Пенелопа Дуглас - До тебя

Обычно такой привкус появляется перед тем, как ты проглотишь свою гордость.

* * *

– Доктор Портер, – поздоровался я с учителем, который вел у нас химию в десятом классе. После занятий я столкнулся с ним в коридоре рядом с лабораторией. – Татум Брандт сегодня работает в лаборатории? – Я жестом показал на дверь у него за спиной.

– Да, – тут же ответил он, подняв брови. У него было странное выражение лица, как будто он испытал облегчение, увидев меня. – Так и есть. Я как раз подумал, что она там совсем одна. Ты свободен? Можешь подстраховать ее? Я обычно не ухожу из лаборатории, но сегодня у меня совещание.

– Одна? – Мой подбородок дернулся – я пытался сдержать улыбку. – Без проблем.

Портер отправился дальше, а я открыл дверь лаборатории. Мое сердце забилось чаще в предвкушении желанной стычки.

Комната была пуста, но я слышал шаги и звон стекла из подсобки, где хранились материалы, поэтому сел за учительский стол и, положив ноги на край, замер в ожидании.

Лаборатория занимала один из самых больших кабинетов в школе. В ней было примерно двенадцать столов, за каждым из которых могли разместиться двое или трое учеников. На столах стояли мензурки, колбы, горелки, и в каждый была встроена раковина.

Мне нравились эти столы.

Они были подходящей высоты.

Я усмехнулся, но в то же время вздохнул, когда в голове замелькали картинки.

Господи боже.

Я никогда не фантазировал о девушках так, как о Тэйт, но я слишком забегал вперед. Она, возможно, больше вообще не подпустит меня к себе, уже не говоря о том, чтобы мне отдаться.

Проведя руками по волосам, я сцепил пальцы на затылке и стал сосредоточенно думать о телевизионном канале, где показывали занудные фильмы для женщин.

Дверь подсобного помещения распахнулась, и оттуда вышла Тэйт. В руках она несла рабочий лоток с материалами.

Сегодня ее волосы были разделены пробором посередине и обрамляли лицо, практически закрывая глаза.

Но меня она увидела.

И даже через светлые пряди волос я заметил бурю в ее глазах.

Тэйт застыла на месте, удивленная, обескураженная и немного раздраженная.

Мы действовали друг на друга одинаково.

– Не сейчас, Джаред. Я занята, – предупредила она, поставив лоток на стол справа от меня. Она говорила со мной сдержанно и односложно.

Пыталась поставить меня на место.

– Знаю. Я пришел тебе помочь.

Это была ложь, хотя какую-то помощь я все же мог оказать. Я неплохо разбирался в химии, как и в математике. Проблему для меня представляли такие деликатные, сентиментальные предметы, как, например, языки или психология.

– Помочь мне? – Ее глаза сверкнули так, будто я сказал самую нелепую на свете вещь. – Мне не нужна помощь.

– Я не спрашивал, нужна ли тебе помощь, – парировал я.

– Конечно, нет, ты просто так решил. – Не глядя на меня, она продолжила выкладывать материалы на стол.

– Ничего подобного. Мне известно, на что ты способна. – Мой голос дрогнул от улыбки, но мне хотелось, чтобы она на меня посмотрела. – Если мы вновь собираемся стать друзьями, я подумал, что такое предложение будет неплохим стартом.

Встав со стула, я подошел к ней, надеясь, что она поймет: я хочу все что угодно, только не дружить с ней.

– То есть… – Тэйт не ответила, и я продолжал говорить. – Мы же в любом случае не сможем вернуться к лазанию по деревьям и совместным ночевкам, да?

Она тихо вздохнула и на долю секунды перестала выкладывать материалы. Ее взгляд встретился с моим, и на мгновение я подумал, что она позволит мне усадить ее задницей на стол и показать, какую я бы хотел устроить ночевку.

Но потом ее глаза сузились, и она произнесла сквозь зубы:

– Я уже сказала: мне не нужна помощь.

– Я уже сказал: я об этом и не спрашивал, – парировал я, и глазом не моргнув. – Ты думала, Портер позволит тебе проводить эксперименты с огнем в одиночку? – Я понятия не имел, какой эксперимент она собиралась устроить, но, взглянув на ее материалы и вспомнив, как распереживался Портер, заключил, что в ход пойдут горелки.

– Откуда ты знаешь про мои эксперименты? И кто сказал, что мы снова будем друзьями? – усмехнулась Тэйт, а потом нагнулась, чтобы достать что-то из сумки. – Не думал, что все разрушено и навсегда? Да, ты извинился, но легче мне не стало.

