Двенадцатый день Рождества был бы самым веселым праздником, который когда-либо видел двор, если бы не тревожная новость из Бургундии. Родственник королевы герцог Максимилиан обвел ее вокруг пальца. Добиваясь собственных целей, так же, как всегда делала она, он заключил мир с Людовиком Французским, выдал свою дочь замуж за королевского принца и отдал Бургундию и Артуа в качестве приданого.

Ричард вне себя от гнева и беспокойства, ведь Бургундия всегда была сильной державой, дружбу с которой мы использовали для сдерживания растущей мощи Франции.

Земли, переданные Франции — Бургундия и Артуа — по праву принадлежат Англии, и это означает конец французским контрибуциям, которые приносили такое богатство Эдуарду и его двору.

В этот отчаянный момент я не могу удержаться, чтобы не посмеяться в рукав над королевой, чья дочь Елизавета была помолвлена с французским принцем, а теперь не сможет получить жениха лучше своего двоюродного брата по материнской линии. Сама принцесса кажется равнодушной, она играет со своими сестрами и братьями среди замерзших деревьев в саду, вместе со всем двором выезжает на охоту на холодные берега реки, но я уверена, она понимает, как она была унижена Францией, ведь она утратила возможность стать королевой и не выполнила честолюбивых замыслов отца. Конечно, это самое худшее: она разочаровала своего отца.

* * *

Теперь Ричард обсуждает с королем дальнейшую политику Англии — королева не имеет ни малейшего представления о том, что должно быть сделано — но он говорит брату, что весной снова выступит против шотландцев. Если они будут побеждены и принесут клятву верности, то смогут стать нашими союзниками против Франции, и тогда мы начнем новое вторжение. Именно Ричард выносит это предложение на рассмотрение парламента. В ответ они передают Ричарду значительную субсидию: все огромное графство Камберленд. Кроме того, он сможет оставить за собой любые земли, которые отвоюет на юго-западе Шотландии. Все будет принадлежать ему. Это великий дар, почти целая страна. Впервые Эдуард признал заслуги Ричарда и наградил его действительно большими землями на Севере, где Ричарда любят, и где находится наш дом.

Эдуард объявляет о своем решении в Совете, а потом при дворе, когда братья рука об руку возвращаются в покои королевы. Королева слышит, как король предлагает Ричарду созвать Совет северных земель, для управления этими великими землями, и я вижу, как бледнеет ее лицо, с каким ужасом она оглядывается на своего брата Энтони. Мне становится ясно, что король принял решение, не посоветовавшись с ней, и ее первым желанием было отменить его, а первым союзником — брат Энтони. Но Энтони более дипломатичен, чем сестра; он выходит вперед, чтобы поздравить Ричарда, улыбается и обнимает его, а затем поворачивается и целует мне руку, заявляя, что теперь меня станут называть принцессой снежной страны. Я улыбаюсь и не возражаю, но думаю, что увидела и поняла намного больше. Я видела, что король не во всем доверяет своей жене, я видела, что она постарается отменить его решение и будет рассчитывать на помощь брата, даже действуя против короля. Но есть еще кое-что: их быстрый обмен взглядами говорит мне, что они не любят и не доверяют Ричарду, так же, как и мы им. Больше того, они боятся его.

Король хорошо понимает, как ей не нравятся эти новости. Он берет королеву за руку и говорит ей:

— Ричард будет управлять за меня всем Севером и с Божьей помощью увеличит наше королевство.

Ее улыбка сладка, как всегда.

— Под вашей рукой, — напоминает она.

Я замечаю, как Энтони Вудвилл набирает в грудь воздуха, собираясь что-то сказать, но затем слегка кивает сестре и делает шаг назад.

— Он станет хранителем Западной Марки. А когда придет пора моему сыну принять корону, Ричард будет охранять наши границы для него, он станет советником и защитником молодого короля, а я на небесах буду радоваться за них.

— Ах, милорд, не говорите так! — восклицает она. — Вашему сыну не нужно будет вступать на престол еще много лет.

Неужели я одна вздрогнула от ее слов?

