Принц Эдуард качает головой.

— Невозможно. У нас нет времени.

— Твоя мать отреклась от тебя, — категорически заявляет королева. — Неужели ты не понимаешь? Она прячется в страхе за свою жизнь. Очевидно, она уверена, что Эдуард победит, а мы проиграем. Тебе придется ехать с нами.

— Я не…

Она поворачивается ко мне с белым от гнева лицом.

— Пойми, девочка! Твой отец побежден, его армия разбита. Он мертв. Твоя сестра не смогла удержать мужа на нашей стороне. Твоя мать спряталась в аббатстве. Твое влияние ничего не стоит, твое имя не значит ничего. Твоей семьи здесь нет. Я связала своего сына с тобой, ожидая, что твой отец победит Эдуарда, а вместо этого Эдуард победил твоего отца. Я думала, что твой отец — «Делатель королей», как же! — сможет сокрушить Дом Йорков, но его противник оказался сильнее. Обещания твоего отца ничего не стоят, а сам он убит. Твоя сестра предательница, а мать забилась в нору под церковью, пока мы здесь боремся за свои жизни. Ты мне не нужна, ты ничего не можешь сделать для меня. Если хочешь ехать в аббатство Болье, поезжай. Сиди там и жди, когда тебя арестуют, как предательницу. Жди, когда туда вломятся солдафоны Эдуарда и изнасилуют тебя вместе с остальными монахинями. Или останься с нами ради шанса на победу.

Я вздрагиваю от ее внезапной ярости.

— Решай сама, — равнодушно говорит ее сын, как будто я, его жена, не обязана быть рядом с ним. — Мы можем отправить двух человек, чтобы проводить тебя. Позже мы сможем аннулировать наш брак. Что собираешься делать?

Я думаю о своем отце, погибшем в сражении с армией, вышедшей из тумана. Он умер, чтобы возвести меня на трон. Я думаю о его горячем стремлении сделать девушку из семьи Невилл королевой, матерью будущего короля. Он умер ради меня. Теперь я должна сделать это ради него.

— Хорошо, — говорю я. — Я еду с вами.

* * *

Мы идем быстрым маршем, вооруженные люди стекаются к нашим знаменам на каждом привале. Королеву любят здесь, в западных графствах, а ее друзья и сторонники давно обещали, что она высадится на этих берегах и поведет армию против Дома Йорков. Мы идем на северо-запад. Город Бристоль поддерживает нас деньгами и пушками, и горожане приносят нам сундучок, наполненный золотыми монетами. Следующему за нами Эдуарду придется наскоро вербовать солдат в крае, где не питают ни малейшей любви к Дому Йорков. Мы получаем сведения, что ему трудно идти, и не хватает поддержки; его армия устала, и каждый день увеличивает расстояние между нашими армиями. Наши разведчики доносят, что он отстает, задерживается ради набора новых солдат, и уже не сможет догнать нас. Маргарита смеется и спрыгивает в конце дня с седла на землю, как девушка. Я слезаю устало, у меня ломит все тело, колени и зад стерты и болят нестерпимо.

На отдых отводится всего несколько часов. Я засыпаю на земле, завернувшись в плащ, и мне снится, что мой отец подходит ко мне, осторожно ступая между спящими охранниками, и говорит, что я могу вернуться домой в Кале, что злая королева и спящий король побеждены, и я могу вернуться под безопасный кров, под защиту высоких стен замка на том берегу моря. Я просыпаюсь с улыбкой, и смотрю по сторонам в поисках отца. Моросит дождь, я замерзла, а мое платье отсырело. Я должна встать, залезть в мокрое седло на мокрой лошади и ехать дальше с пустым желудком. Мы не можем задерживаться ради завтрака.

Мы продвигаемся по широкой долине вдоль реки Северн; солнце беспощадно обжигает нас, здесь нет ни деревьев, ни тени. Широкие зеленые поля кажутся бесконечными; здесь нет дорог, только колеи засохшей грязи, поэтому всадники поднимают облака пыли, в которых задыхаются все, кто следует за ними. Лошади бредут, опустив головы и спотыкаясь о камни и комья засохшей глины. Когда мы подходим к ручью, люди бросаются на живот и стремятся напиться раньше, чем лошади замутят воду. Мой охранник приносит мне флягу грязной воды, а после обеда стаи мух роятся вокруг моего лица и глаз. Моя лошадь все время мотает головой от укусов насекомых, а я обтираю лицо и сморкаюсь, чувствуя себя потной, обгоревшей и такой усталой, что мне хочется упасть на обочину дороги, как делают некоторые солдаты, и пусть армия идет мимо меня, куда хочет.

