Елена Барлоу - Добровольная зависимость (СИ)

Он резко отвернулся, и в воцарившейся тишине я слышала лишь его тяжёлое дыхание. Несколько минут в давящем напряжении я стояла, уставившись в его спину, обдумывая всё, что он сказал. И вдруг я поняла, что во всей этой истории не было ни одного победителя или проигравшего. Все они оказались несчастны, почти в равной степени, и меня укололо сожаление в отношении Мэгги и её брата.

Как назло я вспомнила Коллет и её нынешнего мужа. Между такой непосильной любовью была совсем призрачная разница, но я уловила только схожести.

И всё, чего я опасалась до этой минуты, всё, что якобы подстерегало меня на пути и должно было напугать, стало невзрачным, призрачным, и в один миг вдруг просто исчезло. Мне не было дела до чужой запретной любви, потому что я нашла свою, и ничто не мешало мне владеть ею.

Эта мысль была настолько чарующей и бодрящей, что я в один миг ощутила, как с души упал некий груз, и я была счастлива, по-настоящему счастлива.

Улыбаясь таким мыслям, я положила руку на свой живот, неожиданно осознав, насколько мне повезло, и я, будучи вовлечённой в этот чужой порочный круг, оказалась сильнее всех. Мне не хватало лишь одного, и теперь я была готова горы свернуть, лишь бы получить это.

— Я беременна, — прошептала я на выдохе.

Когда Джейсон обернулся и посмотрел на меня, мне захотелось смеяться, потому что на его лице отразилась вся гамма чувств, насколько это было возможно: страх и удивление, радость и недоверие. Совершенно поражённый он сделал шаг ко мне, протянул правую руку, но так и не решился коснуться меня. Я видела, как дрожали его руки, поэтому сама вложила свою ладонь в его тёплые пальцы.

— Ты полностью уверена или… — Джейсон запнулся, с трудом произнося слова. — Может, ты поспешила немного?..

— Возможно, но пока все признаки указывают на это. И мне хочется верить, очень хочется.

Я никогда не забуду того, как скоро он расслабился; будто кто-то смахнул напряжение, провёл вдоль его тела ладонью и снял всё беспокойство и раздражённость. Джейсон спокойно выдохнул, закрыв ненадолго глаза, затем приблизился ко мне, мягко положив руки мне на плечи.

— Я ожидал другого, Кейт, — сказал он. — Я ждал, что ты будешь испытывать ко мне презрение, отвернёшься от меня.

— Почему бы? Ты ни в чём не виноват. Это не был твой грех, но ты нёс его с собой на протяжении стольких лет! Я бы скорее поверила в твоё благородство и желание сохранить чужую тайну.

— Ты умеешь отыскать лучшее из того, что тебе дают. Кто бы захотел делить свою жизнь с безвольным человеком, которого даже мужчиной трудно назвать… — произнёс он со смешком и пристально посмотрел мне в глаза. — Это были её слова. До того чётко я помню, как она произносила это, что до сих пор не могу выкинуть из головы… Но сейчас всё стало таким… другим. И то, что ты мне сказала…

— Я знаю, — голос мой звучал теперь уверенно, — знаю, правда. Так разве может быть что-то важнее?

И я не сразу осознала, как близко оказалась к нему, сначала его руки просто лежали на моих плечах. Затем его лицо оказалось напротив моего, и я ощутила тёплое дыхание на губах и знакомую дрожь, ледяную, сладкую; она сковывала меня, моё тело больше не принадлежало мне, и я жаждала отдать его, поделиться этим неискушённым инструментом с его истинным хозяином. Никогда я не думала, что зависимость от мужчины будет настолько приятной. Настолько, что я готова была кричать о любви к нему.

Когда он очень нежно поцеловал меня, я не сдержала первого стона, сорвавшегося с моих губ, и вцепилась в мягкий ворот рубашки пальцами. Его прикосновения затуманивали разум, и я чувствовала лёгкость во всём теле. Ну, почти во всём…

Я скучала по нему, он был нужен мне. Слишком долгое время я провела одна, и теперь ждала, когда он наполнит меня своим теплом и любовью. Пусть он до сих пор не сказал мне тех заветных слов, не ответил, как я того ждала, но даже это было не столь важно.

О Боже, как он мог ненавидеть себя и презирать из-за действий злой женщины, которая пыталась внушить ему отвращение к самому себе, когда один единственный его взгляд способен был заставить меня упасть на колени? Как он мог не замечать своего превосходства над теми, кто заставлял его чувствовать себя ущербным? У них не было и капли той силы, которой он владел.