Это был его смертный приговор. Я готова поклясться в этом. Она поняла, что король теперь зависит от Ричарда, и благосклонность Эдуарда к брату может перевесить его благосклонность к семье королевы. Она добилась, чтобы ее брат Энтони стал опекуном принца и правителем Уэльса, но земли, подаренные Ричарду, превосходят даже Уэльс. Ричард получил почти весь Север Англии и командование над армиями. Она понимает, что если король напишет завещание, то Ричард в нем будет назван регентом. Отдав Ричарду северные земли, король сделал шаг к разделению страны: Риверсы будут править югом и Уэльсом, а Ричард севером. Королева поняла, что власть ускользает от нее, король сближается со своим братом, потому что нуждается в помощи Ричарда на границе с Шотландией. Ричард станет истинным наследником королевства, потому что его сила и власть будут расти в северных землях. И как только королева пришла к этому выводу, она решила отравить короля, своего мужа, чтобы он не мог больше способствовать Ричарду; чтобы Ричард не смог увеличивать свою власть и угрожать ее собственной.

Но я не думаю, что это случится слишком скоро. Я покидаю Лондон с чувством облегчения, которое всегда приходит ко мне, когда ворота Бишопсгейт остаются за спиной, и еду на Север к моему маленькому сыну, моей племяннице и племяннику. Но за обычной радостью словно темная тень таится подозрение, что быстрый обмен взглядами между королевой и ее братом не означат ничего хорошего ни для нас, ни для кого другого за пределами привязанностей этой дружной парочки. Но пока я боюсь думать об этом.

Глава 20

Замок Миддлхэм, Йоркшир, апрель 1483


На зеленом лугу за крепостной стеной я наблюдаю за детьми, скачущими на своих лошадках. Это сильные лошади, выведенные от диких горных пони, живущих среди торфяников, и они рысью заходят на препятствие, чтобы совершить маленький прыжок. Конюхи устанавливают планку все выше, а маленькие всадники успешно берут новую высоту. Моя задача состоит в том, чтобы принять решение, когда барьер станет слишком высоким для Тедди, а Маргарет с Эдуардом смогут продолжить соревнование; затем я объявлю лучшего наездника. Я сорвала несколько стеблей наперстянки и сплела из них венок для победителя. Маргарет прыгает чисто и дарит мне торжествующую улыбку; она храбрая девочка и отлично справляется со своим пони. Мой сын следует за ней, демонстрируя меньше элегантности, но больше решительности. Пожалуй, мы должны будем скоро дать ему большую лошадь и начать готовить для сражения во взрослом ристалище.

Внезапно колокола часовни наполняют воздух тревожным гулом. Грачи с тревожными криками взмывают из-под крыши замка, и меня охватывает дрожь предчувствия. Дети останавливают своих пони и смотрят на меня.

— Я ничего не знаю, — отвечаю я на их невысказанный вопрос. — Быстрее возвращайтесь в замок.

Это не похоже на набат, бьющий тревогу, это протяжный равномерный звон, который означает смерть, смерть в семье. Но кто же мог умереть? На мгновение мне кажется, что это мою мать нашли мертвой на полу в ее комнате и звоном колоколов извещают о ее смерти, объявленной много лет назад. Но тогда мне первой сказали бы о ней? Я приподнимаю подол платья, чтобы освободить ноги и не споткнуться на каменистой дорожке, ведущей к воротам замка, и бегу за детьми во внутренний двор.

На ступенях перед большим залом стоит Ричард, а наши люди собираются перед ним. В руке он сжимает лист бумаги; я вижу королевскую печать, и меня озаряет надежда, что мои молитвы были услышаны, и королева умерла. Я бегу вверх по лестнице, чтобы встать рядом с мужем, и он говорит, словно захлебываясь от горя:

— Это Эдуард. Эдуард, мой брат.

Дыхание перехватывает, но я жду, когда голос колокола затихнет, а наши люди соберутся вокруг моего мужа. Все трое детей бегут от конюшни и встают на свое место на ступенях перед нами. Эдуард обнажает голову, а Маргарет сдергивает шапку Тедди с его вьющихся волос.

— Печальные новости из Лондона, — громко говорит Ричард так, чтобы все, даже прибежавшие с полей крестьяне могли услышать его. — Наш король, мой любимый и благородный брат, умер. — по толпе проходит тревожный гул. Ричард кивает, как будто понимает их недоверие. Он откашливается. — Он заболел несколько дней назад и умер. Он получил последнее причастие, и мы будем молиться за его бессмертную душу.

Многие в толпе крестятся, а одна женщина издает короткое рыдание и подносит к глазам край передника.

