– Ладно ты сама ерундой страдаешь, так еще и меня в это впутала! – лукаво произнесла Мириэль. – А еще меня пилила, что я, мол, тридцать три несчастья...

– Мирка, я была не права, прости, прости... Но говори же скорей, ты что-нибудь узнала о «Розовом слоне»?

– Представь себе, узнала! – с торжеством ответила подруга. – Откопала у себя на работе один прошлогодний театральный журнал, и там... В общем, Наташа, единственный в Москве театр с таким названием – детский.

– Детский?

– Ну да, а что тебя удивляет?.. По-моему, очень подходящее название для детского театра. – «Розовый слон». Просто и мило!

– Гм... А что еще ты в том журнале прочитала? – с любопытством спросила Наташа.

– На самом деле не так уж и много, – Мириэль смущенно поправила на носу очки. – Театр довольно молодой и не особенно известный – ему года три от силы (наверное, именно поэтому мы и не нашли его в обычном справочнике), и играют в нем молодые актеры – студенты или вчерашние выпускники... Пишут, что «Розовый слон» пользуется большой популярностью у детей района, в котором находится.

– Какого именно?

– Вот адрес, я записала... Это где-то на окраине, – Мириэль достала из кармана сложенный вчетверо листок. – Ой!

– Что? – испугалась Наташа.

– Оцарапалась о край бумаги... – Мириэль засунула оцарапанный палец в рот. – Там адрес и телефон театра, – произнесла она невнятно и с досадой добавила: – Вот видишь, Наташа, из-за тебя страдаю!

– Ах, Мирка, огромное спасибо! Что бы я без тебя делала... – с восторгом произнесла Наташа.

– И что ты в самом деле будешь делать? – разглядывая порез на своем пальце, спросила Мириэль.

– Не знаю... – улыбаясь, пожала плечами Наташа. – Наверное, постараюсь попасть на спектакль с участием Кати Стенич.

– Зачем?

– Затем, что мне интересно узнать, насколько она талантлива. Я, конечно, не особенно в театральном искусстве разбираюсь, но, мне кажется, талант всегда можно разглядеть.

– А талант-то ее тут при чем? – удивилась Мириэль. – Может быть, проще позвонить Никите Рощину и сказать, что его возлюбленная изменяет ему с Ромой? Ты ведь именно этого хотела – разлучить Никиту с Катей?

– Н-не знаю... – нерешительно произнесла Наташа. – Нет, ты, Мирка, все как-то передергиваешь. Специально разлучать Никиту с Катей я вовсе не собираюсь, просто хочу, чтобы он узнал, что она ему неверна. Потому что... потому что нельзя обманывать Никиту! Это было просто ужасно, Мирка, когда я услышала, какКатя с этим Ромой говорили о Никите... Они смеялись над ним! Им было весело!

– Может, они шутили? – предположила подруга. – Народ сейчас очень циничный, самое святое наизнанку может вывернуть... а на деле все по-другому.

– Нет, Мирка, они не шутили, – строго произнесла Наташа. – Они любовники – Катя и Рома. Ты бы видела, как они целовались, какими взглядами обменивались! Я только одного не понимаю – зачем Кате Стенич все это надо? Рома просто красавец с рекламной обложки – холеный, богато одетый, вальяжный... Настоящий барин! Ну и зачем Кате Никита, если у нее есть Рома?

– Мы ничего о них не знаем... – согласилась Мириэль. – Чужая душа – потемки.

– Вот именно, Мирка, вот именно! Поэтому я не хочу сразу, с бухты-барахты звонить Никите и ябедничать на Катю Стенич... Я хочу разобраться во всем.

– Пожалуйста, разбирайся сколько угодно, если тебе совсем делать нечего... – иронически произнесла Мириэль и попыталась пригладить свои курчавые волосы. Но вместо этого похожие на пружинки кудри встопорщились еще сильнее.

– Мирка, ты меня не понимаешь! – рассердилась Наташа.

Мириэль недовольно нахмурилась. Потом сказала – не сразу, тихо:

– Может, только я тебя и понимаю... Я знаю, каково это – терять голову. Я знаю, что бывает, когда ничем себя не сдерживаешь и отдаешься своим чувствам, не думая, что будет с тобой потом... Я столько в своей жизни наделала глупостей! Вон, моя мама – вся седая... Да и ты со мной сколько мучилась!

– Мирка, это совсем другое! – попыталась протестовать Наташа.

– Ничего не другое. То же самое!

– Мирка...

– Ладно, Наташа, – вдруг улыбнулась та. – Сама скоро поймешь, что теряешь время зря. Ты сильнее, чем я, ты сумеешь остановиться в нужный момент. Только не пропусти его, пожалуйста.

