Вероятно, именно надежды на получение долгожданного наследства стали приманкой, вернувшей наконец мистера Бедивера домой. Как бы то ни было, теперь он здесь. Правильно оценив лондонского повесу, Дженивра приняла решение держаться от него подальше.

Кто предупрежден, тот вооружен. Ей и так едва удалось собрать по крупицам разрушенную вдребезги жизнь. Урок пошел впрок. Она больше никогда не позволит безнравственному красавцу сломать ей судьбу.

* * *

«Однако в кабинете становится как-то чересчур многолюдно», — цинично подумал Эш. Едва он усадил миссис Ральстон, как вошел Генри и с широкой улыбкой направился к нему, протягивая руку:

— О, кузен Эш, как хорошо, что ты приехал!

Эш ни на секунду не поверил этой улыбке. В свое время Генри приложил руку к большинству неприятных происшествий, когда-либо случавшихся с ним и старшим братом. У дорогого кузена вошло в привычку взваливать на других ответственность за свои проступки.

— Тетушка Летиция уже успела сообщить мне то же самое, — сухо ответил Эш. Неужели они в этом сомневались? Бедивер не шелохнулся, чтобы пожать протянутую руку, и с удовольствием отметил, что Генри даже чуть опешил от его неучтивости.

Кузен отвернулся и взял стул, нервным движением потирая руку о штаны.

— Я бы и раньше мог спуститься поприветствовать тебя, но был занят решением некоторых проблем, касающихся управления поместьем.

— Это мой дом, кузен, и я не нуждаюсь в приглашениях. — Эш вовсе не намерен терпеть отношение к себе как к гостю в собственном доме. Более того, совсем не нравилось, что Генри, похоже, уже успел осесть здесь и прибрать к своим рукам управление имением. Пора прекратить эту комедию.

Эш решил немедленно перейти к делу и недвусмысленно показать, кто здесь хозяин.

— Марсбьюри, приступайте к своим обязанностям.

Адвокат водрузил на переносицу пенсне и положил руки на стол.

— Джентльмены, миссис Ральстон, вам хорошо известны обстоятельства этого не совсем обычного дела. Граф скончался, его старший сын страдает душевным недугом и не в состоянии управлять поместьем. Безусловно, титул переходит к законному наследнику. Будь тот умственно полноценным или нет, он все равно считается пэром королевства. Александр Бедивер — пятый граф Одли вплоть до своей смерти. Если же он умрет, не оставив законнорожденного сына, титул перейдет к вам, мистер Бедивер. Все это в порядке вещей. В данном случае встает вопрос относительно поместья. — Марсбьюри оглядел присутствующих, чуть опустив очки на нос. — Настоящее положение дел таково, что ныне здравствующий граф не может ни управлять им, ни решать финансовые вопросы.

Эш внимательно вслушивался в слова адвоката. Он знал, титул не может перейти к нему, впрочем, и не хотел этого. Его вполне устраивало положение мистера Бедивера, лондонского Казановы. Правда, сейчас он явственно ощутил сгустившиеся над Бедивером тучи. В животе вновь поселился неприятный холодок.

Застывшие по обе стороны от него миссис Ральстон и Генри пытались унять собственные чувства.

В глазах кузена отразилось едва сдерживаемое ожидание, а руки миссис Ральстон побелели и судорожно вжались в подлокотник кресла. Генри казался возбужденным, миссис Ральстон скорее озабоченной, даже встревоженной и безуспешно пыталась это скрыть.

Марсбьюри продолжал:

— Покойный граф обратился с прошением к короне, чтобы после его кончины было позволено оформить опеку над поместьем, но на условиях, несколько отличных от регентства, имевшего место во время болезни короля Георга III. Высочайшее соизволение было получено за несколько месяцев до смерти графа Одли. Согласно новому положению об опеке, ваш отец получил право назначить любого управляющего или опекуна, которого сочтет возможным.

— Что это, черт возьми, означает? — воскликнул Эш.

— Это означает, кузен, что Бедивер, говоря простыми словами, может достаться кому угодно. — Генри сделал вид, будто он само безразличие.

Марсбьюри прокашлялся, не одобряя подобного вольного пересказа.

— Не совсем так, мистер Беннингтон. Думаю, многое прояснится, если я оглашу завещание. — Адвокат достал из небольшого саквояжа пачку бумаг и начал читать: — «Я, Ричард Томас Бедивер, четвертый граф Одли, будучи в здравом уме и трезвой памяти, двадцать четвертого января года одна тысяча восемьсот тридцать четвертого…»

Эта дата приковала к себе внимание Эша. Дополнения к завещанию оказались совсем новыми. Отец внес изменения всего за день до смерти. Бедивер окинул Генри изучающим взглядом. Мог ли дражайший кузен уговорить отца сделать что-нибудь абсурдное? А миссис Ральстон? Больной разочарованный старик — легкая жертва. Возможно, в отца вцепилась жадными когтями целая стая падальщиков.

