в зависимости от переживаний самого клиента. Иногда он наливал себе чего-нибудь покрепче, даже если клиенту выпить не требовалось. Иногда он приходил домой, и его хватало только на то, чтобы возиться с сыром.

Да, нелегко смотреть на чужие страдания, но работа была благодарной. Они видели, как радость озаряет лица людей, как улыбка проглядывает сквозь слезы, как у них перехватывает дыхание и они шепчут с замиранием сердца: «Спасибо, Господи! Спасибо!» Они видели облегчение и то, как люди оправляются от боли, после чего они нередко бросались к Сэму с объятиями и благодарностью: «Спасибо! Вы сделали мне лучший в мире подарок! Я и не представлял, как это чудесно! Мне стало гораздо лучше. Вы позволили мне попрощаться».

Люди приходили, чтобы попрощаться, но потом втягивались и уже не могли остановиться. И тут Мередит снова оказалась права: смерть — это на всю жизнь.

Альберт

Они могли слепо втолкнуть ее в переписку с мертвым мужем, как поступали с другими клиентами, но этого не случилось благодаря чистой удаче. Спустя пару недель после того, как они взяли на себя заботу о Пенни, Мередит решила, что их подопечная готова воспользоваться сервисом «Покойная почта».

— Она слишком стара для этого, — принялся отговаривать кузину Дэш. Он только что заходил к Пенни: помогал привести в порядок кухню, а потом водил в пиццерию и угощал ее мороженым.

— Вовсе нет. Ей столько же, сколько бабушке, — возразила Мередит.

— Бабушка тоже была слишком стара для «Покойной почты».

— Но она все время ею пользуется!

— Нет, Мерд, — сказал Сэм. — Это ты, а не Ливви пользуешься ею все время.

— Ну хорошо. Но она точно стала бы.

— Для человека своего возраста бабушка была довольно продвинутой в техническом плане, но я боюсь не за техническую часть, — пояснил Дэш. — Я не уверен, что она проникнется самой концепцией. Мы, молодые, привыкли к виртуальным отношениям разного рода, для нас нет ничего удивительного в том, что большая часть нашей жизни протекает онлайн. Но для нее это будет слишком.

— Она опять странно вела себя сегодня? — уточнила Мередит. — Она снова не в себе?

— Нет, с Пенни все нормально, и нам не стоит ничего менять.

— Но у меня сердце разрывается, когда я вижу, как она тоскует по Альберту, — не унималась Мередит. — Давайте просто попробуем, может, вообще не сработает. Она говорила, муж не часто пользовался компьютером.

— Я считаю, мы делаем большую ошибку, — твердо сказал Дэш.

— Голосование? — как обычно, предложила Мередит.

Разойдясь во мнениях с кузеном, она предпочитала решать вопросы именно таким способом, потому что Сэм всегда вставал на ее сторону. Они проголосовали. Дэш, как водится, проиграл. Сэм запустил программу, но что-то не заладилось, и он полез разбираться. В другой ситуации он никогда не стал бы читать чужих писем — за него это делал алгоритм. Сэм уважал право каждого на личную жизнь, и, откровенно говоря, его мало волновали людские секреты, вранье, надежды и мечты. Но в случае с Альбертом требовалось копнуть поглубже, дабы выявить неисправность. Немудрено, что у мужа Пенни не было странички в «Фейсбуке», он не вел блога, не звонил с помощью видеочата, не скачивал ролики из Интернета, не читал новостей онлайн и не выкладывал в сеть своих фотографий, ведь у него даже не было цифровой камеры. И эсэмэски он не слал за отсутствием мобильного телефона. Зато у Альберта имелась весьма жаркая, отнимавшая много времени, продолжительная и хорошо задокументированная интрижка на стороне.

Почтовый ящик Альберта содержал пару приветственных писем от администрации по случаю открытия аккаунта, созданного им втайне от Пенни, несколько писем с подтверждением заказа по поводу разных покупок, совершенных онлайн, и большое количество спама. В остальном это была объемная, иногда чересчур красочная в плане употребляемых слов переписка исключительно с одним человеком — дамой по имени Элайза Грейсон. Сэм глазам своим не верил. Он пытался объяснить свое возмущение тем, что оскорбили и предали женщину, о которой он уже начинал думать как о члене семьи. Но на самом деле Сэм пришел в ужас от того, что можно знать кого-то вдоль и поперек, любить этого человека и так сильно в нем ошибаться. Ну и потом речь шла о пожилых людях, а пожилые люди, по мнению Сэма, не должны заниматься теми вещами, какие описывал Альберт в своих тайных посланиях, особенно кверху ногами.

