Готье и его дед никогда не поймут, пока мы будем встречаться тайно. И подумай сам, милый: мы с тобой – одно целое, семья, которую нельзя разделить. Если мы и будем появляться на публике, никто не догадается о нашей связи. Я буду держать Готье достаточно близко, так близко, чтобы пустить дым в глаза обществу. Мой несчастный, такой невинный супруг слишком наивный для подобных сплетен. Поверь, ему просто всё равно.

Но то – всего лишь занавеса, защита для меня и тебя, Роберт! Мы будем очень осторожны. Не беспокойся за Готье. Не беспокойся о том, что я разлюблю тебя. Никто не помешает нам быть вместе… »

Я не могла больше прокручивать это у себя в голове. По привычке аккуратно сложила лист бумаги обратно в конверт и вернула его на стол. Оставался ещё конверт, но я была слишком шокирована, чтобы даже подумать открыть его. В этот момент, когда я в растерянности стояла у стола, дверь приоткрылась, и Джейсон вошёл в кабинет. Он медленно подошёл ко мне, взглянул на второй конверт, ещё не распечатанный, хмыкнул и сказал, не скрывая презрения:

– Ты ещё не дошла до самых пикантных подробностей.

– Что в этом конверте? – спросила я, еле шевеля пересохшими губами.

– Ещё одно доказательство порочности их семейки, – Джейсон небрежно махнул рукой и вздохнул. – Здесь письмо от Роберта… ей. Ему бы позавидовал любой поэт, поверь мне. Таких страстных любовных описаний с многочисленными пошлыми подробностями я никогда в жизни не читал.

– Зачем он писал своей сестре о том, как они… как они сами занимались…

У меня язык не поворачивался говорить о таком. В отчаянии, охваченная смущением, из-за которого кровь прилила к моим щекам, я подняла на мужа глаза, чтобы просить его не заставлять меня саму произносить подобное. Он понял это сразу и не стал меня мучить.

– Это одно из самых поздних их писем друг другу. Когда им стало скучно играть в одиночку, они включили меня в свою игру, – сдавленный голос не был похож на его собственный, будто кто-то сжимал ему горло. – Мой дед умер, и я завладел его домом, деньгами и прочим. Я был превосходно обеспечен и превосходно одинок. Мэгги поняла это и почувствовала свободу. Они с братцем больше не хотели держать меня в неведении. И однажды я обнаружил одно из писем и прочёл… Забавно, ведь я не сразу догадался о том, что письма они стали подбрасывать мне нарочно. Просто чтобы заставить меня разозлиться…

– Так ты знал? – прервала его я, с трудом представляя себе всё, о чём он рассказывал. – И что же ты сделал с ними?

– Вот теперь мы подошли к самой сути, Кейт, – произнёс он глухо и отчаянно, и я напряглась. – Не так важно, какие законы они с Робертом нарушили, земные или Божьи, не так уж важно, что брат с сестрой любили друг друга и были любовниками. Весь смысл в том, что я не сделал ничего. Да, ты не ослышалась, я ничего не предпринял. Поначалу, конечно, мне было странно знать такое. Я впервые столкнулся с подобной связью, но потом… Я осознал, что был слишком равнодушен к Мэгги, к ним обоим. И они делали, что хотели… Несколько раз он даже оставался в моём доме, и я мог слышать его шаги по коридору, как после полуночи он приходил в её комнату…

Он резко отвернулся, и в воцарившейся тишине я слышала лишь его тяжёлое дыхание. Несколько минут в давящем напряжении я стояла, уставившись в его спину, обдумывая всё, что он сказал. И вдруг я поняла, что во всей этой истории не было ни одного победителя или проигравшего. Все они оказались несчастны, почти в равной степени, и меня укололо сожаление в отношении Мэгги и её брата.

Как назло я вспомнила Коллет и её нынешнего мужа. Между такой непосильной любовью была совсем призрачная разница, но я уловила только схожести.

И всё, чего я опасалась до этой минуты, всё, что якобы подстерегало меня на пути и должно было напугать, стало невзрачным, призрачным, и в один миг вдруг просто исчезло. Мне не было дела до чужой запретной любви, потому что я нашла свою, и ничто не мешало мне владеть ею.

Эта мысль была настолько чарующей и бодрящей, что я в один миг ощутила, как с души упал некий груз, и я была счастлива, по-настоящему счастлива.

Улыбаясь таким мыслям, я положила руку на свой живот, неожиданно осознав, насколько мне повезло, и я, будучи вовлечённой в этот чужой порочный круг, оказалась сильнее всех. Мне не хватало лишь одного, и теперь я была готова горы свернуть, лишь бы получить это.

