Лори Фрэнкел - До скорой встречи!

— А где Кайл? — осторожно спросил Сэм, не глядя на нее.

— Я приехала сама, без него, — повторила Джулия.

— Почему?

— Он не хотел ехать со мной. А какая разница?

Разницы действительно не было. Приведи она с собой толпу знакомых, готовых митинговать в ее поддержку, он все равно не позволил бы ей поговорить с Мередит. Джулия с Кайлом были неразделимы. Раз она приехала одна, значит, у них уже вышла ссора, которая сейчас выйдет у нее с Сэмом.

— Наверное, он не хотел, чтобы и вы ехали сюда?

— Нет, не хотел. У него есть право на собственное мнение, но хорошая новость заключается в том, что я взрослый человек и меня не должно заботить его мнение! — прошипела Джулия. — Давай, Сэм, включи эту штуку. Дай мне поговорить с дочерью.

— Нет.

И тут она закричала. Даже не закричала, а завыла. Не как волк на луну, а как выл король Лир с убитой Корделией на руках. Джулия стояла посреди салона. Вокруг нее лежали разбросанные куртки и свитера, на которых таял снег. Лампочки гирлянды бросали отсвет на ее лицо и отражались в медальоне, заполненном ее дочерью. Джулия выла.

Сэм прикрыл уши руками, будто ему снова четыре года, и подождал, пока она остановится. А потом опять сказал «нет».

Она схватила его за плечи и, стиснув зубы, в бешенстве выпалила:

— Не смей говорить мне «нет»! Сам-то ты с ней общаешься, я ведь знаю. Эта чертова программа убила мою девочку! И меня тоже убила. Если б ты только позволил Ливви покинуть нас! Если б только оставил ее в покое! Если б не стал никому показывать свое изобретение! Если б не встретил Мередит! Если б никогда не приехал в Сиэтл! Если б вообще никогда не родился! Любой из вариантов устроил бы меня. Но вышло иначе. И вот что мы имеем. Осталась лишь программа, и ты дашь мне ею воспользоваться. Слышишь? Потому что ты мне обязан!

— Нет, — повторил Сэм.

— Ведь ты говорил, «Почта для мертвых» — настоящее чудо. Ведь ты говорил, она помогает людям. Ты наживаешься на этом проклятом сервисе! Я заплачу тебе. Сколько угодно. Стану клиентом, как все. Подпишу бумаги, сделаю все, что ты заставляешь этих людей сделать. Дай мне ее увидеть, Сэм! Дай мне поговорить с ней!

— Нет, — тихо произнес Сэм. — Простите, я не могу. Я понимаю вашу боль, правда. Но программа не для вас.

— Почему?

— Помните ее такой, какая она была.

— Разве эта штука не поможет мне ее помнить?

— Вспоминайте головой, сердцем. Обращайтесь к вашей памяти.

— Этого недостаточно.

— Я знаю.

— Но ты говоришь с ней!

— Да, — пришлось согласиться Сэму, как и с остальными ее доводами. — Но я — совсем другое дело.

— Почему? — Джулия все еще злилась, но решила сменить тактику и попробовать переспорить Сэма.

— Потому что я понимаю, в чем суть «Покойной почты», а вы — нет!

— Покажи мне, и я пойму.

— Когда я говорю с ней, какой бы похожей ни была проекция, какой бы живой ни казалась, я никогда не забываю, что…

— Думаешь, я забуду? Думаешь, я смогу когда-нибудь забыть, что она умерла? Каждое мгновение, Сэм, каждое мгновение этой проклятой жизни я только и делаю, что помню об этом!

— Я другое имел в виду. В тот раз, когда вы увидели Ливви, вы умоляли выключить компьютер. Вы умоляли нас прекратить это.

— Тогда все было по-другому.

— Нет, разницы никакой. Вы решили, что так нельзя, что это ненормально.

— Мне нужно увидеть дочь.

— Ее больше нет.

— Неправда, у тебя она есть!

— У меня ее тоже нет, поверьте! — всхлипнул Сэм.

Они оба стояли и плакали. Проливаемые ими слезы не катились скромно по щеке, как у Марии, Матери Божьей, что больше соответствовало бы вечеру накануне Рождества. Их рыдания больше напоминали финал «Короля Лира». Собравшись, Сэм добавил:

— Кроме того, вы оказались правы. Мы хотели помогать людям прощаться с любимыми, но они не отпускают их и остаются. Мы хотели помогать людям оплакивать близких, но программа лишь мешает, не дает им пережить горе и двигаться дальше по жизни. Воспоминания об утрате должны приносить боль, а мы лишаем людей этой пытки, но вместе с тем и ее оздоровляющего эффекта. Но тут достаточно и одного довода: даже в состоянии душевного равновесия вы сочли всю эту затею кошмарной. Поэтому сейчас я не позволю вам воспользоваться программой.

