ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Принцесса Уэльская

Глава 1

Париж, Рождество 1470–1471


Сам король Франции Людовик так восхищен нашей свадьбой, что предлагает нам приехать в Париж на рождественские праздники и отпраздновать вместе с ним. Я открываю танцы, за ужином я сижу по правую руку от него. Я в центре внимания: дочь «Делателя королей», которая станет королевой Англии.

Теперь Изабель следует за мной. Каждый раз, когда мы входим в зал, она ступает вслед за мной, иногда наклоняется, чтобы освободить мой шлейф, если он застрял в дверном проеме или зацепился за тростник на полу. Она служит мне без улыбки; ее обида и зависть очевидны для всех. Королева Маргарита смеется над сумрачным лицом Изабель, гладит мою руку и говорит:

— Вот видишь? Когда женщина поднимается к величию, она становится врагом всех женщин. Когда она борется, чтобы сохранить величие, ее ненавидят и женщины и мужчины. В зеленом лице своей сестры ты можешь видеть отражение своего торжества.

Я смотрю на надутую бледную Изабель.

— Она не зеленая.

— Зеленая от ревности, — смеясь, говорит королева. — Но не обращай внимания. Завтра ты избавишься от нее.

— Завтра? — спрашиваю я. Я обращаюсь к Изабель, которая сидит рядом со мной на подоконнике. — Ты собираешься уехать завтра?

Она выглядит ошеломленной, как и я.

— Нет, я ничего не знаю.

— Ах, да, — небрежно замечает королева. — Ты уезжаешь в Лондон, чтобы присоединиться к своему мужу. Вскоре мы последуем за тобой вместе с армией.

— Моя мать ничего не сказала мне, — Изабель осмеливается бросить вызов королеве. — Я не готова к отъезду.

— Ты можешь собраться сегодня вечером, — говорит королева просто. — А завтра ты уедешь.

— Простите, — голос сестры звучит слабо, она поднимается на ноги, делает глубокий реверанс королеве и короткий мне.

Я тоже приседаю и бегу за ней. Она бежит по галерее к моим покоям, но я успеваю поймать ее около красивого стрельчатого окна.

— Иззи!

— Я не перенесу еще одного шторма в море. — Изабель пытается вырваться. — Лучше я убью себя на пристани, чем выйду в море снова.

Несмотря на мою уверенность, я кладу руку на живот, словно я тоже могу оказаться с ребенком посреди бушующих волн, где мое дитя положат в коробку и бросят в темную пучину, как маленького сына Изабель.

— Не смеши меня, — сразу говорит Изабель. — Ты не беременна и рожать не собираешься. Я не смогу подняться на борт, я должна отказаться. Ты должна мне помочь. Моя жизнь была разрушена, когда… и ты позволила этому случиться.

Я качаю головой.

— Иззи, как я могу отказать отцу? Ни одна из нас не может.

— И что теперь? Теперь я должна ехать в Англию, чтобы присоединиться к нему и Джорджу, и бросить тебя здесь? С ней?

— Что мы можем поделать? — спрашиваю я. — Что мы можем сказать?

— Ничего, — яростно говорит она.

Сестра поворачивается и уходит от меня.

— Куда ты идешь? — кричу я ей вслед.

— Приказать упаковывать вещи, — бросает она через плечо. — Пусть собирают мои сундуки. Они могут положить туда саван заодно, мне все равно. Никто не огорчится, если я утону.

* * *

Король Людовик предоставил небольшое, но красивое торговое судно, на котором Изабель поплывет вместе с двумя компаньонками. Моя мать, королева Маргарита и я пришли на набережную, чтобы проводить ее.

— Я действительно не могу. Я не могу пойти на смерть, — умоляет Изабелла.

— Твой отец сказал, ему нужно, чтобы ты была рядом со своим мужем, — говорит мать. — Он велел приехать как можно скорее.

— Я думала, что поплыву с Энни. Я должна остаться с Энни, чтобы объяснять ей, как себя вести. Я ее фрейлина, она нуждается во мне.

— Да, она мне нужна, — подтверждаю я.

— Сейчас королева Маргарита заботится об Анне, а Анна состоит при королеве согласно нашему соглашению. Она должна это делать, как жена принца Эдуарда. Больше от нее ничего не требуется. Она не нуждается в советах, просто она должна слушаться королеву. А ты должна ехать, чтобы делать свою работу рядом с Джорджем, — говорит ей моя мать. — Твоя задача: проследить, чтобы он хранил верность нашему делу и держался подальше от своей семьи. Перехватывай его письма, следи, чтобы он оставался верен твоему отцу. Напоминай ему, что он дал клятву отцу и тебе. Через несколько дней мы переправимся вслед за тобой, и тогда твой отец завоюет всю Англию.