Мередит с Дэшем вернулись домой после тяжелого дня в офисе.

— Трое новых клиентов за сегодня, — доложила Мередит.

— Дэвид сочинил для мамы новую песню, — подхватил Дэш. — Парень чертовски хорош. Знаешь, я даже подумываю представить его моему приятелю Брэдли — тот записывает музыку для одной студии в Лос-Анджелесе.

— Ой, а Мэгги сказала сегодня мистеру Бенсону, что он хороший отец. Она все еще злится на него за то, что он оставлял ее под домашним арестом, но она понимает, зачем он это делал. Мистер Бенсон аж весь расцвел. У них все очень хорошо идет.

— Спасибо за новости, — угрюмо произнес Сэм, будто его самого заперли дома в наказание.

— Что случилось?

— Я прогнал алгоритм по электронной истории Альберта…

— Ее слишком мало, как мы и думали?

— Для переписки хватит, но…

— А знаешь, переписки будет достаточно, — обрадовалась Мередит. — Дэш прав, видеочат — это уж слишком. Боюсь, Пенни удар хватит, если с экрана с ней вдруг заговорит ее умерший муж.

— Он не сможет писать ей.

— Но почему?

— Все его письма крутятся вокруг одной только темы.

— Неужели? И какой?

— Забегаловки на отшибе. Сети мотелей, достаточно дешевых, чтобы регулярно там останавливаться, но и довольно чистых, чтобы безбоязненно пользоваться постелью. Периодически один семейный отельчик на ближайших островах. Один раз даже кемпинг.

— Альберт изменял Пенни? — в один голос спросили Мередит с Дэшем. Кузен — немного недоверчиво, но под впечатлением. Кузина — побледнев, будто изменяли лично ей.

— Да, и регулярно, — кивнул Сэм.

— С кем? — потребовала деталей Мередит.

— Пожалуйста, пусть с мужчиной, ну пожалуйста! — Дэш скрестил пальцы.

— Прости, друг, — покачал головой Сэм.

— А что бы это изменило? — возмутилась Мередит.

— Судя по всему, случайно найденная школьная подружка. Женщина. Сначала они просто списались, потом пофлиртовали, потом решили встретиться пообедать вместе и наверстать упущенное.

— Бог мой! — выдохнула Мередит.

— Затем началось: «В каком отеле? Во сколько?» — и так далее.

— Мужчины — просто свиньи, — улыбнулся Дэш. — Мне ли не знать, ведь я один из них.

— И дальше масса писем из серии: «Я прикоснусь к тебе там, наклоню тебя вот так, прошепчу тебе вот это, заставлю стонать, переверну вверх ногами, а потом попробую сзади, два раза».

— Бог мой! — присвистнул Дэш и прошептала Мередит. Странная штука — гены.

— Ладно, мы же не успели рассказать Пенни про «Покойную почту», — отмахнулся Сэм. — Она бы, может, все равно ничего не поняла. Пусть продолжает оплакивать мужа традиционным путем.

— Нет, не ладно! — разозлилась Мередит.

— Почему?

— Потому что вся ее жизнь оказалась ложью. Потому что ее обожаемый муж не любил ее. Потому что она запустила себя, тоскуя по человеку, который этого не достоин.

— Дорогуша, знать наверняка мы не можем, — предупредил ее Дэш.

— Но Сэм никогда не ошибается, — возразила Мередит.

— Я не о том. Допустим, у него была интрижка, но мы не можем знать, что происходило на самом деле. А вдруг он любил обеих? Или вовсе не любил эту Элайзу, а просто получал от нее то, чего не мог получить от Пенни? Или, чем черт не шутит, Пенни вообще была в курсе и совсем не против? Как сказала бы бабушка: «Никогда не угадаешь, что творится за дверью чужого дома». Так что давай-ка полегче.

— То есть ты думаешь, Пенни была в курсе и не против? Да неужели? Наша милая старушка? Хорошенькое оправданьице!

— Мне оправдание не нужно. Впрочем, и Альберту тоже.

— По-твоему выходит, он ничего дурного не сделал?

— Раз уж на то пошло, он сделал ей огромное одолжение.

— Ты в своем уме?

— Похоже, он приложил немало усилий, чтобы она никогда не узнала. Буквально забрал секрет с собой в могилу. Завел себе тайный почтовый ящик, вел переписку, пока жены не было рядом, встречался с этой дамочкой там, где их никто не узнал бы.

— Правильно, чтобы не попасться! Если бы это происходило с одобрения Пенни, ему не пришлось бы скрываться.