– Я беременна, – прошептала я на выдохе.

Когда Джейсон обернулся и посмотрел на меня, мне захотелось смеяться, потому что на его лице отразилась вся гамма чувств, насколько это было возможно: страх и удивление, радость и недоверие. Совершенно поражённый он сделал шаг ко мне, протянул правую руку, но так и не решился коснуться меня. Я видела, как дрожали его руки, поэтому сама вложила свою ладонь в его тёплые пальцы.

– Ты полностью уверена или… – Джейсон запнулся, с трудом произнося слова. – Может, ты поспешила?..

– Возможно, но пока все признаки указывают на это. И мне хочется верить, очень хочется.

Я никогда не забуду того, как скоро он расслабился; будто кто-то смахнул напряжение, провёл вдоль его тела ладонью и снял всё беспокойство и раздражённость. Джейсон спокойно выдохнул, закрыв ненадолго глаза, затем приблизился ко мне, мягко положив руки мне на плечи.

– Я ожидал другого, Кейт, – сказал он. – Я ждал, что ты будешь испытывать ко мне презрение, отвернёшься от меня.

– Почему бы? Ты ни в чём не виноват. Это не был твой грех, но ты нёс его с собой на протяжении стольких лет! Я бы скорее поверила в твоё благородство и желание сохранить чужую тайну.

– Ты умеешь отыскать лучшее из того, что тебе дают. Кто бы захотел делить свою жизнь с безвольным человеком, которого даже мужчиной трудно назвать… – произнёс он со смешком и пристально посмотрел мне в глаза. – Это были её слова. До того чётко я помню, как она произносила это, что до сих пор не могу выкинуть из головы… Но сейчас всё стало таким… другим. И то, что ты мне сказала…

– Я знаю, – голос мой звучал теперь уверенно, – знаю, правда. Так разве может быть что-то важнее?

И я не сразу осознала, как близко оказалась к нему, сначала его руки просто лежали на моих плечах. Затем его лицо оказалось напротив моего, и я ощутила тёплое дыхание на губах и знакомую дрожь, ледяную, сладкую; она сковывала меня, моё тело больше не принадлежало мне, и я жаждала отдать его, поделиться этим неискушённым инструментом с его истинным хозяином. Никогда я не думала, что зависимость от мужчины будет настолько приятной. Настолько, что я готова была кричать о любви к нему.

Когда он очень нежно поцеловал меня, я не сдержала первого стона, сорвавшегося с моих губ, и вцепилась в мягкий ворот рубашки пальцами. Его прикосновения затуманивали разум, и я чувствовала лёгкость во всём теле. Ну, почти во всём…

Я скучала по нему, он был нужен мне. Слишком долгое время я провела одна, и теперь ждала, когда он наполнит меня своим теплом и любовью. Пусть он до сих пор не сказал мне тех заветных слов, не ответил, как я того ждала, но даже это было не столь важно.

О Боже, как он мог ненавидеть себя и презирать из-за действий злой женщины, которая пыталась внушить ему отвращение к самому себе, когда один единственный его взгляд способен был заставить меня упасть на колени? Как он мог не замечать своего превосходства над теми, кто заставлял его чувствовать себя ущербным? У них не было и капли той силы, которой он владел.

Я завидовала Мэгги Уолш, ведь только у неё было целых десять лет рядом с ним! Десять лет, чтобы смотреть на него каждый день, касаться и целовать, когда захочется… Десять лет и тысячи ночей, чтобы любить его… Как же я завидовала ей и осуждала…

– Я так люблю тебя, так сильно, так сильно… Ты даже не представляешь… – шептала я, прерываясь на поцелуи.

Если нужно было, если бы он только сказал, я кричала бы об этом…

Я лишь смутно представляю, как скоро мы вернулись в спальню, точнее, Джейсон отнёс меня туда на руках. Мы забыли о погроме в его кабинете, я даже не побеспокоилась о том, чтобы он закрыл дверь в спальню на ключ. Поставив меня у кровати, Джейсон стал раздеваться; выглядел он не слишком грациозно, а меня позабавила эта ситуация, и в то же время польстило то, как он торопился.

Я успела только снять халат и стянуть через голову длинную ночную сорочку, когда увидела его обнажённым. И я застыла на месте, объятая восхищением и желанием. Меня и раньше приводило в восторг его тело, но в ту минуту я не могла прекратить разглядывать его.

Джейсон оказался рядом слишком быстро, потянул за собой на постель и откинул одеяло к изножью кровати. Он опирался на руки надо мной, а я лежала неподвижно; мы смотрели друг другу в глаза, и я понимала, что он готов был мне ответить. Пока наши тела горели от физической жажды и желания, моя душа тянулась к нему, а сердце билось так часто только для него.