Это была не та Тэйт, которую я знал. Та Тэйт сильная. Даже когда я доводил ее до слез своими выходками, она держала голову высоко и шла дальше.

Та Тэйт не нуждалась в широких жестах. Разве не так?

– Только не говори, что собираешься устраивать передо мной ваши девчачьи представления, – Я попытался съехидничать, но на самом деле надеялся на гребаное чудо.

Да, Джаред. Спасибо, что извинился, и я тебя прощаю. Давай оставим прошлое позади.

Вот чего я действительно хотел.

Но Тэйт уткнулась в свою папку, не обращая на меня внимания. Или пыталась сделать вид, что не обращает.

Мои пальцы гудели, и я сжал кулаки, чтобы подавить желание к ней прикоснуться.

Тэйт продолжала смотреть в свои бумаги, но я знал, что она не читает. Она чувствовала меня так же, как я ее.

Наконец она вздохнула, перестав притворяться, и посмотрела на меня так, как смотрела моя мать, когда была сыта по горло.

– Джаред, я признательна за попытку, но это лишнее. На что бы тебя ни подбивало твое эго, последние три года я прекрасно справлялась без твоего участия. Мне лучше работается одной, и я не нуждаюсь в твоей помощи ни сегодня, ни в любой другой день. Мы не друзья.

Сердце подскочило к горлу, и я сглотнул.

Прекрасно справлялась без моего участия?

А я не прожил ни единого дня без мыслей о ней.

Тэйт посмотрела на меня усталым и бесстрастным взглядом. Интересно, она сама верила в то, что говорила?

Интересно, правда ли это.

Она снова повернулась к рабочему столу, но тут задела свою папку. Та упала на пол, и ее содержимое разлетелось повсюду.

Я шагнул к Тэйт на помощь, и мы вместе нагнулись, чтобы подобрать бумаги.

Она нервничает?

Обычно Тэйт не была неуклюжей.

Собирая листки с пола, я заметил среди них распечатки из Интернета с выставленными на продажу автомобилями.

– Ты подыскиваешь машину? – спросил я, сдвинув брови.

Среди подборки были «Мустанг», «Чарджер», 300M и G8.

– Да, – резко ответила Тэйт. – Решила сделать себе подарок ко дню рождения.

День рождения. Я едва не произнес это вслух.

Похоже, теперь я знал, что сказать ее отцу.

Скоро она захочет купить машину. Меньше чем через неделю у нее будет день рождения. Я задумался, позволит ли мистер Брандт помочь ей с покупкой, чтобы ей не пришлось ждать его возвращения.

А она сама бы мне доверилась?

– Джаред? – Тэйт протянула руку за своими распечатками.

Я моргнул, вернувшись в действительность.

– Я и забыл, что твой день рождения уже скоро, – соврал я. – Твой папа знает, что ты уже рассматриваешь варианты? – Я подошел к столу и встал рядом с ней.

– А твоя мама в курсе, что по выходным ты снабжаешь несовершеннолетних алкоголем и спишь со всеми подряд? – съязвила она в ответ, ткнув меня носом в мое же дерьмо.

– Точнее будет спросить: «Есть ли моей маме до этого дело», – пренебрежительно сказал я и стал помогать Тэйт разбирать лоток.

Наши с матерью отношения разладились задолго до моего знакомства с Тэйт. Я был похож на беспризорника, мне приходилось самому о себе заботиться, а порой и вступаться за мать, в тех редких случаях, когда какой-нибудь из ее приятелей-собутыльников выходил за рамки. Хотя кого-то я мог поставить на место в том возрасте, но все равно пытался.

Своим монологом Тэйт напомнила мне о том, как исцелила меня. А сама она считала, что это я залечил ее раны. Когда мы познакомились, нам обоим хотелось быть счастливыми. Хотелось просто быть детьми.

Те четыре года, которые мы провели бок о бок, стали самыми лучшими в моей жизни.

Я резко повернул голову, услышав звук бьющегося стекла.

Что за?..

Тэйт дернулась в сторону, вероятно, пытаясь поймать пробирку, а теперь, облокотившись на стол, уставилась на осколки разбитого стекла.

Что с ней, черт возьми, творится?

Она неотрывно смотрела на беспорядок, глубоко дыша – ее грудь поднималась и опадала с каждым вздохом, и у нее был такой вид, как будто ей больно.

Я бы не сказал, что Тэйт была «собранной», но с самого своего возвращения из Франции она не теряла присутствия духа в эпизодах с Мэдоком или со мной.

До сих пор.

– Я тебя нервирую, – с сожалением сказал я, глядя на разбитое стекло на полу.