— Мы перейдем реку в Глостере, — говорит королева. — Тогда Эдуард повернет обратно, он не посмеет напасть на нас в Уэльсе. За рекой мы будем в безопасности. — она коротко смеется. — За рекой мы будем уже на полпути к победе. Джаспер Тюдор поднимет своих людей, мы вернемся в Англию, и приставим им меч к горлу. — она ликует, улыбаясь мне. — Запомни этот поход. Иногда приходится бороться за то, что принадлежит тебе по праву. Ты всегда должна быть готова к борьбе.

— Я так устала, — отвечаю я.

Она кивает.

— Запомни, что ты чувствуешь. Если мы победим, тебе никогда больше не придется испытывать это снова. Пусть усталость и боль угнетают твою душу. Клянусь, ты никогда больше не будешь воевать за свою корону. Ты выиграешь один раз и навсегда.

Мы приближаемся к Глостеру с юга, и видим, как большие городские ворота закрываются у нас перед носом. Я помню рассказ отца, как Лондон однажды закрыл свои ворота перед этой королевой и просил увести армию диких северян прочь. На стену выходит мэр города, он приносит свои извинения, но у него есть приказ Эдуарда — он называет его королем Эдуардом — и он не подчинится нам. Даже на марше, занятый набором солдат в армию, под палящим солнцем, Эдуард додумался послать своих разведчиков в обход нас, чтобы добраться до Глостера и убедить горожан сохранить верность ему. Это ужасно, но мне хочется рассмеяться. Это урок моего отца, это он научил Эдуарда думать вперед, чтобы рассчитывать движение армии, как ходы на шахматной доске. Мой отец научил Эдуарда не только как обезопасить свою переправу, но и как блокировать врага.

Герцог выезжает вперед для переговоров, но пушки города направлены на него, а мэр повторяет, что он выполняет приказ короля. Мост через широкий Северн является западными воротами города, другого пути до него нет. Нет другой переправы, кроме моста. Герцог предлагает деньги, благосклонность, благодарность женщины, которая когда-то была королевой и хочет стать ею снова. Мы видим, как мэр качает головой. Город держит переправу через реку, и, если нас не впустят, мы здесь не перейдем в Уэльс.

Королева кусает губы.

— Мы идем дальше, — вот все, что она говорит, и мы идем дальше.

Я начинаю считать шаги моего коня. Я наклоняюсь в седле, пытаясь облегчить боль в ногах. Я погружаю руки в лошадиную гриву и стискиваю зубы. Королева передо мной сидит в седле с прямой спиной, неукротимая и неумолимая. С наступлением сумерек я впадаю в оцепенение от усталости, а, затем, когда восходят звезды, и лошадиные шаги становятся все медленнее и медленнее, я слышу, как она говорит:

— Тьюксбери. Мы пересечем реку здесь. Там есть брод.

Лошадь останавливается, и я вытягиваюсь в седле, чтобы лечь на ее шею. Я так устала, что мне все равно, где мы находимся. Я слышу, как подъезжают разведчики и обращаются к герцогу Сомерсету и принцу. Они говорят, что Эдуард уже близко, совсем рядом, он идет быстрее, чем способен смертный человек. Он движется с дьявольской скоростью, и уже наступает нам на пятки.

Я поднимаю голову.

— Как он мог пройти так быстро? — спрашиваю я.

Никто не отвечает мне.

Мы не можем спать, у нас совсем нет времени для отдыха. Но мы не можем перейти реку в темноте, потому что здесь надо осторожно передвигаться от отмели к отмели, стараясь не попасть в глубокую воду. Мы не можем войти в глубокие холодные воды без факелов. Значит, мы не сможем избежать Эдуарда. Он настиг нас на этой стороне реки, и нам придется биться с ним здесь, как только рассветет. Мы должны помнить, что он может почти мгновенно собрать свою армию в кулак, подойти в темноте, напасть в тумане. Его жена может высвистеть для него ветер, выдохнуть туман, ее ледяная ненависть покроет землю снегом в майский день. Мы должны выстроить боевые порядки уже сейчас, чтобы на заре быть готовыми к бою. Но независимо от того, что люди устали и проголодались, им не дают отдохнуть перед битвой. Герцог уезжает и начинает показывать, где надо разворачивать войска. Большинство солдат так измучены, что они роняют на землю оружие, и засыпают прямо на своих позициях, найдя убежище в развалинах старого замка.

