Вордан по очереди смотрит на каждого, и они кивком подтверждают правильность моих слов.

– Скучаешь, Кромис? – спрашивает Терис. – Наверное, надо вернуть тебя в кухню.

– Я в порядке, к… Терис.

Терис на мгновение поджимает губы, но тут же его лицо принимает обычное выражение.

Интересный оборот! Хотя я не удивлена, что Терис назвал мне фальшивое имя. Честно говоря, меня не интересует его настоящее. Когда я буду свободна, а он мертв, это будет уже неважно.

– Заткнитесь! – прикрикивает Вордан на своих людей. Он не отрывает глаз от пергамента, пока не заканчивает писать, и только тогда поднимает взгляд на меня. – Завтра мы с этим еще поиграем. А сейчас давай-ка побыстрее перейдем к третьей и последней способности. Скажи мне, как ты ее называешь? Я долго мучился, пытаясь придумать ей краткое название.

Я на мгновение задумываюсь.

– Райден без сознания, но Терис все равно готов его ранить. Так что выкладывай.

Я с ненавистью смотрю на безобразную фигуру Вордана.

– Я могу стать для любого мужчины тем, что он считает идеальной женщиной.

– То есть, по сути, ты соблазнительница. Другого от женщины и ждать нечего, правда?

Если бы я уже не решила предать его смерти, то сделала бы это сейчас. Сжав зубы, я говорю:

– Я могу стать всем, чем угодно, чтобы добиться от мужчины того, что мне нужно.

– Ты манипулятор. Я так понимаю, эта способность хорошо сочетается с чтением чувств. Прибавим к этим двум песню – и ты действительно становишься грозным существом, властителем над людьми. Однако, я полагаю, эту способность нельзя применить к нескольким людям одновременно?

– Бывает по-разному. Многих мужчин привлекает одно и то же. Я могу распознать только один образ идеальной женщины, но если поблизости есть мужчины, которым тоже нравится этот образ, то…

– Ты можешь влиять на них всех.

– Да.

– Продемонстрируй то, что говоришь. Я хочу, чтобы ты показала это на каждом из моих людей.

Из всех моих способностей отец ценил эту меньше всего. Он не проводил с ней испытаний, как с остальными. Мне приходилось экспериментировать с нею самой. Пока еще я не обнаружила никаких последствий ее применения. Если не считать того, что потом я чувствую себя полнейшей шлюхой. Но я не пренебрегаю тем, чтобы время от времени ею воспользоваться. Хотя все же предпочитаю, чтобы у меня оставалось еще немного песни, чтобы потом стереть память своим жертвам.

Но, похоже, к концу сегодняшнего дня у меня не останется ни спокойствия, ни тайн, ни достоинства.

Глава 18

Вордан заставляет меня меняться для каждого из своих людей. Я по очереди играю роль шлюхи (потому что Ниффон предпочитает женщин, которые знают, что делают), невинной сельской девочки (Кромису нравится отнимать невинность без последствий для себя) и замужней женщины (потому что Териса привлекают опасность и тайна адюльтера).

При этом я продолжаю сидеть в клетке. К счастью, им не разрешено ко мне прикасаться, но мне самой хочется себя пнуть за эти грязные, неприличные, кокетливые реплики, которые я вынуждена произносить. Все время, пока я играю свои роли, Вордан стоит рядом и что-то записывает в свой треклятый пергамент.

Я про себя клянусь, что порву этот пергамент на мелкие кусочки, чтобы никто не мог прочесть о словах и поступках, до которых мне пришлось опуститься.

– Можешь остановиться, – разрешает Вордан, когда я уже четверть часа разговариваю с Терисом. – Не утруждай себя заниматься мною. Я увидел достаточно.

Терис вопросительно смотрит на Вордана. Наверное, у меня похожий взгляд. Если что-то и может заставить меня захотеть продолжить демонстрацию своей, как элегантно выразился Вордан, способности соблазнять, то это его нежелание испытать ее на себе.

Я легко читаю желания Вордана, как будто они написаны на доске у него над головой.

– О, – говорю я, – думаю, ты не сочтешь меня привлекательной, как бы я ни старалась.

До этого момента Вордан испытывал по отношению ко мне лишь приятное любопытство, но теперь смотрит на меня так, будто я – какое-то злобное существо, прицепившееся к борту его корабля.

Он вынимает меч и делает шаг ко мне.

– Что вы делаете? – спрашивает Терис. – Капитан!

Придя в себя, Вордан вкладывает меч в ножны и возвращается к своему пергаменту.

