Пенелопа Дуглас - До тебя

Каждое слово было произнесено буквально по слогам, как будто я был слишком туп, чтобы понять это.

Я наклонил голову и посмотрел на нее сверху вниз, снисходительно позволяя ей донести до меня эту информацию.

Позаботься о том, чтобы Тэйт не забеременела. Да, спасибо. Я понял!

Мама посмотрела на меня с угрозой во взгляде.

– Ты проводишь у нее почти каждую ночь! – Ну, на самом-то деле каждую. – И если ты вдруг сделаешь меня бабушкой в возрасте тридцати шести лет, я тебя убью.

Она пошутила.

Так мне казалось.

В любом случае, моей матери не о чем было беспокоиться. Мы с Тэйт соблюдали осторожность, к тому же она всю неделю не подпускала меня к себе. Не хотела отвлекаться от уроков, а я не настаивал.

Но сегодня вечером? Ее планы уж точно поменяются.

Я вздохнул и, чмокнув мать в щеку, наконец выскочил из дома.

Тэйт, которая выглядела просто потрясающе, стояла на своем крыльце и разговаривала с Мэдоком так, словно они были давними друзьями.

Я недоверчиво покачал головой: как такое стало возможным. Она сломала ему нос, двинула ему в пах и не раз обменивалась с ним любезностями.

Но она была похожа на своего отца. Реши проблему и двигайся дальше.

А Мэдок был более чем готов двигаться дальше. Он с нетерпением ждал танцев и одет был как всегда с иголочки. Мы выглядели почти одинаково, но я был во всем черном, а он разбавил свой костюм фиолетовым галстуком.

Тэйт была – как и всегда – прекрасной и сияющей, но сегодня ее образ был чуть более роковым. Я уже приготовился драться с тем, кто решит с ней пофлиртовать. На ней было обтягивающее бежевое платье без бретелек, которое доходило до середины бедра. Глядя на ее едва прикрытое тело, можно было представить, как она выглядит без одежды.

Подойдя к Тэйт, я поцеловал ее в шею за ухом.

– Извини, что так долго. Мама напутственную речь толкала.

– По поводу? – спросила она. К нам подошел Мэдок и тоже предложил ей руку.

– По поводу того, чтобы я не сделал тебя беременной, – прошептал я одними губами, глядя перед собой.

Несмотря на то, что я не видел ее лица, я почувствовал, как Тэйт напряглась, а потом услышал, как она откашлялась.

Мне не стоило говорить об этом.

Пора было перестать резать правду-матку, но я собирался еще кое о чем ей рассказать. Всю прошлую неделю я пребывал в эйфории и никак не мог заставить себя сделать это.

Позже.

– Все готовы? – спросил Мэдок по другую сторону от Тэйт.

Ее рука, сжимавшая мою, расслабилась, она выдохнула и кивнула Мэдоку.

– Абсолютно. Кажется, это начало хорошей дружбы.

– А может, начало хорошего порно, – парировал Мэдок.

– Сукин сын! – рявкнул я, сжав кулаки. Я и злился, и смеялся – все сразу. – Ты сегодня напросишься, – предостерег я друга, но они с Тэйт только расхохотались.

Осенний бал оказался именно таким, каким я его себе и представлял. Фотографии, пунш и отстойная музыка. Темой бала в этом году был «Нью-Йорк, Нью-Йорк», что понравилось Тэйт, а я был до усрачки рад, что Мэдок все-таки пошел с нами.

Все, что не умел я, умел он.

Танцы на публике? Сделано.

Кокетливые фотки в наигранных позах? Сделано.

Бессмысленные светские разговоры? Сделано.

Я подыгрывал, хотя подобные мероприятия вгоняли меня в тоску. Мэдок хотя бы сделал это более веселым для Тэйт.

А она?

Она читала меня как открытую книгу.

Избегала публичных выражений чувств, но взглядом трахала меня только так.

Мне не терпелось отвезти ее домой.

Но прежде мы должны были посетить еще одно место.

– Уверена, что хочешь пойти? – спросил я, когда мы шли рука об руку по подъездной дорожке к дому Бэкманов.

Близнецы Тори и Брайан Бэкманы, наши одноклассники, пригласили всех на вечеринку после Осеннего бала, и Мэдок настоял на том, чтобы мы пошли и оторвались как следует.

– Я в порядке, – прошептала Тэйт. – Совсем не устала.

Я поднял брови и покачал головой. Я знал, что она не устала, и не о том беспокоился. Однако мне не хотелось сейчас упоминать о прошлогоднем инциденте.