— Вот и все, — говорит королева, когда разведчик берет под уздцы ее лошадь, и ведет нас вниз, в маленький монастырь вблизи городских стен, где мы сможем получить ночлег.

Мы въезжаем на конный двор, и кто-то наконец помогает мне сойти с лошади. Когда я начинаю вновь чувствовать свои ноги, монахиня ведет меня в гостевой дом, где в маленькой комнате меня ждет раскладная кровать, застеленная чистыми простынями из грубого полотна.


Тьюксбери, Глостершир, 4 мая 1471


Начиная с рассвета вести прибывают к нам чуть ли не ежечасно, и все-таки трудно сказать, что происходит в нескольких милях от нас. Королева ходит взад и вперед по маленькому залу монастыря, где мы принимаем курьеров. Нам говорят, что армия Эдуарда идет в атаку на нашу армию, закрепившуюся за полуразрушенными стенами старого замка Тьюксбери. Потом нам сообщают, что армия Йорков наступает: Ричард, герцог Глостер, на одном крыле, Эдуард в центре бок о бок с братом Джорджем, а его лучший друг Уильям Гастингс прикрывает их, защищая от засады.

Может быть, Изабель приехала вместе с мужем и ждет новостей, как мы сейчас? Думает ли она обо мне, скучает ли, как я? Я выглядываю из монастырского окна, словно ожидаю увидеть ее на дороге. Кажется невероятным, что мы не рядом друг с другом. Королева бросает мне ледяной взгляд, когда слышит, что Джордж в центре армии надвигается на наши позиции.

— Предатель, — тихо говорит она.

Я ничего не отвечаю. Мне не важно, что моя сестра стала женой предателя и моим врагом, что ее муж пытается убить моего мужа, и она вместе с ним виновна в смерти нашего отца. Ни один из этих фактов не имеет для меня ни малейшего значения. Я не верю, что мой отец умер, не верю, что моя мать отказалась от меня, и не могу поверить, что моя сестра вышла замуж за предателя нашего дела, сама став предательницей. И больше всего я не могу поверить, что я здесь одна, без Иззи, хотя она ждет где-то там, всего в нескольких милях от меня.

Потом курьеры перестают приезжать, и никто не сообщает нам о ходе битвы. Мы выходим в маленький монастырский сад, откуда можно расслышать страшный грохот пушек, похожий на летний гром: но нет возможности узнать, наши ли это канониры бьют по «белым розам», сметая их ряды, или Эдуард все же форсированным маршем, даже на такой скорости, сумел привезти собственную артиллерию, и они обстреливают армию Ланкастера.

— Герцог опытный солдат, — говорит королева. — Он знает, что делать.

Никто из нас не решается заметить, что мой отец был гораздо опытнее, и выиграл почти все свои битвы, но его ученик Эдуард превзошел его. Неожиданно мы слышим стук копыт скачущей во весь опор лошади, и всадник в цветах Бофорта приближается к воротам монастыря. Мы бежим к сторожке. Он не спускается с седла, даже не въезжает во двор, но разворачивает лошадь в сторону дороги и оглядывается на нас.

— Милорд велел передать вам, что он считает бой проигранным. Вы должны уезжать.

Маргарита бросается вперед и пытается схватить поводья его лошади, но он выставляет вперед руку с кнутом, чтобы не подпустить ее.

— Я не могу остаться. Я обещал ему предупредить вас, и я это сделал. Я уезжаю.

— Герцог?

— Бежал!

От потрясения ее голос звучит хрипло:

— Герцог Сомерсет!

— Он самый. Бежит, как олень от гончих.

— Где Эдуард?

— Приближается! — вот все, что он успевает выкрикнуть.

Он пускает лошадь в галоп, и скачет вниз по дороге, высекая подковами искры на камнях.

— Мы должны уезжать, — решительно говорит Маргарет.

Я поражена внезапными известиями.

— Вы уверены? Разве мы не должны дождаться принца Эдуарда? Вдруг этот человек ошибся?

— Ах, нет, — с горечью говорит она. — Я уверена. Мне не в первый раз приходится бежать с поля боя и, возможно, не в последний. Прикажи привести наших лошадей. Я возьму свои вещи.

Она быстро идет в дом, а я бегу в конюшню, трясу за плечо старого конюха и говорю ему срочно оседлать мою лошадь и лошадь королевы.

— В чем дело? — едкая усмешка разламывает его лицо на тысячу морщин. — Сражение оказалось слишком жарким для вас, дамочка? Хотите уехать прямо сейчас? Я думал, вы захотите дождаться триумфа?