Я в изумлении. Не потому, что Вордан предпочитает только мужское общество, а потому, что я никогда не пользовалась своими способностями с такими, как он. Я не осознавала, что существуют люди, на которых не действует этот мой талант. А оттого, что Вордан – один из них, клетка почему-то кажется мне еще крепче.

– На сегодня достаточно, – говорит Вордан. – Заберите парня и инструменты.

Ниффон и Кромис начинают шевелиться, но Терис неодобрительно смотрит на капитана.

– Я велел забрать парня, Терис! – повторяет Вордан.

Терис спешит выполнить приказ, а Вордан последний раз меряет меня взглядом.

– Завтра мы продолжим. Я бы посоветовал тебе подготовиться к трудному дню, который ждет тебя завтра. – На мой уничтожающий взгляд он отвечает: – Не волнуйся. У нас с тобой еще много недель впереди.

И я снова чувствую, как вся пища, что еще осталась у меня в желудке, поднимается к горлу, и я с трудом удерживаю ее на месте, глядя, как люди Вордана уходят, унося безжизненное тело Райдена.

Недель?

Недель?!

Подвергая меня все новым и новым жестоким испытаниям, Вордан не оставлял мне времени задуматься об этом, но теперь меня охватывает отчаяние.

«Я должна найти способ выбраться отсюда!»

Я не могу достать ни до одного дерева. На земле вокруг меня нет ничего, кроме высокой травы и песка. Кое-где попадаются валуны. Ничего такого, что может мне помочь.

У меня нет ничего, кроме одежды на теле. Все это бессмысленно.

Но не станут же они вечно держать меня в этой клетке, верно? В конце концов они меня выпустят. Но куда? Поесть? Нет, кормить меня будут через решетку, в этом нет сомнений. Облегчиться? Вряд ли. До сих пор Вордан был со мной исключительно осторожен. Не сомневаюсь, он ожидает, что я схожу в угол клетки.

Странная вещь – оказывается, для того, чтобы жить, достаточно только пить и есть. Общаться с другими необязательно. Нет необходимости двигаться, бегать, ходить. Да и спать тоже не особенно нужно. Меня можно держать тут вечно, и я буду жить.

Были дни, когда, закованная в подземелье глубоко под логовом отца, я думала, что так может пройти вся моя жизнь. В вечном плену. Тогда я отказывалась пользоваться своей силой. Я делала вид, что ее нет. И только поставив меня перед выбором провести всю жизнь в подземелье или воспользоваться своими способностями, чтобы выйти из него, отец добился того, что я начала их применять.

Теперь же я применяю их для того, чтобы выживать, хотя каждый раз колеблюсь. Однако сейчас на них рассчитывать нечего.

Но что еще у меня есть? Ничего.

Стойте. Нет!

У меня есть Райден. Но какой сейчас толк от него, израненного и лежащего без сознания далеко от меня?

Я изо всех сил напрягаю мозги, стараясь что-нибудь придумать. Разум так разогревается, что я даже не замечаю, как мои мысли превращаются в сны. Я вижу себя, глядящую через решетку, как Терис обескровливает Райдена, снова и снова раня его – сначала кулаками, потом мечом. Наконец он вынимает из-за ремня пистолет, направляет Райдену в голову и стреляет.

От прогремевшего выстрела мое тело вздрагивает. Открыв глаза, я понимаю, что слышала не пистолетный выстрел, а удар меча о прутья моей клетки. Увидев, что я открыла глаза, Кромис быстро отскакивает подальше от решетки.

– Алоса, – говорит Вордан. – Ты готова начать новый день?

Райден жив, но лежит на земле, окровавленный после вчерашних ран. Он поднимает на меня взгляд и улыбается.

Почему этот идиот улыбается? Радоваться совершенно нечему. Называйте как хотите – спокойствие и уверенность или самодовольство. Но если я еще не придумала способа выбраться, то он и подавно.

– Не могла уснуть, все ждала этого момента, – говорю я с каменным лицом.

– Рад это слышать, – отвечает Вордан. Мой сарказм его не трогает.

Обстановка та же, что и вчера. Ниффон и Кромис снова принесли ведра. Терис лениво прислонился к дереву, одной рукой держа направленный на Райдена пистолет, а другой играя с монетой. Вордан стоит, выпрямившись и широко расставив ноги, в мускулистых руках – пергамент и кусок угля. Оттопырившийся карман говорит о том, что карта снова при нем – несомненно, чтобы она бросилась мне в глаза, напоминая, что он победил. Заметив, как Вордан улыбнулся, поймав мой направленный на карман взгляд, я понимаю, что права.

