Мы хотели бы пригласить вас разделить с нами этот успех, ставший возможным исключительно благодаря вам, и отпраздновать шесть месяцев со дня создания сервиса. Приходите, и мы предложим вам еду и напитки, танцы и живое общение там, где вы привыкли общаться с мертвыми.

С любовью, Мередит, Сэм и Дэшилл

Смокинг Сэма нашелся на дне коробки, так и не разобранной со дня переезда. При виде смокинга на Сэма нахлынули воспоминания о старой работе и жутких званых вечерах. Какими незначительными казались ему теперь все эти переживания по поводу свиданий и отсутствия девушки! А преимущества работы на крупную корпорацию блекли на фоне того, что имел Сэм сейчас — целый мир, где жизнь, смерть и жизнь после смерти переплелись воедино. Облачившись в смокинг, Сэм вошел в спальню. Мередит еще не успела одеться. На ней был лишь один бюстгальтер и сережки.

— Шикарно выглядишь! — сказал Сэм.

— Но я еще даже не одета.

— Вот и я об этом.

— Какое из платьев мне выбрать? Вот это миленькое и довольно удобное, хотя подходящие к нему туфли комфортом не отличаются. А вот это более строгое и не такое удобное, хотя туфли к нему проблем не создадут. У первого слишком откровенный вырез, а второе слишком официальное.

В руках Мередит держала два платья. Одно синее и немного блестящее, другое просто черное. Больше никакой разницы между ними Сэм не видел.

— Мне нравится, как ты сейчас одета.

— Боюсь, меня не все поймут.

— Не забывай, детка, это я изобрел программу, — подмигнул ей Сэм и выстрелил в ее сторону указательными пальцами, сложив ладони импровизированными пистолетами. — Главное, чтобы нравилось мне.

— Без твоей поддержки не обойтись, — сказала Мередит.

— Позволь мне кое-что сделать. Умираю как хочется! — С этими словами Сэм взял свой мобильный и позвонил Мередит.

— Алло? — ответила она, посмотрев на него как на сумасшедшего.

— Мерд?

— Да?

— Привет! Это Сэм Эллинг с работы.

— Привет, как дела?

— Отлично! А ты как?

— Тороплюсь немного, вообще-то. Через час надо быть на вечеринке, а я стою тут совсем голая.

— Звучит неплохо. Послушай, у нас устраивают званый ужин вечером. Явиться туда без спутницы — дурной тон. Не составишь мне компанию?

— Хм, предложение не самое заманчивое.

— Согласен, но я живу неподалеку. В любой момент сможем улизнуть с вечеринки и завалиться ко мне.

— Так уже лучше. Хорошо. Значит, это свидание! Пойду тогда оденусь.

— Жду не дождусь. Я так рад, что ты согласилась!

Нажав кнопку «отбой», Сэм улыбнулся Мередит:

— Прости, отвлекся. Кажется, у меня сегодня намечается горячее свидание.

— Рассчитываешь, что она тебя осчастливит?

— Сделает счастливей, чем я чувствую себя сейчас? Исключено.

Тут дверь открылась и в спальню зашел Дэш. Мередит взвизгнула и прикрылась полотенцем.

— Постучать не мог?

— И чего я, по-твоему, не видел?

Детьми Дэш с Мередит провели необыкновенно много времени, позируя для фотографий голышом: то в детском надувном бассейне, то резвящимися между садовых разбрызгивателей. «А купальников для малышей тогда не продавали?» — спросила как-то Мередит у матери. «Продавали, — ответила Джулия, — но ты отказывалась их носить». Сэм жалел, что пропустил те времена, когда Мередит увлекалась эксгибиционизмом.

— Что это на тебе? — спросила Мередит.

Дэш был одет в смокинг бирюзового цвета, рубашку с жабо, камербандом и галстуком-бабочкой темно-синего цвета.

— Это костюм с моего выпускного! Завидуете, что сами до такого не додумались? Да вы бы в свои наверняка и не влезли, — объявил друзьям Дэш.

Мередит мысленно примерила усыпанное блестками зеленое платье, косой подол которого с правой стороны доходил до колена, а с левой — заканчивался, едва начавшись. Сэму примерять было нечего — он вообще не ходил на свой выпускной.

— Если ты до сих пор влезаешь в старый смокинг, это вовсе не означает, что тебе стоит его носить.

— Я выгляжу круто, признай. Мой наряд был старомодным и ироничным тогда и таким же остался по сей день. Вот в чем прелесть посещения подобных мероприятий в одиночку: нет необходимости сочетать костюм по цвету и стилю с кем-либо еще.