Я завидовала Мэгги Уолш, ведь только у неё было целых десять лет рядом с ним! Десять лет, чтобы смотреть на него каждый день, касаться и целовать, когда захочется… Десять лет и тысячи ночей, чтобы любить его… Как же я завидовала ей и осуждала…

— Я так люблю тебя, так сильно, так сильно… Ты даже не представляешь… — шептала я, прерываясь на поцелуи.

Если нужно было, если бы он только сказал, я кричала бы об этом…

Я лишь смутно представляю, как скоро мы вернулись в спальню, точнее, Джейсон отнёс меня туда на руках. Мы забыли о погроме в его кабинете, я даже не побеспокоилась о том, чтобы он закрыл дверь в спальню на ключ. Поставив меня у кровати, Джейсон стал раздеваться; выглядел он не слишком грациозно, а меня позабавила эта ситуация, и в то же время польстило то, как он торопился.

Я успела только снять халат и стянуть через голову длинную ночную сорочку, когда увидела его обнажённым. И я застыла на месте, объятая восхищением и желанием. Меня и раньше приводило в восторг его тело, но в ту минуту я не могла прекратить разглядывать его.

Джейсон оказался рядом слишком быстро, потянул за собой на постель и откинул одеяло к изножью кровати. Он опирался на руки надо мной, а я лежала неподвижно; мы смотрели друг другу в глаза, и я понимала, что он готов был мне ответить. Пока наши тела горели от физической жажды и желания, моя душа тянулась к нему, а сердце билось так часто только для него.

И прежде чем сделать первое движение, он полушёпотом произнёс то, что я хотела услышать, и даже больше:

— Спасибо тебе… За всё, Кейтлин, за всё. Я люблю тебя, и теперь ты знаешь… только это короткое время с тобой искупает всё долгое время моего горького одиночества.

С моих губ сорвался вздох, и я не успела ничего ответить, хотя порывалась сказать так много, достаточно для того, чтобы эти слова заверили его в моей любви, но для слов больше не было времени. Джейсон выпрямился надо мной, затем встал на колени у самого края кровати и резким движением подтянул меня к себе. Он сам развёл мои ноги в стороны, сжал руками колени и оставил короткий, влажный поцелуй на животе. И я успела подумать лишь одно: «если он сделает это, я, наверное, умру…»

Сначала я ощутила только его горячее дыхание на внутренней стороне бедра, как раз там, где кожу не прикрывал краешек чулка. И уже потом его язык, бесстыдно ласкающий меня, и губы, будто он пил меня и пробовал на вкус, а мне не оставалось ничего, кроме как стонать и дёргаться в его руках. Его губы прижались к моей плоти, и язык вошёл так глубоко, как только было возможно; в тот момент мне показалось, что я взорвусь из-за охватившего меня жара. Я была близко, совсем близко к тому, чтобы потерять контроль, когда он вдруг остановился, снова выпрямился и поцеловал меня в живот. Левую руку он переместил выше, он мог дотянуться до моей груди, и, когда его пальцы сжали её достаточно сильно, я вскрикнула, настолько острыми были ощущения.

Я знала, что могла реагировать так из-за беременности, возможно, и Джейсон знал это. Любое его ласкающее прикосновение сводило меня с ума, и я кусала кулак, лишь бы не закричать слишком громко. Болезненно-сладкий жар уже немного ослаб, когда Джейсон снова потянулся ко мне, и его язык принялся ласкать меня гораздо настойчивей. Было только одно — ощущение его мягких губ и влажного языка, и странный ритм движений, почти резкий, но достаточно медленный, чтобы удерживать контроль надо мной. Я знала, как выглядела со стороны: бесстыдно открытая, с диким взглядом и распухшими губами.

В последний раз я почувствовала, как Джейсон накрыл ртом мою плоть и чуть надавил языком, и тогда я выгнулась, едва подавив отчаянный стон, в котором вылилось моё долгожданное освобождение. И пусть он уже делал со мной подобное, но теперь это было намного лучше, острее и сильнее. Я открыла глаза, придя в себя, и уставилась в потолок; правой рукой я сжимала свою грудь, хотя ранее даже не заметила этого. Я была совершенно опустошена, не могла даже свести колени вместе. Джейсон поднялся и посмотрел на меня, и я увидела на его губах собственную влагу.