Обессиленная после ночи в тесной клетке, с ломотой в костях, я, протерев глаза, смотрю вниз. На полу стоит деревянная чашка с водой, рядом – какой-то фрукт и ломоть хлеба. Наверное, это Кромис поставил их сюда, прежде чем меня разбудить.

– Ты что-нибудь ел? – спрашиваю я Райдена.

Вордан отвечает за него:

– Парню надо оставаться слабым. А вот тебе, детка, требуется сила. Я рассчитываю на целый день театральных выступлений, так что наедайся.

Я с сомнением тыкаю пальцем в лежащую передо мной еду. А если он добавил в нее наркотики?

– У тебя ровно одна минута, чтобы съесть все, иначе Терис застрелит Райдена.

– Не теряй времени, – добавляет Терис. – Давненько уже у меня не было случая пострелять.

Я нюхаю хлеб. Запах не самый аппетитный, но если, отказавшись, мне придется смотреть, как убивают Райдена, то есть ли у меня выбор? Кусая фрукт, я кривлюсь. Он недозревший. Я глотаю его кусками, стараясь особенно не разжевывать, а потом жую хлеб, растирая его языком по нёбу, чтобы счистить оскомину.

Райден, улыбаясь, смотрит, как я ем. Лучше бы он придумал план побега, чем смотреть, как я набиваю перед ним рот. Иначе придется дать Терису его застрелить.

Проглотив последний кусочек, я водой смываю скудную пищу в желудок. Эта вода пресная, так что мою песню она не восполняет, но, как и любой человек, я должна пить, чтобы жить.

Вордан и Терис начинают обсуждать свои планы на сегодня, на минуту отвлекшись от меня и Райдена.

Райден делает незаметное движение рукой, чтобы привлечь мое внимание.

Он шевелит губами.

Я бросаю взгляд на пиратов с ведрами. Они следят за Райденом, но сейчас слушают разговор Териса и Вордана и не обращают на нас особого внимания.

– Что? – почти беззвучно спрашиваю я Райдена.

Он повторяет движение губами. На этот раз я без труда понимаю слова:

– Готовься.

– К чему? – спрашиваю я в ответ. Что он может сделать?

На этот раз он рискует шепнуть:

– Помнишь наш бой на мечах?

Я киваю. Он поступил как самонадеянный дурень, дав себя ранить, чтобы победить. Какое это имеет отношение к тому, во что мы влипли?

– Сейчас, – одними губами говорит он.

Я напрягаюсь, хотя не понимаю, что сейчас будет.

И Райден, который не связан, хотя и ранен, совершает прыжок к ведру Ниффона. Он окунает ладони в воду, и тут я слышу выстрел.

Из пистолета Териса поднимается дымок. Райден падает на землю, держа сложенные лодочкой руки над головой и стараясь сохранить добытую с таким трудом воду.

Но Ниффон вскакивает, хлопает Райдена по рукам, и вода проливается на землю. Он вытирает его руки о свои штаны, а затем швыряет его ко мне, подальше от воды.

– Идиот, – спокойно говорит Терис. Он перезаряжает свой пистолет, добавляя пороха и вставляя новый железный шарик.

– Ты идиот, – повторяю я, не заботясь о том, что меня слышат остальные. – Все это время я старалась, чтобы тебя не застрелили. Не стоило трудиться.

Райден держится руками за ногу чуть повыше колена и с трудом произносит:

– В меня еще никогда не стреляли. Это, кажется, больно… очень больно.

Я точно знаю, каково это – получить огнестрельное ранение. Ощущения такие, как и следует ожидать. Как будто железо со скоростью молнии пронзает твою плоть и клином входит в кости.

– Еще раз попробуешь – и будет в два раза больнее, – предупреждает Терис.

– По крайней мере меня не убили, – говорит мне Райден, не обращая внимания на Териса.

– Да, только теперь ты не сможешь ходить.

Перезарядив пистолет, Терис снова поворачивается к Вордану, будто ничего не произошло. Ниффон и Кромис встревожены гораздо сильнее, теперь они не мигая следят за мной и Райденом.

– Так это и был твой блестящий план? – спрашиваю я.

Похоже, никому нет дела до того, что мы начали разговаривать. Райден ранен ни за что ни про что, я сижу в клетке. Не о чем беспокоиться.

– Да, – говорит он, проглатывая стон. – Но его надо немного доработать.

И прежде чем я успеваю спросить, что это означает, он, таща за собой раненую ногу, снова начинает ползти к ведру с водой.

Все прерывают свои занятия и смотрят на него.