Первая часть завещания касалась уже озвученных Марсбьюри вопросов относительно наследования титула. Эш полностью погрузился во вторую часть документа.

— «При жизни Александра Бедивера поместье Бедивер переходит в доверенное управление под началом следующих опекунов, участие коих в управлении оным определяется в соответствии с нижеследующими установлениями: моему сыну, Эштону Бедиверу, с которым я поссорился и более не виделся с того самого прискорбного события, я завещаю сорок пять процентов поместья, полагая, что это пробудит в нем большую ответственность. Моему племяннику, Генри Беннингтону, я завещаю четыре процента поместья в надежде на то, что он поймет, что его заслуги оценены по достоинству. И наконец, Дженивре Ральстон, ставшей мне названой дочерью в мои последние дни и вдохновившей меня своим видением прибыльного хозяйства, я завещаю пятьдесят один процент поместья».

Эш замер, осознав подтекст волеизъявления покойного отца. Груз ответственности за поместье, который он был уже готов столь неохотно взвалить на себя, внезапно свалился с его плеч. Вот только Эш вовсе не почувствовал облегчения. Скорее гнев. Обиду. Неужели отец решил, будто непутевый сын хотел именно этого? Или же покойный граф Одли пришел к иным, гораздо менее альтруистическим выводам? Следует подумать над его мотивами позднее. А сейчас в голове бешено прокручивались возможные варианты развития событий, связанные с внезапно объявленным тройственным опекунством. Желал ли отец, чтобы он заключил союз с Генри?

Но четыре процента Генри ничем не могли ему помочь. Соглашение с кузеном о совместных действиях дало бы Эшу только сорок девять процентов. Несомненно, в планы покойного графа не входило примирение сына с кузеном. Это лишь в очередной раз подтверждало давнюю убежденность Бедивера в далеко не блестящих личностных качествах Генри, а также тот факт, что и отец подозревал червоточину в любезном племяннике. О том же буквально кричал и неестественно-красный цвет лица Генри, выглядевшего так, будто его вот-вот хватит удар.

— Четыре процента? И все? После того, что я сделал за этот год? — взорвался Генри. — Да я потратил целый год своей жизни, приехав сюда и ухаживая за ним.

— Никто не просил вас совершать подобных поступков, — спокойно заметил Марсбьюри. — Вы ведь решили присмотреть за дядей из чувства семейного долга, а не понуждаемы беспочвенными ожиданиями?

Удачно он его поддел! По мнению Эша, Марсбьюри заработал на свой счет несколько очков. Генри бросил сердитый взгляд и поднялся, поспешно покинув кабинет под предлогом срочной встречи в другом месте. Осталась лишь миссис Ральстон. Скромно потупившись, она успешно скрывала свои мысли и чувства. А ведь американка только что унаследовала, хотя и временно, контрольную долю в управлении английским поместьем. Была ли она потрясена? Или испытывала скрытое торжество от того, что все сложилось так, как она, возможно, тщательно планировала?

— Миссис Ральстон, я бы хотел перекинуться парой слов с мистером Марсбьюри, — обратился к ней Эш, предполагая, что она достаточно хорошо воспитана, чтобы распознать скрытый намек на столь необходимое уединение. Красотка оправдала его ожидания.

— О да, конечно. До свидания, мистер Марсбьюри. Надеюсь, мы еще с удовольствием встретимся с вами по более приятному поводу.

Похоже, миссис Ральстон и сама с облегчением воспользовалась поводом покинуть кабинет. Возможно, ей не терпелось удалиться в свою спальню и исполнить победный танец, получив наконец долгожданное состояние. Или не могла дождаться оказии, чтобы сбежать и отпраздновать это событие с Генри во время его предполагаемой «встречи». Вместе они смогут управлять Бедивером, по крайней мере при жизни Алекса, которая, как Эш справедливо надеялся, обещала быть долгой. От его математически настроенного в данный момент сознания не ускользнуло то обстоятельство, что пятьдесят один плюс четыре процента дадут Генри значительно больше возможностей контролировать дела поместья. Конечно, сорок пять процентов плюс пятьдесят один на порядок увеличат шансы Эша на единоличное управление.