Год назад, перед тем как Тэйт уехала во Францию, я позволил Мэдоку утопить ее ключи от машины в бассейне, а потом смотрел, как она ныряет за ними.

Я тогда снова унизил ее, и мне казалось, что меньше всего ей захочется снова оказаться здесь.

И я был не уверен, хочу ли идти сюда сам.

Я запланировал нашу собственную вечеринку, и было еще кое-что. Чем дольше я ждал момента, когда наконец смогу открыть ей последний фрагмент своей истории, тем больше зацикливался на этом. Я носился с этой мыслью всю неделю, и теперь пора было проглотить чертову пилюлю.

Мне нужно было рассказать Тэйт про Джекса.

Мы прошли через выложенный плиткой холл и спустились по выстланной ковром лестнице в гигантскую гостиную, которая находилась на уровень ниже.

В огромное помещение уже набилась целая толпа – там было человек шестьдесят или семьдесят, и все из нашей школы, а музыка грохотала так громко, что я ощущал вибрацию в подошвах ботинок.

Я шел впереди, но вдруг почувствовал, что Тэйт тянет меня за руку. Я обернулся, обнаружив, что моя девочка остановилась. Замерла, как олененок в свете фар.

Я вздохнул. Черт.

Тяжело дыша, она сглотнула, явно нервничая.

У меня внутри все сжалось, и мне захотелось увезти ее домой. Не стоило нам приходить сюда.

– Тэйт, ты в порядке? – спросил я тихо, а сам с опаской подумал, что она замахнется и на этот раз сломает нос мне, а не Мэдоку, как год назад.

Она сузила глаза, оглядываясь вокруг, а потом просто покачала головой.

– Да, мне нужно выпить.

Я ей не поверил, но уголки моих губ приподнялись в улыбке.

Храбрая девочка.

Через встречный поток людей мы начали проталкиваться в направлении кухни. На весь дом грохотала песня Adrenalize группы In This Moment. Когда мы наконец оказались там, Мэдок уже готовил нам напитки. И Тэйт взяла стакан у него из рук.

Этим вечером я был за рулем – как и почти в любой вечер, теперь я редко пил на людях и уж точно не собирался задерживаться здесь надолго. Я просто стоял и, пытаясь сдержать смех, смотрел на Тэйт, которая давилась темной жидкостью.

Мэдок улыбнулся до ушей, когда она вздернула подбородок, проглотила остатки напитка и бросила пластиковый стаканчик в раковину.

Тэйт откашлялась, прикрыв рот ладошкой, и все, что я мог сейчас, – обнять ее за талию, чтобы она немного расслабилась.

Тэйт должна хорошо провести время. Я не хотел, чтобы она нервничала или боялась, что с ней снова сыграют какую-нибудь злую шутку.

Именно поэтому она и решила выпить, а я не стал возражать.

– Ой, покраснела как помидор, – пошутил Мэдок, глядя на нее.

– Отвали, – сердито сказала Тэйт, но он лишь подмигнул ей.

В кухню вошли Кейси с Лиамом. Они выглядели как инь и ян. Она вся светилась, на ее лице сияла улыбка, а у него был такой вид, будто он мучается от запора – губы поджаты, физиономия скучающая.

– Привет, народ, – поздоровалась Кейси, таща Лиама за собой. Тот отбросил с глаз челку и молча кивнул Мэдоку и мне.

Я знал, что это из-за меня ему не по себе, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не рассмеяться.

Он, скорее всего, до сих пор думал, что я залез его девчонке в трусы, и я был впечатлен тем, что Кейси до сих пор не открыла ему правду. Она все еще играла с ним, заставляла его мучиться. А почему бы и нет? Разве у нее не было на то причин?

Их с Тэйт отношения пока еще не вернулись на круги своя, но рано или поздно все наладится, а Лиам пусть идет к черту.

Мэдок допил содержимое своего стакана и тут же начал наполнять еще два, но я выразительно покачал головой. Тэйт не заметила этого – она разговаривала с Кейси, а Мэдок уловил намек.

Я хотел, чтобы она пока оставалась трезвой.

Наклонившись, я прошептал ей на ухо:

– Пойдем со мной.

Я даже не стал ждать, пока она посмотрит на меня, – просто схватил за руку и вывел из кухни. Мы протиснулись сквозь толпу тусовщиков, разбившихся на небольшие кучки, стараясь, чтобы нас не облили.

Как только мы добрались до лестницы, я быстро потащил Тэйт на второй этаж, где находились спальни. Я не планировал пользоваться одной из комнат по назначению, но то, как мы пошли наверх, видели многие, так что, когда мы спустимся обратно, дадим им пищу для размышлений.

Мне просто нужно было на несколько минут остаться с Тэйт наедине.