— Жаль, что ты не видишь себя со стороны, — произнёс он хриплым голосом, всё равно кажущимся мне слишком красивым и успокаивающим. — Ты прекрасна. И мне больше ничего не нужно.

Я была переполнена нежностью и любовью к нему. Моя слабость казалась ничем по сравнению с тем, как билось сердце, стоило мне взглянуть в пристальные серые глаза, неотрывно следящие за мной. Я улыбнулась и выгнула спину, показав так, что ждала его.

— Твоя очередь, — сказала я, мысленно надеясь, что он услышал, ведь я была неспособна говорить громче.

Он оказался достаточно близко, совсем рядом, наконец. И мне больше ничего не было нужно. И снова всё случилось, как в самом жарком сне. Его горячее, твёрдое тело закрыло меня, я крепко обхватила ногами его бёдра, пока его руки скользили по моему телу. Наши губы встретились, и я пыталась контролировать нашу страсть в этот раз. Но его язык раскрыл мои губы, и поцелуй был резким, прерывистым из-за нашего общего дыхания. Я хотела владеть им, сделать так, чтобы он понял, что принадлежал мне. С диким рвением я отвечала ему, прижимая к себе. Когда его левая рука оказалась между нашими телами, я поняла, что он больше не мог медлить, и я не собиралась заставлять его ждать.

Он оторвался от меня лишь один раз, всего на пару секунд; я ощутила, как медленно Джейсон стал входить в меня, затем резко толкнул бёдрами, и тут же оказался во мне, полностью и так быстро. Слабость сняло, как рукой, и было только тягучее чувство слияния; его твёрдая плоть скользила во мне в идеальном ритме, и поцелуями он забирал мои частые стоны, которые я не могла сдерживать. Я не могла поверить в то, как быстро он заставил меня ощутить желание, и я была напряжена до предела не меньше, чем он.

Ему не нужно было делать ничего, чтобы снова подвести меня к блаженству. И в наивысший момент страсти он отпустил мои губы, приподнялся на локтях и застонал. Одного лишь этого звука мне хватило, чтобы самой потеряться в наслаждении, которое мы с ним разделили. Джейсон ещё двигался, когда моё тело совершенно обмякло, и на мгновение я перестала что-либо чувствовать. Он замер, оставаясь во мне, затем прижался так тесно, что мне показалось, будто так он искал защиты. Пытался скрыться со мной, во мне.

Его губы вновь отыскали мои, и мы никак не могли насытиться друг другом. И разве я не была самой счастливой женщиной на свете? Он любил меня. Эта мысль разжигала во мне огонь сильнее всего. И я любила его, я сходила с ума из-за него. Только он один существовал для меня, и его нежный шёпот, слышимый в полутьме… мягкий, тягучий голос, напоминающий мне сладкий мёд, и он повторял, оставляя влажные поцелуи на моих губах:

— Кейтлин, Кейтлин…

Я была той, кто сделала его счастливым, этот факт полностью оправдывал нашу первую встречу и те обстоятельства, при которых мы поженились. Больше меня не волновало ничего в этом мире.

Его руки не прекращали ласкать моё тело, когда я полностью расслабленная лежала рядом с ним. Джейсон целовал меня снова и снова, пока его пальцы скользили по моему животу, дразняще касаясь чувствительных мест. И я всматривалась в его спокойное лицо, видела полуулыбку на губах и боролась с желанием прикоснуться к маленькой родинке на его шее. И, наконец, я могла говорить с ним о том, как любила его, на истинном языке любви. А он повторял за мной итальянские слова с удивительной правильностью. Никто ещё не делал меня такой счастливой. Я даже не думала, что такое случится. Я и не думала, что это будетон.

Один и тот же сон преследовал меня уже третью ночь. Несмотря на то, что ноябрь оказался самым продуктивным месяцем для всех нас, и мы с мужем, наконец, пришли к некой идиллии, меня не покидало тревожное чувство, возникающее время от времени, стоило мне остаться наедине с самой собой. Я знала чужие тайны и пообещала Джейсону хранить их от Эдварда и его семьи, в общем, от всех. Я прекрасно понимала, что могло бы произойти, узнай Роберт Уолш о моей осведомлённости, и не собиралась испытывать судьбу.

Всё, чего я хотела, я уже получила. Я должна была совершенно успокоиться. Но некоторые неприятные мелочи имели место быть и порой приводили меня в замешательство.

Коллет не отвечала на мои письма, а ведь они даже не возвращались обратно. Значит, доходили по назначению и попадали в руки ей или её мужу.