«Девочка на побегушках – вот кто для нее я. Остальные уже давно раскусили Катю Стенич...»

– Неужели?

– Я тебя уверяю! – горячо воскликнула она. Потом, понизив голос, призналась: – Дело в том, что я сама Ромочке ключи не могу передать. Он сейчас у Калерии своей, а она буквально как цербер! Очень удачно освобождается квартира одной моей знакомой – она уезжает на несколько дней, и я не могла не воспользоваться этим обстоятельством: чуть не на коленях выпросила у нее эти ключики! Ты понимаешь, здесь встречаться нам с Ромой не с руки – в любой момент может вернуться Никита. Да и вообще... – Катя сморщила нос.

Наташе было все понятно: Катя боялась рисковать. Если Никита застукает ее здесь с Ромой, Катины планы на будущее рухнут.

– Мы с Ромой, если честно, можем видеться только у меня в клубе, – доверительно продолжила Катя. – Старая мегера иногда отпускает его на свободу, но только ненадолго... В общем, Наташенька, ты меня понимаешь! А у меня послезавтра пробы на телевидении, Никита договорился с известной женщиной-режиссером, которая исторические сериалы снимает. Обожаю костюмированные драмы! Может, что и получится... – мечтательно вздохнула она. – Словом, когда освобожусь, сама не знаю. Проще передать ключи Роме и сказать, чтобы он ждал меня...

– Ладно, – сказала Наташа. – Я все сделаю!

– Только ничего не перепутай... Вот ключи и адрес. А сейчас поезжай на Земляной Вал – там Калерия с Ромочкой живут.

– Погоди – мне что, придется встречаться с Калерией Горбатенко? – вдруг растерялась Наташа.

– Ну да! Она как раз новую домработницу ищет... Скажешь, что пришла устраиваться на работу. Элементарно! А там как-нибудь исхитришься переговорить с Ромочкой...

* * *

Звезда советского и российского экрана Калерия Михайловна Горбатенко проживала в помпезном старинном здании недалеко от Садового кольца. Чем-то этот дом напомнил другой – тот, в котором жил Никита Савельевич Рощин. Правда, мраморных табличек на фасаде было поменьше, да и консьержка особо не зверствовала – пропустила Наташу сразу, как только та сказала, что идет устраиваться к Горбатенко домработницей.

– Восьмая уж за последний месяц... – вздохнула она, приветливо глядя на Наташу. – Ладно, ступай – может, хоть тебе повезет.

...Открыл Наташе Рома. Зеркала, канделябры, лаковый паркет... Блеск позолоты и хрусталя. И небритый красавец в бархатном темно-синем халате. Все говорило о том, что хозяйка этого дома любит роскошь.

– О, какие люди! – весело присвистнул Роман. – Нина, да? А ты тут каким макаром очутилась?

– Я не Нина, я Наташа, – прошептала она. – Роман, я от Кати. Она просила тебе кое-что передать... Ключи и адрес – через два дня постарайся там быть!

Рома хладнокровно положил записку с адресом и ключи в карман.

– Лепорелла ты наша! – насмешливо улыбнулся он. – Верная оруженосица...

Слова его, вероятно, означали комплимент – благодарность за верную службу, но Наташа моментально почувствовала себя униженной. Она ненавидела Рому – во-первых, за то, что он вместе с Катей Стенич обманывал Никиту и ничуть не стеснялся этого. Во-вторых – что обманывал почтенную звезду отечественного киноэкрана. В-третьих – за то, что жил за счет женщин и тоже не стеснялся этого... И вообще – непозволительно мужчине быть таким красивым и таким лощеным и смотреть с такой откровенной, ласковой насмешкой, словно заранее зная о том, что никто не устоит перед ним.

Наташа покраснела и тут же возненавидела и себя – за свой предательский румянец.

– Рома, кто там? – раздался знакомый голос, правда, в этот момент больше напоминающий хриплый отрывистый лай, в котором все еще узнавались знакомые нотки... Нотки, присущие голосу блистательной Калерии Горбатенко.

– Лерочка, какая-то девица решила нас посетить... – хладнокровно крикнул Рома через плечо.

Наташа вдруг увидела, что он совершенно не боится Калерии Михайловны.

– Какая еще девица? Ну-ка, веди ее сюда... – с любопытством потребовала хозяйка.

– Видишь – зовут, – пожал плечами Рома. – Надо идти.

Он распахнул дверь, которая вела в небольшую, но очень уютную круглую залу. Там на невысоком подиуме стоял рояль. И везде снова зеркала, канделябры, позолота, яркие драпировки, картины в тяжелых рамах... Прямо-таки декорация из исторического фильма про всесильных фаворитов и придворные интриги, в котором так мечтала сняться Катя Стенич.

– Ты кто, милая? – ледяным тоном, отрывисто спросила Калерия Михайловна.

– Я... – начала Наташа и тут же замолчала.