— И ты говоришь это только сейчас? — шутливо упрекнул его Сэм. — А я так страдал, приходя на званые вечера один и не подозревая об очевидном преимуществе!

— Если носить черное с белым, разница небольшая, друг. Ты спокойно мог бы станцевать с любой партнершей.

Мередит выгнала друзей из спальни и, выбрав среднее арифметическое между двумя своими мужчинами, остановилась на ярко-синем платье. К черту волнения по поводу откровенного выреза! Затем они отправились в салон, чтобы завершить последние приготовления. Под потолком крутился диско-шар, как в ночь перед открытием. На столах были расставлены блюда с канапе и миниатюрными пирожными и бутылочки с разноцветными прохладительными напитками. Цветы, свечи, музыка и бокалы под шампанское создавали праздничное настроение. Легкий бриз задувал в распахнутые окна. В небе над проливом плыли дымчатые облака, освещенные закатным солнцем.

— Прежде чем мы начнем, разрешите мне побыть сентиментальным и кое-что вам сказать, — попросил Сэм.

— Валяй, — кивнул Дэш.

— Я просто хотел поблагодарить вас обоих. Нам удалось осуществить то, у чего не было шансов случиться. Мы перевернули мир. Невероятно? Да! Потрясающе? Конечно! Мне повезло, что у меня есть вы. Нам выпала исключительная возможность: сделать то, чего раньше никто не делал, осмелившись на мысли, которые раньше никому не приходили в голову. Это самое удивительное приключение в моей жизни, — заключил Сэм, последней фразой превысив градус допустимой сентиментальности.

— Что именно? В кои-то веки отправиться на званый ужин с подружкой? — спросила Мередит.

— Ну да, в целом. Любить. Иметь большую семью, а не только я да отец.

— Не уверен, что наличие меня означает «большую семью», — усомнился Дэш.

— Ты, твои родители, родители Мередит, когда они снова начнут с нами разговаривать, Ливви.

— Жаль, вы так и не познакомились, — вздохнула Мередит.

— Почему же? Мы знакомы!

— Ты ей будто еще один внук, — заверила его Мередит.

— И это немного странно, — добавил Дэш, — учитывая, что в каком-то смысле ты ей отец.

— Отец Ливви?

— Ну, ведь ты ее создал. — Позвони ей и спроси, — предложил Сэм. — Будто внук родной, не более того.

Они были удивлены и тронуты тем, как много старых клиентов откликнулось на приглашение. Увидеть всех при параде было приятно и немного непривычно. Будто ты семиклассник и на выходных случайно встречаешь школьного учителя где-нибудь в торговом центре. Будто ты идешь в дорогой ресторан и натыкаешься на приятеля из тренажерного зала, которого обычно видишь взмокшим и в спортивной форме. И дело не в том, что все разоделись для праздника, — для своих МЛЧ они тоже старались выглядеть неплохо. Дело было в их веселых лицах. Очень здорово, но все-таки непривычно было видеть всех этих людей улыбающимися и смеющимися столь непринужденно.

— Я сомневался, что кто-нибудь вообще захочет прийти, — признался Сэм самому первому (а поэтому столь дорогому его сердцу) клиенту — Эдуардо Антигуа, который проходил в салон всего две недели, а потом больше не появлялся, из-за чего Сэм сильно переживал.

— Из-за неловкости?

— Да, наверное.

— Для меня честь — праздновать это событие с вами! — Эдуардо чокнулся с Сэмом бутылкой пива. — Ты вручил мне необыкновенный дар, Сэм. Ты дал мне шанс, которого я был лишен. Ты дал мне возможность попрощаться с братом. Я рад быть здесь с вами сегодня.

— Даже не представляешь, насколько важны для меня твои слова! — ответил Сэм с комком в горле (который оставался там на протяжении всего вечера). — Когда ты перестал приходить в салон, я подумал, что мы лишь разбередили твои раны, что мы причинили тебе вред.

— Нет, друг, вовсе нет! Я болтаю с Мигелем чуть ли не каждый день, только из дома. Мы раньше часто готовили вместе. Наша мама работала шеф-поваром, до того как переехала из Колумбии в США, и она передала нам все свои знания. Теперь я ставлю ноутбук на стол в кухне, и мы с Мигелем готовим что-нибудь вкусное. А как у тебя дела? Выглядишь усталым.

— Эти полгода выдались не самыми легкими. Запускать сервис, настраивать программу, выдерживать нападки журналистов непросто. А тут еще постоянно убитые горем люди вокруг тебя! Такая работа выматывает.