Изабель тянется к моим рукам.

— Ну, довольно, — мать уже сердится. — Прекрати цепляться за сестру. Все это означает просто, что ты будешь веселиться при дворе в Лондоне, пока мы с армией будем брести туда через весь Дорсет. Ты в Вестминстерском дворце будешь выбирать одежду из королевского гардероба, пока мы тащимся по грязным дорогам.

Сундуки с одеждой и дорожные сумки переносят на корабль.

— Не уходи, — шепчу я. — Не оставляй меня со злой королевой и ее сыном.

— Как я могу отказаться? — спрашивает она. — Не зли ее, делай, что тебе велят. Увидимся в Лондоне. Там мы будем вместе. — она находит для меня улыбку. — Подумай только, Энни, ты станешь принцессой Уэльской.

Ее улыбка погасает, и мы мрачно оглядываемся на остальных.

— Мне пора идти, — говорит она, потому что мать нетерпеливо окликает ее.

Вместе с нашей сводной сестрой Маргарет и двумя фрейлинами она идет вдоль набережной к маленькому кораблю. На сходнях она оглядывается и поднимает руку. Будет ли она страдать от морской болезни? Не думаю, что это беспокоит кого-то, кроме меня.

Глава 2

Харфлер, Франция, март 1471


Ветер держит нас в гавани, хотя мы должны были отплыть еще две недели назад. Моя свекровь, королева Маргарет проявляет отчаянное нетерпение, и каждый рассвет застает ее на набережной, спорящей с капитанами ее флота. Они уверяют, что мы не можем выйти в море из-за сильного ветра, который дует в сторону суши; но тот же самый ветер задерживает вторжение короля Эдуарда, который ожидает в порту Фландрии, такой же бессильный, как и мы.

Оказывается, в изгнании он не тратил время зря. Пока мой отец высаживался на берег Англии, выпускал из Башни короля и восстанавливал Ланкастеров на престоле, пока он объявлял о моей свадьбе с принцем Эдуардом, побежденный король Эдуард занял денег, нанял армию и флот и теперь, как и мы, ждет попутного ветра, чтобы вернуться в Англию. Поскольку его жена Элизабет родила в святилище мальчика, его друзья и сторонники утверждают, что это знак Божий, призывающий всех восстать против моего отца. Так что теперь мы должны поспешить, чтобы высадиться в Англии и поддержать отца при вторжении Эдуарда Йорка. Нам надо опередить короля Эдуарда, его верного брата Ричарда, его друзей и флот. Это необходимость, а не вопрос выбора, но неутихающий мощный ветер дует нам навстречу. За шестнадцать дней, проведенный нами здесь, он не ослабел ни на минуту; и все это время королева кричит на капитанов, с тревогой глядит в бледное лицо своего сына и на его сжатые кулаки, и смотрит на меня так, словно я могу стать тяжким грузом для ее корабля в бурном море.

Теперь она сожалеет, что ждала во Франции дня нашей свадьбы. Она думает, что мы должны были отплыть сразу и вторгнуться вместе с моим победителем-отцом. Тогда мы уже были бы в Лондоне и принимали бы клятвы верности. Но она не доверяет отцу, как не доверяет и мне. Она задержалась, чтобы увидеть, как я вступлю в брак с ее сыном; она хотела показать отцу, что прикалывает меня, как драгоценный залог, к своей шляпке, чтобы лишить его шансов на отступление. Только наш брак и моя окровавленная простынь могли уверить ее, что ни он, ни она не изменят договору. И, честно говоря, она желала задержаться. Она хотела посмотреть, удастся ли отцу захватить Англию, прежде чем расплатиться с нами своим драгоценным сыном. Теперь из-за своей задержки она оказалась в ловушке на другой стороне Узкого моря, и колдовской ветер дует ей в лицо изо дня в день.


Харфлер, Франция, 12 апреля 1471


— Мы отплываем завтра на рассвете, — говорит королева, проходя мимо нас с матерью по набережной, где мы, как обычно, глядим на волны. Это все, что мы можем делать в последние две недели: смотреть на горизонт и ждать, когда успокоится море. — Они думают, что ночью ветер утихнет. И даже если нет, мы все равно должны плыть завтра. Задерживаться больше нельзя.

Я прошу своего мужа сказать матери, что мы не можем рисковать, выходя в море во время шторма, но он смотрит на меня своими жесткими глазами, крепко сжав губы. Он скорее утонет, но не отступит.

