Рут Оуэн - Дочь игрока

– Не волнуйся, дорогая. Я поговорю с Чарльзом. Завтра мы пойдем к нему и скажем, что, по моему мнению, из тебя получится образцовая жена доктора. Все образуется, вот увидишь.

Конечно, это настоящая ложь. Через пару дней мнение Рины гроша ломаного не будет стоить. Но она могла подарить Эми надежду.

Она снова вспомнила о ночи, проведенной с Эдуардом. Иногда даже несколько часов надежды – это все, что даруют человеку небеса.

Рина сдержала обещание. На следующее утро она велела оседлать лошадь и поехала в больницу. Но Чарльза там не оказалось. На двери была прикреплена записка, в которой говорилось, что он уехал к больному на рудник и вернется после полудня. Разочарованная, она повернулась к юному Тоби, который приехал вместе с ней:

– Похоже, я зря проехалась.

– Не совсем, – возразил тот. – Миссис Полду написала несколько рецептов для матери мисс Клары. Она не выпускала меня из кухни до тех пор, пока я не дал слово доставить их ей лично.

Миссис Полду столь ревниво оберегала свои рецепты, что Рина не удивилась бы, если бы кухарка снарядила с молодым человеком вооруженного охранника.

– Ну тогда ты должен передать их немедленно, – сказала она, садясь на свою лошадь. – Мне даже страшно подумать, что сделает миссис Полду, если ее рецепты попадут в чужие руки. Встретимся на обратном пути в Рейвенсхолд.

– А разве вы не хотите поехать со мной, мисс?

Рина прикусила нижнюю губу. Ей нравилась Клара, и она знала, что девушка обрадуется ей. Но после тех обвинений, которые Рина предъявила Эдуарду – обвинений, которые граф так и не опроверг, – у Рины просто не хватало мужества встретиться с матерью ребенка Эдуарда. Она мотнула головой и повернула свою лошадь прочь от дома Хоббзов.

– Я должна вернуться в Рейвенсхолд. Но не забудь передать Кларе пожелания доброго здравия, ей и… младенцу.

Рина возвращалась через поле. Стоял прекрасный летний день, дул прохладный ветерок с запада. На дорогу выскочил кролик, секунду смотрел на нее, потом метнулся в кусты. В ближнем лесу пели птицы на разные голоса. В мире царили покой и довольство – только не в сердце Рины. Завтра вечером они с Квином будут уже за много миль отсюда с драгоценным ожерельем в седельной сумке. Ее обман закончится, и ей больше не придется думать о том, что случится с Эми, Чарльзом или ребенком Клары. И все же Рина будет помнить о них до конца своей жизни. Она может отбросить имя Пруденс, но не сможет отринуть свою любовь к обитателям Рейвенсхолда. «Даже если один из них меня больше не любит».

– Пруденс!

Этот оклик вывел Рину из задумчивости. Она подняла глаза и увидела леди Рамли, едущую верхом из леса. Рина щелкнула языком и развернула к ней лошадь.

– Касси, что случилось?

– Нет… ничего.

Под элегантной черной шляпкой бледное и вытянутое лицо Касси было похоже на лик призрака. Озабоченная, Рина подъехала поближе.

– Я твой друг, Касси. Если что-то случилось, расскажи мне, пожалуйста.

– Да, я тебе верю, – ответила леди, неуверенно улыбнувшись. – Ох, дорогая, случилось нечто ужасное. Я ехала в Рейвенсхолд, чтобы рассказать лорду Тревелину, но боюсь, у меня не хватило мужества, и я повернула обратно. Видишь ли… Мы с Парисом покидаем Фицрой-Холл.

Конечно, это неожиданность, но едва ли подобное признание требовало от Касси особого мужества и так изменило бы ее лицо.

– Я знаю, все в Рейвенсхолде будут жалеть о вашем отъезде. Надеюсь, вы уезжаете ненадолго.

– В этом-то и дело – мы уже не вернемся. Видишь ли, я считаю, что мой любимый брат и есть… тот самый преступник.

– Парис? – Потрясенная Рина уставилась на леди Рамли. Она не симпатизировала Фицрою, но мысль о том, что сей напыщенный денди и есть хладнокровный убийца, показалась ей смехотворной. – Это невозможно. Они знакомы с Эдуардом с детских лет. Он чуть не женился на Эми. Ты, наверное, ошибаешься.

– Хотела бы ошибиться. Но после того как Эми его отвергла и мы уехали из Рейвенсхолда, Парис в гневе говорил такие ужасные вещи, что у меня зародилось страшное подозрение. Вчера ночью я собралась с духом, просмотрела его личные бумаги и нашла… – Она с трудом перевела дух, перебирая поводья. – Я нашла доказательства, что он имел дело с несколькими бандитами из Сент-Петрока. Они сговаривались поставить в Уил гнилые бревна и устроить серию несчастных случаев, жертвами которых должны были стать обитатели Рейвенсхолда. Они же перерезали поводья твоей лошади.