Чтобы восстановить справедливость.

Открыв дверь в первую же спальню, которая попалась нам по пути, я заглянул в комнату и увидел, что она пуста. Втащив за собой Тэйт, я прижал ее к двери и, едва та успела закрыться, припал к ее губам.

Она пошатнулась и ухватилась за мои плечи в поисках опоры. Удивленный слабый стон, который сорвался с ее губ, и я был готов погрузиться в эту пучину прямо здесь и сейчас.

Да, я это не планировал, но ведь сегодня я хорошо себя вел.

Я заслужил награду.

Она пахла персиками, и я прижал к себе ее едва прикрытое одеждой тело, почти забыв о том, зачем привел ее сюда.

– Боже, Тэйт. – Я наклонил голову и прикусил мочку ее уха. – Твое платье надо сжечь.

– Почему? – выдохнула она, подставляя шею для поцелуя.

– Все парни на тебя сегодня глазели. Меня арестуют.

Я произнес это шутливым тоном, но мои слова были серьезны. Я не сомневался в Тэйт. Я знал, что она меня любит, что я могу ей доверять. Также я не возражал против того, чтобы на нее смотрели другие, хотели ее. И меня это еще больше заводило.

Нет, меня скорее обвинят в том, что всякий раз, когда какой-нибудь ушлепок кивал в ее сторону или оценивающе на нее таращился, я порывался схватить ее, чтобы показать, у кого есть право к ней прикасаться.

Они могли смотреть.

Могли хотеть.

Но домой она поедет со мной, и они должны зарубить себе это на носу.

Однако на людях я особо не мог распускать руки.

Тэйт отстранилась и, взяв в руки мое лицо, внимательно посмотрела мне в глаза.

– Я твоя. Мне не нужен никто, кроме тебя.

Я не отводил взгляда, ее пламя растопило лед во мне, и я понял, что не могу отказать ей в том, чего она заслуживает.

– Иди сюда. – Я увлек ее за собой в центр комнаты и достал телефон. Она наблюдала за мной, а я включил песню Broken группы Seether и поставил телефон на комод, рядом с балконными дверями.

Тэйт молча наблюдала за моими действиями. В ее взгляде соединялись любопытство и восторг.

Продолжая смотреть ей в глаза, я положил ее руки себе на шею и притянул ее ближе к себе.

Когда мы начали двигаться под музыку, я почти ничего не слышал. Ни шума вечеринки внизу. Ни болтовни в доме и на улице.

Тэйт продолжала смотреть мне в глаза, видя то, что скрывалось в самой глубине.

И внезапно мы снова вернулись в прошлое, туда, где нам было по четырнадцать: мы сидели у нее в спальне и спорили насчет группы Silverchair.

Я был Джаредом. А она – Тэйт. И мы были неразлучны.

– Прости, что не танцевал с тобой на балу, – произнес я с сожалением в голосе. – Не люблю заниматься чем-то подобным на публике. Это слишком личное, наверно.

Она сделала глубокий вдох и, пристально посмотрев мне в глаза, ответила:

– Я не хочу, чтобы ты менялся. Но иногда буду не прочь с тобой потанцевать или хотя бы подержаться за руки.

Я обхватил ее руками за талию, наконец-то заключив в объятия.

– Я постараюсь, Тэйт. Вчера больше не существует. Я понял это. Но мне хочется вернуть назад то, что было раньше между нами.

– Твоя татуировка? – Она посмотрела мне в глаза, как будто о чем-то догадавшись. – Эта фраза «Вчера длится вечно. Завтра не наступает никогда». Что она означает?

Я легко погладил ее по волосам.

– То, что я жил в прошлом. После того, что случилось с моим отцом, с тобой, я никак не мог перебороть гнев. Вчера постоянно преследовало меня. А завтра, новый день, все не наступало.

– А лампа на руке? – продолжала настаивать она, и я рассмеялся.

– Ох, ты задаешь слишком много вопросов.

Но Тэйт продолжала смотреть на меня с таким видом, словно мысленно притопывала ногой.

Ладно, черт возьми.

– Лампа символизирует тебя, Тэйт. Свет. – Образ одиннадцатилетней девочки, которая танцевала в своей фиолетовой ночной рубашке с белыми звездочками, возник в моей памяти. – Я наколол ее после того, как в прошлом году влип в неприятности. Мне нужно было начать с чистого листа, и моя мама решила сделать то же самое, завязав со спиртным. Мы оба выбрали то единственное, что помогло бы нам справляться изо дня в день. Мечту или желание… – Я никогда не спрашивал маму о том, какую она выбрала мечту.