– Уйди, – с болью в голосе прошептала Тэйт и отшатнулась.

Подняв глаза, я увидел в ее взгляде смущение и отчаяние. Она правда хотела, чтобы я ушел. Я не знал почему: потому, что она меня ненавидит, или потому, что не может разобраться в своих желаниях.

Теперь я наконец-то понял, как сильно запутал и ее, и себя. Я играл с ней, хоть и не собирался этого делать. Я думал, что ненавижу ее, поэтому отталкивал. А сейчас она была нужна мне, поэтому я снова тянул ее к себе.

Снова и снова, причина была лишь во мне, и никак не в Тэйт.

– Посмотри на меня. – Я прикоснулся ладонью к ее щеке, и тепло рванулось мне в руку, разливаясь до самого плеча. – Прости. Я не должен был так с тобой обращаться.

Она подняла на меня взгляд, и я мысленно молил ее поверить мне.

Ее дыхание стало поверхностным, она смотрела мне в глаза так, словно что-то в них искала.

Или чего-то ждала.

Я обхватил ее лицо обеими руками, все так же глядя ей в глаза и привлекая ее к себе. Она наблюдала за мной, не приветствуя мои действия, но и не препятствуя им.

Я приблизил свои губы к ее рту, не сводя с нее взгляда, ожидая, что она оттолкнет меня. Секунды шли одна за другой, и наконец я накрыл ее рот своим, пока она не успела передумать.

Боже, да.

Я держал ее в своих объятиях, целуя ее нежные, пухлые губы так, словно никогда не смогу ими насытиться.

Тэйт. Моя Тэйт. Мой лучший друг и мой самый страшный враг. Та девочка, которая перевернула мой мир с ног на голову своим комбинезоном и красной бейсболкой.

Единственный человек, который присутствовал во всех моих теплых воспоминаниях.

Она сначала колебалась, но потом обвила меня руками за шею, и я почувствовал, как она принимает меня.

Проклятье, ее мягкое тело прижималось к моему, из ее груди вырвался тихий стон, и я сжал в кулак пальцы, которые запустил в ее волосы. Я едва не слетел с катушек. Она обладала властью надо мной. Так было и будет всегда.

Ее бедра подались вперед, и я провел ладонями по ее бокам и спустился к идеальной округлой заднице.

Обхватил ягодицы и крепче прижал ее к себе.

Моя.

Я целовал ее влажный горячий рот, ощущал полноту груди, и мой член чуть не болел от желания освободиться. Мне хотелось сбросить все это дерьмо на пол и взять ее прямо на столе.

Я гадал, девственница ли она, и на моей шее выступил пот при мысли о том, что кто-то еще мог целовать ее вот так.

– Я хотел тебя так долго, – прошептал я, почти не отрываясь от ее губ. – Всякий раз, когда я вижу тебя дома… ты сводишь меня с ума.

Она шире приоткрыла рот и снова приникла к моим губам.

Да, мы тут немного задержимся.

Я не собирался в первый раз заниматься любовью с Тэйт на лабораторном столе – и вряд ли она позволила бы, – но отпускать ее тоже пока не спешил.

К несчастью, у нее были другие мысли на этот счет.

– Нет… – Она оторвалась от моих губ и отстранилась.

Что? Нет.

Я открыл глаза, тяжело дыша и ощущая внезапную пустоту.

Блуждая взглядом по ее лицу, я гадал, какого черта она меня остановила. Ее рот был словно создан для меня, и она отвечала на мои поцелуи.

Она хотела этого.

Но сейчас ее голубые глаза сердито сузились, и она выглядела так, словно опять надела невидимую броню.

Ее тело хотело этого, а она нет.

Она не хотела.

Так что я отступил, холодно бросив:

– Нет так нет.

Тэйт смотрела на меня, а мыслями, казалось, витала за миллион километров отсюда.

– Что ты задумал?

– Я хочу, чтобы мы опять стали друзьями. – Я с горечью усмехнулся.

– Почему сейчас?

Господи.

– Почему столько вопросов? – огрызнулся я.

– Неужели ты думал, что легко отделаешься?

– Да, – соврал я. – Я надеялся, что мы сможем жить дальше, не оглядываясь назад.

Я знал, что прошу чересчур о многом, но надеялся, что Тэйт поймет главное.

Что, несмотря на всю злобу и причиненный вред, несмотря на расстояние и недопонимание между нами, мы по-прежнему подходим друг другу.

– Мы не сможем, – парировала она. – Сегодня ты мне угрожаешь, завтра целуешь. Я не умею переключаться так быстро.