– Мирка, ну что за фатализм! Я же не на войну собралась идти, в конце концов...

Они расстались, так и не поняв друг друга.

* * *

Вечером пришел Макс и стал говорить о будущей свадьбе – он хотел, чтобы она произошла как можно раньше, утверждал, что не имеет никакого смысла тянуть до лета. Но Наташа была с ним не согласна – убеждала жениха, что торопиться тоже не стоит.

– Ты что, можешь передумать? – подозрительно спросил он.

– Нет, я просто хочу, чтобы все прошло идеально. Ах, Макс, я так люблю тепло, солнце... Мне кажется – ты только не смейся! – что если жениться осенью или зимой, то и все оставшиеся годы проживешь в сумерках и холоде...

– Какая ерунда! Впрочем, ладно – соглашусь с тобой. Пусть будет по-твоему. Вот видишь, какой я покорный и сговорчивый?

А ночью Наташе приснился Никита. Как будто за него, а не за Макса она собиралась выйти замуж.

...Они с Никитой стояли посреди огромного, холодного помещения – в сумраке, среди множества зажженных свечей, от которых плыл голубой зыбкий чад, а невидимый голос пел над ними – что именно, Наташа не могла разобрать. То ли арию Хозе из «Кармен», то ли более подходящий случаю церковный речитатив – «венчается раб божий... рабе божьей...».

Никита смотрел не на Наташу, а куда-то вперед. Его взгляд был беспокоен и мрачен, словно все происходящее вызывало у него тревогу. Это ужасно не нравилось Наташе – в самом деле, у них же свадьба, а не похороны!

«Никита... – шепотом позвала она. – Никита, ты меня любишь?»

«Люблю...» – тихо обронил он, не поворачивая головы.

«Почему же ты не смотришь на меня, Никита?»

«Я смотрю на тебя...»

«Да нет же, Никита, ты не отрываешь взгляд от свечи, которая стоит перед тобой! Посмотри на меня... На меня! Послушай, мне так страшно...»

Чего именно она боится, Наташа сказать не успела – потому что в этот момент Никита стал медленно поворачивать к ней голову...

И тут Наташа проснулась.

Она села на постели, чувствуя, как стремительно бьется сердце. Макс тихо спал рядом – пожалуй, его можно было разбудить и признаться, что ее мучают ночные кошмары.

Наташа уже протянула руку к нему, но тут же отдернула. Потому что неожиданно поняла: Макс не смог бы ее спасти. Да, именно так – этот человек рядом, который сейчас спал, мирно дыша, едва ли мог защитить ее, защитить от нее самой. Он был ее другом, ее возлюбленным, он на многое был готов ради нее – но только до определенной черты.

И Наташа вдруг увидела эту черту, эту призрачную тонкую линию, за которую Макс не мог переступить. А она, Наташа, стояла с другой ее стороны – одна, со своими страхами и тревогами. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы Макс понял ее, понял все то, что ее мучает. Но это было невозможно!

Она, невеста, которой полагалось быть счастливой и веселой, не могла ощутить всю полноту жизни – словно никак не могли склеиться грани двух половинок расколовшейся чашки. Она была так одинока...

«Может быть, это нормально? – спросила она себя. – Может быть, каждый человек ощущает нечто подобное? И я напрасно мучаюсь? Нет, нет, все не так... Пусть Анна, Аркадий и Настя от меня далеки, но у меня есть Максим!»

Она вгляделась в темноту – в темнеющий на подушке профиль Макса. Знакомые, привычные черты... Наташа попыталась вызвать в себе ощущение радости и умиления, но сердце ее почему-то не отозвалось.

Макс был ей чужим. Абсолютно чужим.

А Наташа не хотела верить в это! И думала о другом: «Интересно, а с Никитой я тоже бы чувствовала себя такой одинокой? Господи, если бы знать...»

Только сейчас она поняла то, что хотела ей сказать сегодня Мириэль – нельзя поддаваться своим страстям. Они могут утащить человека бог знает как далеко, могут стиснуть его душу между реальностью и фантазией – так что потом и не вырваться... Мотылек летит на огонь – и гибнет в нем.

По-хорошему, следовало немедленно забыть о Никите, чтобы не испортить себе дальнейшую жизнь.

– Ты не спишь? – вдруг сонно произнес Макс. – Где ты? Иди ко мне...

Он протянул к ней руку.

Наташа тут же прижалась к нему, и, закрывая глаза, дала себе слово – не заходить в своих фантазиях слишком далеко. Она в последний раз поможет Никите, и все.

Должен же он знать, что белокурая мисс Малибу столь нахально обманывает его!