— Его сын Эдуард, принц Уэльский, унаследует корону отца, — продолжает Ричард. Он повышает голос. — Король умер. Боже, храни короля!

— Боже, храни короля! — дружно повторяем мы, а затем Ричард берет меня за руку и ведет в большой зал.

Детей уводят в часовню для молитвы за душу их дяди короля. Он отдает распоряжение быстро и решительно, точно сознавая, что должно быть сделано. Судьба бросает нам вызов, и он, как настоящий Плантагенет, не колеблется в минуты кризиса и готов действовать на пределе своих возможностей. Сын военачальника, солдат и командир, хранитель Западной Марки, он всю жизнь готовился к этому моменту, когда его брат выронит свой меч, и Ричард должен будет защитить его наследие.

— Любовь моя, я должен тебя покинуть. Надо ехать в Лондон. Он назначил меня регентом, и я должен убедиться, что нашему королевству ничто не угрожает.

— Кто может ему угрожать?

Он не отвечает: «Женщина, которая угрожала Англии ежечасно с того самого проклятого майского дня, когда она колдовством соблазнила моего брата». Вместо этого он серьезно смотрит на меня и говорит:

— Как и все мы, я опасаюсь вторжения Генриха Тюдора.

— Сына Маргарет Стэнли? — недоверчиво спрашиваю я. — Мальчика Бофортов и Тюдоров? Ты не можешь бояться его.

— Эдуард боялся его, и просил его мать вернуть сына домой с обещанием нашей дружбы. Он наследник Дома Ланкастеров и он находился в изгнании, пока Эдуард занимал трон. Он наш враг, и нам неизвестно, какие союзы он успел заключить против нас. Я не боюсь его, но я должен быть в Лондоне и удержать трон за Йорками так, чтобы ни у кого не возникло сомнений в наших правах.

— Тебе придется иметь дело с королевой, — предостерегаю я его.

Он улыбается.

— Ее я тоже не боюсь. Она не сможет ни очаровать, ни отравить меня. Больше у нее нет влияния. В худшем случае она начнет распускать про меня сплетни, но никто из лордов не станет ее слушать. Конец моего брата станет концом и для нее, хотя она поймет это, только когда окажется внизу. Теперь она не главный советник короля, а просто вдовствующая королева. Я буду иметь дело с ее сыном, но он сын Эдуарда, и я прослежу, чтобы он признал мой авторитет. Я должен взять его под свою защиту, охранять его первородство и возвести на престол, как и хотел мой брат. Я его регент и дядя. Я защитник страны и будущего короля.

— Должна ли я ехать с тобой?

Он качает головой.

— Нет, я поеду очень быстро с ближайшими людьми. Роберт Бракенбери уже выехал чтобы обеспечить нас свежими лошадьми в дороге. Ты будешь ждать здесь, пока я не отправлю Элизабет Вудвилл и все проклятое семейство Риверсов туда, откуда они явились. Я сообщу тебе, когда получу королевскую печать и всю Англию в свои руки. — он грустно улыбается. — Это мой момент истины и величайшего горя. Некоторое время — пока мальчик не станет достаточно взрослым, я буду править Англией, как король. Я буду решать вопросы войны с Шотландией и переговоров с Францией. Я добьюсь, чтобы правосудие работало в каждом уголке страны, и чтобы должности получали достойные люди, а не родственники Риверсов. Я вытряхну Вудвиллов из их богатых поместий и с теплых мест. Я приложу все силы, чтобы народ Англии поверил, что я хороший защитник для него. Я расскажу Эдуарду, каким великим человеком был его отец, и какого бы величия он мог достичь, если бы не та женщина.

— Я приеду в Лондон, как только ты пошлешь за мной, — обещаю я. — А пока мы будем здесь молиться за душу Эдуарда. Он был большим грешником, но все его грехи были вызваны большой любовью.

Ричард кивает.

— Он возвел на величайший из земных престолов недостойную женщину, — говорит он. — Любовь сделала его глупцом. Но я вижу, что его сын унаследовал лучшие черты своего отца. Я выращу мальчика настоящим внуком моего отца, настоящим Йорком. — На мгновение он останавливается. — А ее я отправлю в деревню, где она и родилась, — с неожиданной горечью продолжает он. — Она должна удалиться в аббатство и жить в уединении. Мы достаточно насмотрелись на нее, ее бесчисленных братьев и сестер. Время Риверсов прошло.