И прежде чем сделать первое движение, он полушёпотом произнёс то, что я хотела услышать, и даже больше:

– Спасибо тебе… За всё, Кейтлин, за всё. Я люблю тебя, и теперь ты знаешь… только это короткое время с тобой искупает всё моё горькое одиночество.

С моих губ сорвался вздох, и я не успела ничего ответить, хотя порывалась сказать так много, достаточно для того, чтобы эти слова заверили его в моей любви, но для слов больше не было времени. Джейсон выпрямился надо мной, затем встал на колени у самого края кровати и резким движением подтянул меня к себе. Он сам развёл мои ноги в стороны, сжал руками колени и оставил короткий, влажный поцелуй на животе. И я успела подумать лишь одно: «если он сделает это, я, наверное, умру… »

Сначала я ощутила только его горячее дыхание на внутренней стороне бедра, как раз там, где кожу не прикрывал краешек чулка. И уже потом его язык, бесстыдно ласкающий меня, и губы, будто он пил меня и пробовал на вкус, а мне не оставалось ничего, кроме как стонать и дёргаться в его руках. Его губы прижались к моей плоти, и язык вошёл так глубоко, как только было возможно; в тот момент мне показалось, что я взорвусь из-за охватившего меня жара. Я была близко, совсем близко к тому, чтобы потерять контроль, когда он вдруг остановился, снова выпрямился и поцеловал меня в живот. Левую руку он переместил выше, он мог дотянуться до моей груди, и, когда его пальцы сжали её достаточно сильно, я вскрикнула, настолько острыми были ощущения.

Я знала, что могла реагировать так из-за беременности, возможно, и Джейсон знал это. Любое его ласкающее прикосновение сводило меня с ума, и я кусала кулак, лишь бы не закричать слишком громко. Болезненно-сладкий жар уже немного ослаб, когда Джейсон снова потянулся ко мне, и его язык принялся ласкать меня гораздо настойчивей. Было только одно – ощущение его мягких губ и влажного языка, и странный ритм движений, почти резкий, но достаточно медленный, чтобы удерживать контроль надо мной. Я знала, как выглядела со стороны: бесстыдно открытая, с диким взглядом и распухшими губами.

В последний раз я почувствовала, как Джейсон накрыл ртом мою плоть и чуть надавил языком, и тогда я выгнулась, едва подавив отчаянный стон, в котором вылилось моё долгожданное освобождение. И пусть он уже делал со мной подобное, но теперь это было намного лучше, острее и сильнее. Я открыла глаза, придя в себя, и уставилась в потолок; правой рукой я сжимала свою грудь, хотя ранее даже не заметила этого. Я была совершенно опустошена, не могла даже свести колени вместе. Джейсон поднялся и посмотрел на меня, и я увидела на его губах собственную влагу.

– Жаль, что ты не видишь себя со стороны, – произнёс он хриплым голосом, всё равно кажущимся мне слишком красивым и успокаивающим. – Ты прекрасна. И мне больше ничего не нужно.

Я была переполнена нежностью и любовью к нему. Моя слабость казалась ничем по сравнению с тем, как билось сердце, стоило мне взглянуть в пристальные серые глаза, неотрывно следящие за мной. Я улыбнулась и выгнула спину, показав так, что ждала его.

– Твоя очередь, – сказала я, мысленно надеясь, что он услышал, ведь я была неспособна говорить громче.

Он оказался достаточно близко, совсем рядом, наконец. И мне больше ничего не было нужно. И снова всё случилось, как в самом жарком сне. Его горячее, твёрдое тело закрыло меня, я крепко обхватила ногами его бёдра, пока его руки скользили по моему телу. Наши губы встретились, и я пыталась контролировать нашу страсть в этот раз. Но его язык раскрыл мои губы, и поцелуй был резким, прерывистым из-за нашего общего дыхания. Я хотела владеть им, сделать так, чтобы он понял, что принадлежал мне. С диким рвением я отвечала ему, прижимая к себе. Когда его левая рука оказалась между нашими телами, я поняла, что он больше не мог медлить, и я не собиралась заставлять его ждать.

Он оторвался от меня лишь один раз, всего на пару секунд; я ощутила, как медленно Джейсон стал входить в меня, затем резко толкнул бёдрами, и тут же оказался во мне, полностью и так быстро. Слабость сняло, как рукой, и было только тягучее чувство слияния; его твёрдая плоть скользила во мне в идеальном ритме, и поцелуями он забирал мои частые стоны, которые я не могла сдерживать. Я не могла поверить в то, как быстро он заставил меня ощутить желание, и я была напряжена до предела не меньше, чем он.