— Мы уже будем ждать его, когда он сойдет на берег, — говорит он. — Когда самозванец Эдуард покинет свой корабль, я проткну его мечом, и он свалится лицом вниз на гальку. А потом мы полюбуемся его головой на пике Лондонского моста.

— Мы не выплывем против ветра, — возражаю я.

Его глаза неподвижны, как у мертвеца.

— Все уже решено.

К утру ветер слабеет, но волны по-прежнему увенчаны белыми барашками, и за пределами гавани можно разглядеть, как волнуется серое море, словно готовясь к буре. Меня мучает предчувствие, но я не могу высказать его вслух, в любом случае, никого не интересует, что я чувствую.

— Когда мы увидим моего отца? — спрашиваю я маму.

Только мысль, что он ждет нас с победой на другой стороне моря, придает мне смелости. Я так хочу оказаться рядом с ним; я хочу, чтобы он знал, что я тоже внесла свою долю в это великое предприятие: я вышла замуж за принца, которого он нашел для меня, я не испугалась ни алтаря, ни супружеской постели. Мой муж никогда не говорит со мной, и выполняет свои обязанности, словно я кобыла, которая должна принести жеребенка. Но я выполнила все, о чем просил отец; и, когда я называю злую королеву «Миледи Матерью» и на коленях ожидаю ее благословения, я делаю больше, чем он просил. Я готовлюсь занять трон, который он выиграл для меня. Я его дочь и наследница, я преодолею море, которое так боюсь, и я не подведу его. Я стану королевой, как волчица Маргарита Анжуйская.

— Он встретит нас, когда мы высадимся?

— Мы увидимся с ним в Лондоне, — говорит мама. — Он устроит для нас торжественное вступление в город. Тебе под ноги будут бросать зеленые ветви и цветы, поэты буду восхвалять тебя в стихах, твой отец вместе с королем будут приветствовать вас на ступенях Вестминстерского дворца. Будут парады и представления, из фонтана будет литься вино. Не волнуйся, он все предусмотрел. Это вершина его амбиций. Он получил то, чего желал столько лет. Он завоевал для себя то, за что боролся и что сначала отдал другим. Когда у вас родится сын, твой отец возведет Уорика — и Невилла — на трон Англии. Он будет править, а ты станешь матерью короля.

— Мой сын, внук моего отца, будет королем Англии, — повторяю я. — Я до сих пор не могу в это поверить.

— Гай Уорик, — мать называет имя великого основателя нашего Дома. — Ты назовешь его Гаем Ричардом Уориком, и он будет принцем Гаем из Дома Уориков и Ланкастеров.

* * *

Пронзительный свист боцмана предупреждает нас, что мы отплываем. Мама кивает своим дамам.

— На борт, — говорит она. — Мы идем на корабль. — она поворачивается ко мне. — А ты поплывешь с королевой.

— Вы не пойдете со мной? — я сразу пугаюсь. — Конечно, вы пойдете со мной, Миледи Мать.

Мама поживает плечами.

— Ты можешь переплыть Узкое море вместе с ней, — говорит она. — Она будет все время рассказывать тебе, как быть королевой. А ты все время будешь ее слушать. Вряд ли я понадоблюсь кому-нибудь из вас.

— Я… — я не могу сказать маме, что без нее и Изабель у меня не достанет смелости. Никакой радости быть принцессой Уэльской под надзором у полубезумной от честолюбия женщины, и ничто не сможет заменить заботу родного человека. Мне всего четырнадцать, я боюсь бушующего моря, боюсь моего мужа и его жестокой матери. — Пожалуйста, позвольте мне ехать с вами.

— Иди, — быстро отвечает мать, — Иди к королеве и сиди у ее ног, как болонка, ты всегда так делаешь.

Она поднимается по трапу своего корабля, не оглядываясь на меня, словно уже забыла о моем существовании. Она спешит к мужу, она стремится вернуться в свой лондонский дом; она хочет занять свое законное место по правую руку от трона Англии. Я оглядываюсь на своего нового мужа, он держит свою мать под руку, они смеются. Мне машут с борта нашего корабля, и, цепляясь за веревки, я иду вверх по трапу, чувствуя, как мои башмаки скользят на мокрых досках. Корабль бедно и скудно оснащен; конечно, это не один из великолепных флагманов моего отца. Это корыто передал король Людовик своей родственнице Маргарет, оно предназначено для перевозки солдат и лошадей, а не для нашего удобства. Вместе с фрейлинами я иду в каюту капитана, где мы неловко усаживаемся в тесноте на табуретах, оставляя кресло в центре свободным для королевы. Мы ждем в тишине. Запах страха затаился в складках моего богатого платья.