Словно ледяная рука стиснула сердце Рины. Смысл сказанного Касси совпадал со словами двух негодяев, разговор которых она слышала в переулке Сент-Петрока. Все улики указывали на Париса. И все же…

– Касси я не могу поверить, что твой брат мог пойти на такую подлость. Кроме того, случай с моими поводьями произошел почти два месяца назад, задолго до того, как Эми ему отказала. У него не было причин желать зла Тревелинам.

– У него было на то множество причин. Мой отец всю свою жизнь путешествовал по земному шару в поисках лекарств для нашей больной матери. На это он потратил большую часть своего состояния и в конце концов занял огромную сумму у отца Эдуарда. Старый граф был… ну, он не отличался милосердием, и вдруг потребовал вернуть ему долги и в счет долга забрал большую часть земель и поместий отца. Через несколько месяцев отец умер, изуверившийся и разоренный.

Рина вспомнила рассказ Квина о том, как покойный лорд Тревелин предал Шарлотту. Если граф так дурно поступил с одной из своих родственниц, то легко представить, что он воспользовался и бедственным положением отца Касси, единственным преступлением которого была его любовь к жене.

– Но ведь Парис должен был жениться на Эми, по крайней мере эта надежда существовала еще несколько дней назад. Ее приданое вернуло бы большую часть того, что потеряла ваша семья. Только безумец может вредить семье, с которой собирается породниться.

Касси замерла, а когда заговорила, ее голос звучал холодно – будто летний солнечный день сменился зимней стужей.

– Ты знаешь, что моя мать больна, но я никогда не говорила тебе о характере этой болезни. Вскоре после моего рождения ей поставили страшный диагноз. Уже более десяти лет мама содержится в специальном заведении – она безнадежно безумна.

– О Господи, – выдохнула Рина. Девочкой на улицах Лондона она видела женщину, которую везли в Бедлам. Ее связали, чтобы она не выцарапала себе глаза, несчастная громко кричала. Ужасное это зрелище долго преследовало Рину во сне. – Бедняжка Касси. Чего тебе, наверное, стоило хранить эту тайну. Но зачем ты несла это бремя в одиночку? Я уверена, если бы граф знал, он бы помог.

– Как его отец? – Глаза Касси сверкнули огнем. – Прости меня. Эдуард действительно добр к нам с Парисом, что делает поступки моего брата еще более чудовищными. Вот почему я увожу его отсюда, подальше от людей, которым хотел навредить.

– Но как же с его преступлениями?! – воскликнула Рина, в ней тоже вспыхнул гнев. – То, что он натворил, едва не привело к гибели Эдуарда, Сару и Дэвида тоже. Нельзя позволить ему уйти безнаказанным, Касси. Парис должен заплатить за свои преступления.

– Ты права. Но я подумала, что если смогу увезти его отсюда, возможно, мне удастся вылечить его от страшной болезни, и он, может быть, избежит участи матери… Но видно, этому не суждено сбыться. – Она приподняла подбородок и посмотрела на Рину своими чистыми глазами, в которых застыло страдание. – Наверное, поэтому я все рассказала тебе, не смогла признаться никому. Я знала, что ты поможешь мне поступить по чести. Ведь ты воплощение порядочности, и никакие темные тайны не омрачают твою душу.

У Рины были тайны, еще какие – настолько мрачные и постыдные, что перед ними ложь Касси выглядела ясным солнечным днем на фоне мрака ночи. Убийца. Беглянка. А к завтрашнему дню станет еще и воровкой. Она не имеет права судить Париса или кого бы то ни было. «Пока Эдуард и дети в безопасности, все остальное не имеет значения», – подумала она.

– Ты увезешь его отсюда?

Касси прижала руку к губам, чтобы подавить рыдание, в котором прорвалась радость.

– О да, увезу, – со слезами заверяла она. – Если же он хотя бы бросит взгляд в сторону Корнуолла, я немедленно обращусь к властям. Парис это поймет. Когда-нибудь, надеюсь, он поблагодарит меня за это. И тебя тоже, моя дорогая подруга Пруденс.

Леди Рамли развернула коня, но прежде чем пришпорить его, направляясь в Фицрой-Холл, она остановилась и натянула поводья. Касси оглянулась на Рину. Казалось, она тщательно обдумывает то, что собиралась сказать.

– Наверное, меня это не касается, особенно если я сегодня уеду. Но я должна знать. Тогда, в гостиной, когда мы обменивались тайнами… Ты ведь любишь Эдуарда, не так ли?