— Но мы очень ценим тебя, — сказал Эдуардо, обняв Сэма. — Спасибо, друг. На следующей неделе угощу вас ужином. У нас с Мигелем получаются потрясающие тамале!

Сэм рассмеялся:

— Будь добр, пришли мне рецепт по почте.

— Без проблем. А ты тоже любишь готовить? — Не то чтобы… Но рецепт пригодится одному старинному знакомому.

В другом углу комнаты Мередит разговаривала с Эвери Фицджеральд и Эдит Касперсон.

— Я и не подозревала, что вы с Сэмом вместе, — призналась Эдит. — Я понимала, что вы партнеры по бизнесу, но мне и в голову не приходило, что вы пара.

— Вместе и на работе, и в жизни, — улыбнулась Мередит. — Это не просто.

— И как давно?

— С прошлого лета. Вот уже год.

— О свадьбе подумывали? Ужин можно было бы устроить прямо здесь. Тут так все красиво!

— Зачем выходить замуж? — ухмыльнулась Мередит. — Мы и так живем вместе и владеем совместным бизнесом.

— И все-таки нужно оформить отношения, — убеждала Эдит.

— Оформление и так неплохое, — ответила Мередит, указывая на интерьер салона. — И потом, у нас еще столько времени! Свадьба пока не на первом месте в списке дел.

— Замужество — это чудесно! — вздохнула Эвери. — Про детей говорят: «Они принесут вам столько радости!» Так и есть, но, кроме радости, дети приносят постоянные хлопоты. Про брак говорят: «Он покажется долгим и трудным и будет требовать компромиссов». Но все оказывается иначе. Нет, конечно, надеешься на то, что он будет долгим. Но в остальном… Для нас с Клайвом наш брак был самой приятной и простой частью жизни. Благодаря этому нам удавалось преодолевать все трудности: растить детей, справляться с работой, оплачивать счета. Благодаря этому все имело смысл.

— Ты счастливая женщина! — произнесла Эдит.

— Была. В прошедшем времени.

— Нет, ведь с тобой прекрасные воспоминания.

— Да, так все мне говорят, но…

— Ты можешь радоваться вашему прошлому. У меня, конечно, тоже есть воспоминания. Но наш брак с Бобом был далек от идеального.

— Почему же ты так часто приходишь сюда разговаривать с мужем? — спросила Эвери.

— Скорее, кричать на него, — уточнила Эдит, и Мередит, мысленно согласившись, едва сдержала улыбку. — Смейтесь, я не обижусь. Это действительно забавно. По крайней мере теперь. Но я готова поспорить, когда вы, ребята, задумали эту штуковину, вы не рассчитывали на озлобленных вдов, которые придут, чтобы надрать задницу мертвому мужу.

— Нет, не рассчитывали, — согласилась Мередит.

— Знаете, в самом начале, очень-очень давно, у нас с Бобом все было хорошо. Но потом случилось то, что случается во многих семьях. Он много ездил по работе, знакомился с интересными людьми, находил применение своим способностям, приносил пользу. А я сидела дома и занималась домом, детьми и мужем. Дети выросли, технические новинки позволили все меньше времени тратить на дом. Единственный, кто продолжал требовать заботы, — это Боб. Я не возражала, но на протяжении тридцати пяти лет он вел себя так, будто прислуживать ему — особая привилегия. Ведь он трудился, а я прохлаждалась дома, хотя, по существу, его работа была проще и интересней. Я бы с удовольствием заняла его место, а вот ему точно не понравилось бы возиться с моими повседневными делами. Однако он считал меня глупой и ленивой и всячески демонстрировал, что я легко отделалась.

— Я уверена, муж не считал тебя глупой, — попыталась разубедить ее Эвери.

— Возможно, и нет, но он вел себя так, будто считал, что еще хуже. Я знаю: он любил меня. И от этого только больней. Мне было бы легче перенести подобное отношение со стороны того, кому на меня наплевать. Или если кто-то, кому я не симпатизирую, сочтет меня глупой и никчемной, мне будет все равно. Но собственный муж? Боб любил меня, но не уважал. Он заботился обо мне, но не позаботился показать мне это.

— Тебе становится лучше, когда ты кричишь на него? — спросила Мередит.

— Гораздо. Ведь все эти годы я копила злость в себе, а теперь позволяю словам, давно сформулированным, но сдерживаемым внутри, выйти наружу. Да и к тому же Боб все равно не понимает, что происходит. Как объяснил мне Сэм, я никогда не кричала на мужа раньше. На него вообще при жизни никто не кричал. Поэтому и после смерти он ничего не поймет.