Она с изумлением и страхом смотрела на известную актрису, которую до того видела только по телевизору – с затянутой осиной талией, кокетливыми буклями и длиннейшими ресницами. Горбатенко должно было быть лет шестьдесят, не меньше.

Старухой она никогда не выглядела, но всякий дотошный зритель, сидевший перед экраном, был уверен, что своим теперешним внешним видом актриса обязана ухищрениям визажистов, косметологов и пластических хирургов. Ходили слухи, что она вся в шрамах после многочисленных подтяжек, что на голове у нее парик. А ресницы у нее, разумеется, накладные, груди, как таковой, нет, лишь искусственная имитация. Талия – тоже видимость, созданная при помощи стального корсета, ну и прочие подробности, которые будоражат ум простых обывателей...

Но сейчас на Наташу смотрела молодая женщина от силы лет тридцати, со свежим и розовым личиком. И это было удивительно – потому что таких нежных оттенков даже при помощи самой лучшей косметики не добьешься! Женщина была очень похожа на Калерию Михайловну – то ли дочка, то ли внучка... В джинсах, коротенькой майке. Кокетливые туфельки с бантиками исполняли роль ее домашних тапочек...

Наташа даже оглянулась: нет ли где поблизости самой Калерии Михайловны – на всякий случай, хотя знала, что у Гобратенко детей никогда не было. Но в комнате были только они трое – она, Наташа, Рома и эта женщина.

– Ну, что молчишь? – отрывисто захохотала она, и сразу стало понятно – это и есть сама Калерия Михайловна. Подделать голос было нельзя. – Рома, она немая, что ли?

– Да нет, вроде говорила... – усмехнувшись, лениво пожал тот плечами.

– Милая, не стой ты столбом – отвечай, зачем пришла! – с досадой сказала актриса и потянула к себе пепельницу.

– Я... я хотела предложить вам помощь по хозяйству, – наконец справившись с волнением, смогла произнести Наташа.

– А, домработница, значит... – Калерия Михайловна прикурила от зажигалки, которую ей предусмотрительно поднес Рома. Рома покосился на Наташу и незаметно подмигнул ей.

– Ромка, скотина! – хрипло захохотала, словно закаркала, известная актриса. – Ты что, думаешь, я ничего не замечаю, что ли... А ну, вон к себе!

– Как скажешь, Лерочка... – Рома пожал плечами и покинул комнату.

– Видела? – с оживлением произнесла Калерия Михайловна и тряхнула головой в сторону двери. – Каков, а? Наказание мне на старости лет... Уж сколько раз пыталась от него избавиться, а он все обратно приползает. Бездельник! Я его тут недавно в одно модельное агентство пыталась пристроить, а он – ни в какую. Патологический лентяй... Ходил бы по подиуму, костюмы всякие демонстрировал – умеет же, стервец, себя подать! Да, а тебя кто ко мне прислал?

– Меня? – вздрогнула Наташа. – Меня никто к вам не присылал. Я сама...

– «Сама...» – снова прокаркала Горбатенко. – Понятно, земля слухами полнится... Рекомендации хоть есть?

– Нету, – честно призналась Наташа. Мысленно она посылала все громы и молнии на голову Кати Стенич – за то, что та ее поставила в такое неловкое положение. Хотя, с другой стороны, иного повода попасть в дом к известной актрисе не было.

– Так я и думала. Уж сколько вас перебывало за последний месяц... Моя-то Ириша – ну, бывшая домработница, уволилась. Мемуары пишет. «Истинная жизнь Калерии Гэ». Вот такая ерунда... А ведь десять лет у меня полы пылесосила! – охотно сообщила Калерия Михайловна. – Теперь ко мне ходят всякие, табунами... Половина – аферистки, конечно, а другая половина – поклонницы. Тоже желают истинную жизнь Калерии Гэ узнать... А у самих руки неизвестно из какого места растут. Или, например, взяла одну – из агентства. Так та в первый же день блузку утюгом мне прожгла! – с досадой воскликнула Горбатенко. Затянулась сигаретой и выдохнула целое облако крепкого табачного дыма. У Наташи защипало глаза. – Вот я и говорю – работать не хотят, да и не умеют, хоть сто раз из агентства... Белоручки. Ты вот... ну-ка, хоть руки мне свои покажи!

Наташа молча подошла к актрисе и протянула к ней руки.

Отставив в сторону сигарету, Калерия Михайловна склонилась над Наташиными ладонями. Минуту молчала, а потом подняла на незваную гостью большие глаза фиалкового цвета.

– Как тебя зовут?

– Наташа.

– Взяла бы я тебя, Наташа... даже без рекомендаций взяла бы. Но он же тут ходит... – Она снова тряхнула голову в сторону закрытой двери, намекая на Рому.

Разумеется, Наташа к Калерии Михайловне устраиваться на работу не собиралась, но тем не менее произнесла, нахмурясь:

– Ну и что?