Дэш начал беспокоиться и спустился в салон выяснить, куда запропастился Сэм.

— Тетя Джулия! — вскрикнул он с деланым энтузиазмом. Дэш тоже сразу понял, зачем она явилась.

Джулия сердито вытерла слезы и повернулась к племяннику:

— И ты тоже с ней разговариваешь?

— Иногда, — ответил Дэш, будто все это время он был с ними в комнате. — Не часто. Ведь программа ее не заменит. Глупо звучит, конечно. Очевидно, что программа не может ее заменить. Просто она не очень помогает. Боль не уходит. — Дэш пожал плечами. — На всех «Покойная почта» действует по-разному. Видимо, для нас с Мередит она не подходит. И тебе не подошла бы, даже если б Сэм позволил тебе поговорить с ней. Ты ведь почти никогда не созванивалась с ней по видеочату.

— Мне нужно сказать ей, как я ее люблю. — Джулия уже знала, что битва проиграна, но пока не могла остановиться.

— Она знала, — ответил Дэш.

— Мне нужно извиниться перед ней.

— За что?

— За то, что не захотела участвовать в ее новой жизни. За то, что наговорила ей про «Покойную почту». — Но почему? Ведь вы оказались правы, — произнес Сэм.

Они решили закрыть салон на все праздничные дни до самого Нового года. Клиенты отправились домой к семьям. Дэш улетел в Лос-Анджелес к своему гардеробу и друзьям. Джулия уехала к себе на остров страдать вместе с Кайлом. К Пенни нагрянули дети с внуками. А Сэм удалился в спальню — побыть наедине с Мередит.

Звонил Джейми, приглашал его покататься на лыжах, но он отказался. Приходила дочь Пенни по имени Кейти, звала его на ужин, но он отказался. Эвери Фицджеральд собиралась с детьми в Ванкувер на День подарков и звонила узнать, не хочет ли он присоединиться, но он отказался. За неделю Мередит три раза спросила его, не хочет ли он сегодня вечером пойти с ней в кино. Вот на это он согласился бы не раздумывая.

Спустя пару дней Дэш прислал ему сообщение, в котором просил хоть ненадолго выйти из спальни.

«С чего ты взял, что я все еще здесь?» — спросил Сэм. «Я тебя знаю», — ответил Дэш. «Все в порядке», — написал Сэм. «Тебе нужно общаться с живыми людьми, а не виртуальными», — попенял ему Дэш. «И ты читаешь мне мораль с помощью мобильника!» — подловил его Сэм. «Только потому, что не могу быть рядом», — объяснил Дэш. «Сколько времени ты провел сегодня в „Фейсбуке“, а сколько — встречался с друзьями вживую?» — подловил его Сэм. «Не в этом суть», — написал Дэш. «Как раз таки в этом», — ответил Сэм.

Затем он позвонил Мередит.

— Счастливого Нового года! — поздравила она, сняв трубку.

— Почти, — сказал Сэм. Он имел в виду «почти Новый год», а не «почти счастливый». Он даже близко не был к счастливому.

— Как прошло Рождество?

— Нормально. Виделся с твоей мамой.

— Правда? Как она?

— Скучает по тебе.

— Я тоже скучаю по ней. И по тебе.

— Она хотела поговорить с тобой. Через «Покойную почту». Но я не разрешил ей. Помнишь, как она отреагировала, когда увидела проекцию Ливви?

Мередит задумалась:

— Прости, любимый, но я…

— Короче говоря, она была не в восторге, — перебил ее Сэм.

— Неудивительно. Мама плохо разбирается в современных технологиях. Да и потом, нам бы не хватило электронной памяти, чтобы поговорить через «Покойную почту».

— Она сильно разозлилась. Пришла в ярость. А я пытался защитить ее, ведь ей стало бы только хуже.

— А тебе становится лучше? — спросила Мередит.

— Это все, что у меня есть.

— Да, но программа помогает тебе лучше себя почувствовать?

— Мерд, ничто мне не поможет. Мне не станет лучше. Вместо меня — дыра с крошечным кусочком Сэма, цепляющимся за пылающий ободок этой дыры.

— Знаешь, наверное, тебе стоит побольше общаться с настоящими людьми. А не зацикливаться лишь на мне.