— Послушай, я не говорю, что он молодец, — объяснил Дэш. — Я хочу сказать, мы не знаем, в чем там дело. Пенни думает, что ее любили, а значит, так оно и было.

— Но это же неправда!

— Нет, значит, так оно и было, — впервые за последнее время Сэм встал на сторону Дэша. — В том-то и смысл. Вот на чем держится наш сервис. Вот почему он работает. Любить равняется быть любимым, и точка.

— И в жизни так же, — подтвердил Дэш.

— Нужно рассказать ей, — предложила Мередит. — Тогда ей будет легче забыть его. Она поймет, что он вовсе не тот, за кого она его принимала.

— Мерд, ни в коем случае! Она не хочет знать, уверяю тебя! Дэш абсолютно прав: нам неизвестно, что там на самом деле происходило. У нас есть его письма, да и только.

— О чем и речь! Письма не врут. Пусть в них лживые слова, но сами письма не лгут. С их помощью можно понять, каков был человек. А писем у нас предостаточно, — спорила Мередит. — Он врал ей, и теперь мы это знаем.

— И в наших интересах не допустить, чтобы Пенни тоже узнала, — заключил Дэш.

Дэш отправился в магазин купить еще немного сычуга для козьего сыра, Сэм занялся приготовлением ужина, а Мередит принялась клеить модель самолета союзных войск времен Первой мировой (обычный биплан, на взгляд Сэма), а точнее, просто грохотать инструментами. Потом она позвонила бабушке.

— Здравствуй, детка, а я как раз думала о тебе, — поприветствовала внучку Ливви.

Каждый раз при виде их собственного, семейного МЛЧ у Сэма перехватывало дыхание. Как и от того, что компьютерная программа создавала впечатление, будто думает о тебе.

— Привет, бабушка, — сказала Мередит с несчастным видом.

— В чем дело, дорогая?

— Ни в чем.

— Но я же вижу.

— Да так… проблемы на работе.

— Ты слишком много работаешь. Берите с Сэмом отпуск и приезжайте ко мне.

— Если бы кто-нибудь выяснил страшный секрет, который сначала тебя очень расстроил бы, но в будущем облегчил бы тебе жизнь, ты захотела бы его узнать?

Ливви не знала, как ответить.

— Прости, дорогая, я не понимаю тебя. Здесь такое солнце! Тебе понравилось бы.

— Неужели я ошибаюсь? Неужели мы не правы? — спрашивала Мередит бабушку.

— Моя любимая внучка? — Ливви опять не поняла вопроса, но знала единственно верный ответ: — Она никогда не ошибается.

Теперь уже нет

Все еще было впереди. Первая горстка пользователей превратилась в пару десятков, а потом и сотен. Два часа сна, на которые Сэму хватало времени поначалу, превратились в четыре, а затем и в восемь. Собак выгуливали все чаще и дольше. Дэш все реже приезжал из Лос-Анджелеса. Мередит пообвыклась и сбавила обороты. Зайти к Пенни, чтобы угостить ее обедом, дать почитать книжку или подарить цветок в горшке, вошло в привычку. Другими словами, жизнь вновь обрела свой размеренный ритм. И тут, конечно, все и началось.

Весна не торопилась приходить в Сиэтл, но в мае наконец потеплело, и погода уже больше не портилась. Все вокруг расцвело, а дни становились все длинней, темнело теперь только после девяти-десяти вечера. Сэм с Мередит и Дэшем, когда тот приезжал к ним, сидели на балконе, любуясь закатом. Солнце садилось за горы, заставляя лазурное небо играть оттенками розового и оранжевого, перед тем как оно приобретет глубокий синий цвет. Они наблюдали за снующими по заливу Пьюджет-Саунд паромами, смотрели на круизные корабли, прибывшие с Аляски и высаживающие в гавани толпы народу, которого хватило бы, чтобы заселить целый дом, а затем принимавшие на борт такое же количество новых пассажиров и отправляющиеся в обратный путь. Дождь шел только по ночам, а к утру небо становилось кристально чистым, и они могли позволить себе долгие прогулки с собаками. Просыпались Сэм с Мередит совсем рано (ведь солнце вставало, когда еще не было четырех) и проводили утро в постели — томно, нежно, страстно. Наконец-то они отвлеклись. Отвлеклись и почувствовали себя уверенней. Когда небо над Сиэтлом проясняется, все жители города погружаются в иллюзию того, что все хорошо. Дурная погода сыграла с ними злую шутку, поселив в душе тоску и смятение, но теперь, с приходом лета, вопросы о смысле жизни утратили остроту, теперь все пойдет как надо.