* * *

Театр «Розовый слон» располагался в старинном двухэтажном особняке. До того Наташа битый час бегала по незнакомым переулкам, пытаясь найти его. Она обещала Галине Викторовне, что вернется в цветочный, на свое рабочее место, к обеду... Если она не успеет попасть на десятичасовое утреннее представление, то день пропадет зря.

«Кажется, я вовремя...» – подумала Наташа, взбегая по ступенькам к тяжелой резной двери. В руках она держала букет из хризантем – тех самых цветов, которые так любила Катя Стенич. Афиша возле входа возвещала о том, что сегодня, в десять часов, состоится спектакль для самых маленьких зрителей под названием «Веселый зоопарк». У кассы никакой очереди не было, и Наташа без всяких проблем приобрела билет без места.

Затем она вошла внутрь и оробела – по фойе бегала малышня детсадовского возраста, а их мамы и бабушки стояли чуть в стороне, расслабленно наблюдая за чадами. Она, Наташа, смотрелась как-то странно здесь. Да еще с букетом...

Старенький, с совершенно седой шевелюрой гардеробщик принял у нее куртку.

– Скажите, а где можно купить программу? – негромко спросила Наташа.

– А?..

– Я говорю – где можно купить программу?

Престарелый гардеробщик выложил на стойку сложенный пополам листок – не слишком четкую ксерокопию с именами актеров.

– Десять рублей. Бинокль не желаете?

– Желаю, – сурово кивнула Наташа.

Потом прозвенел звонок, и малышня гурьбой поскакала к распахнутой двери, за которой виднелся вишневый занавес.

– Детки на первые ряды, а мамочки – за ними! – приветливо закричала женщина в форменном костюме. Она умудрялась одновременно проверять билеты и разруливать толпу по нужным направлениям.

Наташа вошла в зал последней и села позади всех. Дети болтали и смеялись впереди, взрослые шушукались.

Под веселую мелодию на сцену выпрыгнул актер в костюме тигра и закричал:

– Друзья! Как я рад этой встрече! Сегодня я расскажу вам историю, которая произошла в одном маленьком зоопарке...

Наташа развернула программку. «Тигр – А. Милюков. Жираф – У. Харютин. Антилопа – Л. Веретенцева. Бегемот – З. Файбисов. Мартышка – Е. Стенич...»

Листок едва не выпал из Наташиных рук. Белокурая дива, мисс Малибу, несравненная Катя Стенич играет Мартышку! Наташа затряслась в приступе беззвучного хохота – с ней случилось что-то вроде истерики. Она зажала себе рот обеими руками и наклонилась вниз, стараясь не привлекать к себе внимания.

Впрочем, на сцене весело орал ведущий в костюме тигра, представляя жителей маленького зоопарка, сидевшие впереди Наташи женщины продолжали шушукаться между собой, и ее истерика закончилась через несколько минут вполне благополучно. Когда ей удалось успокоиться, Наташа вытерла слезы и подняла голову. По сцене ходил степенный Бегемот в исполнении З. Файбисова и рассказывал о том, что Жираф постирал свою рубашку и... с нее исчезли пятна.

– Пусть скажет марку стирального порошка! – захихикали сидящие впереди женщины.

Но Жирафу было не до смеха – он жить не мог без своих пятен, которые подчеркивали его индивидуальность. А потому скоро впал в черную меланхолию и отказался играть с другими зверями.

Наташа искала взглядом Катю Стенич. Она не могла себе представить красавицу Катю в роли Мартышки!

В тот самый момент, когда Наташа меньше всего ждала этого – Бегемот объелся бананов и у него тоже испортилось настроение, – из-за кулис колесом выкатилась Катя. В коричневом облегающем костюме, с длинным хвостом и в забавной шапочке с торчащими в разные стороны ушами...

– Привет, а вот и я! – с разрушительной энергией закричала Мартышка. – Сейчас я вас всех развеселю!

Мартышка с ходу принялась веселить печальных Бегемота и Жирафа – щекотала их, пинала, пыталась заставить их бегать и прыгать, но друзья из джунглей не желали радоваться жизни. И тогда энергичная обезьянка тоже загрустила...

Со странным чувством следила Наташа за представлением. Детям оно нравилось – это можно было определить по тому, как они, затаив дыхание, сосредоточенно смотрели спектакль, но сопровождавшим их взрослым было откровенно скучно – они просто дожидались конца действия. И Наташа вспомнила, как она однажды, во взрослом уже возрасте, попробовала специальное пюре для младенцев – оно оказалось безвкусным и противным. Так вот спектакль был сродни тому пюре – он годился только для детей, а у остальных не вызывал ничего, кроме неприятия и тоски...