Рина замерла, затем решительно кивнула. Зачем отрицать? Касси все равно прочла бы правду в ее глазах.

Лицо Касси осветилось доброй, почти ангельской улыбкой.

– Тогда я желаю тебе счастья, как желала его Изабелле в тот день, когда эта милая леди ступила на наш берег.

Перед мысленным взором Рины промелькнула пышная свадебная церемония – она в платье из белого атласа, сверкающем в лучах предвечернего солнца. Рядом с ней Эдуард в элегантном черном фраке, в суровой и величественной позе, но резкие черты его лица смягчила такая любящая улыбка, что у нее дух захватило. Видение было таким ясным, что у нее перехватило дыхание. Только всему этому не суждено сбыться.

Рина повернула лошадь на дорогу, ведущую в Рейвенсхолд, но не проехала и четверти мили, как услышала за спиной топот копыт. За ней галопом скакал Тоби, пришпоривая старого Сократа.

– Мисс, мисс, вернитесь, скорее!

Рина вздохнула, выведенная из терпения криками Тоби:

– Тоби, с меня достаточно на сегодня неожиданностей. Придержи-ка свою, будь добр, при себе.

– Но она не может ждать! – задыхаясь, воскликнул Тоби. – У мисс Клары начались роды. А в деревне ни одна душа не согласится помочь ей!

Рина смочила тряпку прохладной водой и вытерла лоб Клары.

– Теперь уже совсем скоро, дорогая.

Роженица попыталась улыбнуться ей в ответ, но робкая улыбка тут же сменилась гримасой боли. Рина взяла Клару за руку и еле удержалась, чтобы не сморщиться, так сильно девушка сжала ее. Рина оглядела маленькую спальню, надеясь, что дверь сейчас откроется, и кто-нибудь придет на помощь. Но дверь оставалась закрытой. Борясь с паникой, Рина напомнила себе, что прошло чуть больше часа, как она послала Тоби за доктором Уильямсом. Однако ей казалось, что пролетело уже часов десять. Даже целых десять лет.

Голова Клары заметалась по подушке, глаза затуманились от боли.

– Мама? Где мама?

Рина пригладила влажные волосы Клары и сказала со спокойствием, которое неизвестно откуда пришло:

– Вспомни, Клара. Ты мне сказала, что твоя мать уехала в Сент-Петрок навестить тетю. И вернется только поздно вечером. – А сама подумала: «Куда же, черт побери, подевался Чарльз?»

Клара снова заметалась на постели:

– А мой любимый? Где мой любимый?

Ее крик пронзил сердце Рины. Клара все еще влюблена в отца своего ребенка, хотя этот человек отказался от нее, обрек на одиночество, на позор. Это неправильно, что Клара все еще любит этого мерзавца, но Рина уже знала: когда речь идет о любви, не имеет значения, что правильно, а что – нет.

Она ведь продолжает любить Эдуарда, даже после всего того, что он сделал с этой бедной девочкой…

Дверь открылась.

– Чарльз, слава Богу! Я уже отчаялась было… – В комнату, однако, вошла Эми. – Где Чарльз?

– Не знаю, – ответила Эми, снимая перчатки и кладя их вместе с сумочкой на столик у кровати. – Я встретила Тоби на южной дороге и сразу же приехала. Как она?

– Она… – Рина прикусила язык, осознав, что ее мнение о состоянии Клары вовсе не обязательно слышать самой роженице. – Она прекрасно справляется, – громко заявила Рина, чтобы Клара ее слышала. Потом встала и кивнула в сторону двери. – Эми, нужно принести еще простыней и горячей воды из кухни…

Когда они остались наедине, Рина рассказала Эми о реальном положении дел. О болезненных схватках и о провалах в сознании Клары.

– Но это нечто большее, чем физическая боль. Клара пала духом. Ее мать в отъезде, соседи и пальцем не шевельнут, чтобы ей помочь, а тот негодяй, который так поступил с ней, умыл руки. Она чувствует себя так, словно у нее не осталось ни одного друга в этом мире.

– Ну тут она ошибается. У нее есть мы, – заявила леди Эми и решительно закатала рукава. – Надеюсь, Тоби вес же найдет Чарльза, но если и не найдет, нам придется все сделать самим.

Рина не разделяла уверенности подруги:

– Эми, ты когда-нибудь присутствовала при родах?

Уверенность Эми на мгновение угасла.

– Ну, не совсем… Но я несколько раз помогала, когда жеребились лошади и телились коровы, по крайней мере, до тех пор, пока моя напыщенная гувернантка не сочла это неприличным для леди. Словно что-то связанное с Рейвенсхолдом может быть неприличным для Тревелинов. Во всяком случае, мне кажется, рождение младенца ненамного отличается от родов коровы или лошади. А как ты, Пруденс? Ты присутствовала при родах?