— Дэш твердит о том же. Все твердят мне одно и то же. Но я перестал понимать, где разница. Я уже не понимаю, что значит «настоящий». И дело не только во мне. Люди проводят все больше времени с виртуальными друзьями. Они чаще сидят в «Фейсбуке», чем в кафе со знакомым. Чаще просматривают профили на сайте знакомств, чем ходят на свидания. Чаще играют в виртуальный теннис или на виртуальной гитаре, чем берут в руки ракетку или проводят пальцами по струнам. Социальные сети не способствуют общению. Наоборот, они изолируют, они делают людей одиночками. А я не один, у меня есть ты, верно? — Нет, Сэм, на самом деле и ты одинок, — ответила Мередит.

Тридцать первого декабря позвонил Джош Аннапист. Его предложение Сэм тоже собирался отклонить, но Джош не оставил ему выбора:

— Я знаю, что сегодня Новый год, но я подумал: если у тебя нет особых планов и если тебе нужна компания…

— Вообще, я хотел побыть один, — перебил его Сэм.

— …то ты приедешь навестить меня в больницу, — закончил Джош.

— Черт, что случилось? — испугался Сэм.

— У меня лейкемия, — напомнил Джош.

— Я имел в виду, что произошло за неделю? Ты ведь был в порядке, когда приходил на Рождество. — Уже произнося эти слова, Сэм вспомнил, что на самом деле все обстояло несколько иначе.

— Врачи не знают. То ли остаточное явление после химиотерапии, то ли проблема в стволовых клетках. Последнее время я неважно себя чувствую. В общем, они положили меня в Сент-Джайлс вчера вечером, и я…

Сэм не дал ему договорить. Как Джош собирался закончить предложение, было не так уж важно.

— Я скоро приеду.

Джош выглядел дерьмово и чувствовал себя так же. На улице стоял холод и накрапывало, но парню хотелось на свежий воздух и посмотреть на салют над башней Спейс-Нидл.

— Это пахнет неприятностями, — предостерег Сэм.

— Новый год на носу! Дежурить оставили временный персонал. Ты с ними справишься.

— Там слишком холодно.

— Боишься, я заболею?

— Боюсь, тебе станет еще хуже.

— Практически невозможно!

— И все же…

— Это мой последний Новый год, — сказал Джош. — Стоит напоследок полюбоваться фейерверком, как считаешь?

С крыши открывался удивительный вид на башню Спейс-Нидл. Сэм стащил кресло-каталку из коридора и пару одеял из шкафа в соседней палате, которая пустовала. Он укутал Джоша так, что тот напоминал мумию. Больной шутливо протестовал:

— Я еще не умер, и потом, я ведь не египетский жрец.

Они поднялись наверх, и Сэм, к своему удивлению, увидел на крыше небольшой садик и скамейку. «Вот так, наверное, выглядит последнее желание многих пациентов», — подумал он. Они смотрели на салют и на пар, идущий изо рта.

— Что загадаешь на Новый год? — спросил Сэм минут через пятнадцать.

— Пусть все закончится быстро, — ответил Джош, выдержав паузу. — Самому не верится, что я это говорю. Когда я впервые узнал о диагнозе, я был готов бороться, уверенный, что одержу победу над болезнью. Я не очень разбирался в медицине, но не сомневался в своих силах. Потом врачи предложили мне подписать отказ от реанимации, если я хочу, конечно. Но я был полон надежд и сказал: «Реанимируйте в любом случае!» А теперь я почти все время дерьмово себя чувствую и очень устал от этого. Я понимаю, что проиграл. Оттягивать конец нет смысла. Наверное, в этом единственное счастье лейкемии. Становится настолько худо, что ты уже не против распрощаться с жизнью. Господи, я жуткий нытик, да?

— Имеешь право.

— Понимаешь, я общаюсь с родственниками и друзьями в основном удаленно. Мы переписываемся, созваниваемся, они следят за моими статусами в «Фейсбуке», поэтому я стараюсь не говорить с ними об этом, ведь тогда и моя проекция будет говорить о том же. А я не хочу, чтобы мама провела остаток жизни, беседуя со мной о том, как я умирал. Поэтому мне нужно было излить душу кому-то в личной беседе.

— Я рад, что стал этим человеком, — ответил Сэм. — Жаль, конечно, что такая необходимость вообще возникла, но я рад помочь.

— А какое твое новогоднее желание? — спросил Джош.

— Такое же, как у тебя. Пусть все закончится быстро.

— Не знаю, друг… Мне не нужно строить планов на новый год, но ты — совсем другая история. Даже если ты чувствуешь, будто умираешь, ты все равно будешь просыпаться каждое утро. И что ты собираешься с этим делать?