Становилось очевидным: кто бы ни пожелал управлять Бедивером, ему придется иметь дело с миссис Ральстон. Наверное, его отец и в самом деле был очень высокого мнения об этой «вдовушке».

Марсбьюри отложил бумаги и хладнокровно сложил руки перед собой, будто ему каждый день приходилось объявлять графским сыновьям о том, что их законные права значительно урезаются отцовским завещанием.

— Мистер Бедивер, думаю, поразмыслив, вы увидите в завещании больше положительного, чем вам это сейчас представляется. В случае преждевременной кончины вашего брата вы полностью наследуете поместье, тогда как миссис Ральстон имеет лишь временные права на владение.

Как же ошибался Марсбьюри, произнося бесполезные заверения! Эш едва поборол сильное желание перегнуться через стол и схватить адвоката за лацканы сюртука, несмотря на положительное впечатление, сложившееся об этом джентльмене.

— Вы хотели меня утешить? Напрасно, ибо, уверяю вас, я вовсе в том не нуждаюсь. Ничего на свете я не желал бы больше, чем долгой жизни отцу и возвращения здравого рассудка брату.

— Мистер Бедивер, я вижу, вы разочарованы.

— Должен заметить, слово «разочарован» будет небольшим преувеличением, мистер Марсбьюри. Давайте говорить начистоту. Да, я зол как черт, если быть предельно точным. Никому не позволено брать то, что принадлежит мне, ни выскочке-американке, обманом проникшей в мою семью, ни моему дорогому кузену.

Еще во время их детства и юности Генри своим поведением и манерами всегда напоминал Эшу затаившуюся в густой траве гадюку. Кузен не просто наложит руки на Бедивер, он опустошит и пустит по ветру имение буквально через год.

Очевидно, большинство клиентов Марсбьюри мирно принимали плохие новости. Не представляя, как реагировать на подобную несдержанность, старый адвокат снова прокашлялся и выразительно посмотрел на бумаги. Похоже, достойный джентльмен определенно страдает чахоткой. «Если старик Марсбьюри еще раз закашляет, — подумал Эш, — я прыгну на него через этот чертов стол!»

— Уж не думаете ли вы, будто я не понимаю, чего добивался мой отец? — Эш пригвоздил адвоката к месту недобрым взглядом. — Он задумал заключение брака, не сказав ни слова. Тот, кто возьмет в жены миссис Ральстон, по праву законного супруга получит контроль над ее долей в управлении поместьем.

— Это всего лишь ваше надуманное предположение, — твердо заявил Марсбьюри.

— Очень скоро оно осенит и Генри, — холодно заметил Эш. Кузен не отличался остротой ума. — Предстоит захватывающее состязание, победитель которого поведет к алтарю прелестную американку. — Он замолчал в задумчивости. Человеку свойственно руководствоваться в своих поступках скрытыми мотивами, и старый граф не был исключением. — Не могли бы вы поведать мне, мистер Марсбьюри, зачем это моему отцу?

Марсбьюри опять неловко прочистил свою чертову глотку.

— Бедиверу необходима богатая наследница, сэр. Объявление адвоката стало последней каплей. Эш почувствовал, как эти тихие слова пронзили его насквозь. Бедивер банкрот? Как это возможно? Его отец всегда строго и аккуратно распоряжался капиталом. Порой даже слишком строго, с точки зрения молодого человека, привыкшего вращаться в лондонском обществе. При этом «сундуки» Бедивера всегда были полны.

— Насколько плохи дела? — Он никак не ожидал подобного исхода. Однако сложно предсказать и необходимость соперничества с Генри за свое собственное наследство.

Марсбьюри твердо встретил его взгляд, отвечая намеренно равнодушно:

— Фамильное состояние пропало. Ваш брат рискнул и потерял его несколько лет назад в одном неоправданно рискованном земельном вложении, которое оказалось аферой.

— Скандал с островом Форсит? — недоверчиво воскликнул Эш. Три года назад лондонский деловой мир взорвало известие об этой земельной авантюре. Подробности скандала смаковали все газеты. Доли владения этим Карибским островом были распроданы торговцам и аристократам, желавшим вложить деньги в собственность в Новом Свете. Проблема заключалась в том, что остров, хотя и существовал, оказался сильно заболоченным и зараженным всевозможными тропическими заболеваниями. Собственность наличествовала, но ничего не стоила. Эш знал людей, которые потеряли деньги в связи с этим скандалом, однако и представить себе не мог, что брат окажется втянутым в это. Алекс был слишком умен и осторожен, чтобы позволить себе подобные безрассудные выходки.