– Как – что? – возмутилась та. – Рома наш – ходок известный! По женской части... Я-то человек закаленный, пожить успела – всерьез его не воспринимаю, а ты плакать будешь. Разобьет он сердечко твое... Потому что природа у него такая, у Ромео нашего, – сердца разбивать. Словом, поищи-ка ты в другом месте работу.

«Все не так... – удивлялась Наташа. – Катя говорила, что он боится Горбатенко, а он вовсе ее не боится. Да и самой Калерии Михайловне он не так уж и дорог – она насквозь красавца-Ромочку видит... Однако, судя по всему, многое ему позволяет. Скорее всего, Катя и в этот раз меня обманула. А если нет? Если Рома ее сам обманывает... – неожиданно подумала Наташа. – Это что же тогда получается?»

В комнату вернулся Рома, с холодным любопытством стрельнул в Наташину сторону глазами, потом сел на пол рядом с Калерией Михайловной, положил ей голову на колени.

– Ну, что ты решила, мамочка? – спокойно спросил он.

– Я решила отказать, – сказала актриса, выпустив очередное облачко дыма.

– А-а... – равнодушно пробормотал Рома.

– Иди, проводи ее... – Калерия Михайловна столкнула его голову со своих коленей, повернулась к роялю. – Журчат ручьи во все концы! И тает лед, и сердце тает...

Старческий дребезжащий голос резал уши – но, странное дело, Наташе вдруг и голос Калерии Михайловны вдруг понравился. Она была удивительной женщиной, эта актриса, которая умела восхищать всех и вся, несмотря ни на что. Так пленяет головка Нефертити, почившей в бозе несколько тысячелетий назад...

Рома открыл перед Наташей дверь. Мерцали электрические огни в канделябрах, заливая все золотым светом.

– Ты удачно выкрутилась. Про домработницу – это тебе Катюша подсказала? Умно... Да, и спасибо за ключ... – промурлыкал он.

– Какие пустяки!

– Катюше – привет. Я буду ее ждать.

Ворот его бархатного халата был распахнут, и виднелась атлетическая грудь и островок темных волосков на ней...

– Послушай, Рома... – вдруг сказала Наташа, отводя глаза. – Я тебя хотела спросить...

– О чем?

– Ты действительно будешь встречаться с Катей?

– Да... Но к чему ты спрашиваешь? – в его темных глазах заблестели игривые искры. – Может, ты тоже хочешь...

– Да ничего я не хочу! – с досадой перебила его Наташа. – Мне просто интересно... просто так, по-женски... Как это у тебя получается? Ну, чтобы и Катя, и Калерия Михайловна... Для меня это своего рода психологическая загадка. Ведь рано или поздно придется кого-то из них выбрать!

– Чего? – с изумлением переспросил Рома и потер под халатом одну голую ногу о другую. – Зачем?

– Но Катя...

– Катя, Катя! – фыркнул Рома недовольно. – Катя – никто, а Лерочка – это наше все. И мое, в том числе... Только вот что, – он вдруг схватил Наташу за воротник куртки. – Не вздумай мои слова Кате передавать!

– Не буду, – усмехнулась Наташа и вырвалась от него, сделав шаг назад. – Я же сказала – обычное женское любопытство. Все останется между нами. Я вообще-то и не подруга Кате. Так, решила помочь, ключики тебе передать. Мне, может, по пути было...

– Рома, ты где там? – хрипло каркнула Горбатенко из комнаты.

– Минутку, Лерочка...– отозвался он, а затем снова повернулся к Наташе и произнес шепотом: – Вот что, милая Наташа... Мне, конечно, наплевать, что ты там обо мне думаешь, но свой выбор я уже давно сделал.

– А Катя? – снова спросила Наташа.

– А Катя мне не мешает, любопытная ты наша... Все, арриведерчи!

И он захлопнул за Наташей дверь.

«Что же у нас получается? – размышляла Наташа, шагая домой. – А получаются сплошные интриги и вранье. Каждый из участников толкует происходящее так, как ему удобно. Дима Клюев, пьяница и неудачник, завидует Роме. Ну, не завидует, а с удовольствием распространяет за его спиной всякие пакости... Толстая Сима тоже не так уж далека от Клюева, но она завидует Кате, потому что у Кати есть то, чего сильно не хватает ей, Симе, – красоты и мужского внимания. Рома для них – альфонс, а Никита – наивный человек, над чьей доверчивостью и слепой любовью можно посмеяться... Катя безразлична к Никите – она его просто использует, а любит Рому. К тому же Катя решительно не замечает того, что Рома на самом деле любит Калерию Горбатенко. Да, именно так, – решила Наташа, – Рома любит только Калерию Михайловну – по-своему, конечно, может быть, не до конца осознавая этого... «Свой выбор я уже сделал» – его фраза просто достойна аплодисментов! Катя для него – обычная интрижка, случайный эпизод, который льстит мужскому самолюбию, не более того...»