Триша Левенселлер - Дочь короля пиратов

– Ты уверен, что не хочешь уладить все сам? Я ведь тут просто «девка».

– Молчать! – кричит один из моряков.

Но я их не слушаю. Мой взгляд прикован к Райдену. Его глаза округляются, в них видна мольба.

– Пожалуйста.

– Я сказал…

Может, мне было приятно, что Райден точно запомнил, что именно произошло с теми двумя людьми из его команды, которые похитили меня на моем корабле. А может, я сделала это из азарта. Или чтобы показать этим троим, на что я способна.

Но если быть до конца честной… это потому, что он сказал «пожалуйста».

Это повлекло за собой действия, которых я сама не могу объяснить.

Я вонзаю каблук в ногу моряка, стоящего справа. Потом свободной рукой ударяю по горлу того, что слева. Хватаю обоих сзади за шеи. Один задохнулся от удара по горлу, другой согнулся от боли – нетрудно столкнуть их головами. И как следует.

Это не входило в мои тренировки. Но если долго тренироваться, то удаются небольшие импровизации. Эта ситуация лишь немного сложнее. Особенно если учесть, что я ее не планировала.

Остался только один, но с мечом. Он стоит там же, где стоял, и глаза у него как блюдца.

– Стой на месте, или я его убью.

Я возвожу глаза к потолку.

– Давай-ка лучше вперед. Избавишь меня от лишних проблем.

Не знаю, смеяться мне над его замешательством или нет.

– Что?

– Я в плену у пиратов. Если уверен, что твоя команда вот-вот прибудет, то можешь мне помочь. Мы возьмем его в заложники, как предлагали эти двое.

Он смотрит на своих поверженных товарищей.

– Сожалею об этом. Не люблю, когда меня держат против воли. А теперь, пожалуйста, скажи, что поможешь мне.

Моряк поворачивается к Райдену, что дает мне возможность незаметно сунуть руку за сапог.

– Это правда, что она говорит?

– Осторожнее. От этой девушки больше проблем, чем пользы, и нельзя верить ни одному ее слову. Лучше бы тебе ее не трогать.

Я вижу, как по лицу моряка струится пот. Рука на мече дрожит.

– Ну, хватит с меня. – Он разворачивается ко мне, держа меч у спины Райдена. – Я…

Молниеносный бросок кинжала – и он вонзается моряку в грудь.

Слава небесам, что я держу его при себе. Не стоит недооценивать трюк со спрятанным в книге кинжалом, особенно если я снова дам себя похитить. Просто чудо, что Райден не обыскал меня, когда застал ночью на палубе.

Райден выпрямляется. Его глаза расширены, улыбка кривоватая.

– Я думал, ты… я думал…

– Ты думал, я и вправду его на тебя натравлю. Может, и стоило бы, ну да ладно. Теперь уже поздно.

Я подхожу к месту, где он стоит, и тут входят остальные пираты.

– Что тут случилось? – спрашивает Драксен. Не похоже, чтобы лежащие на полу тела его испугали или расстроили.

Я ожидаю, что Райден выдаст меня, чтобы спасти свою шкуру. Он запросто может сказать, что я оставила его на погибель и позвала остальных, уже зная о засаде. Это выглядело бы немного надуманно, особенно если учесть, что на борту было всего трое. Но все же вполне могло сойти за правду.

– Это мой недосмотр, – говорит Райден. – Я думал, корабль пуст. Приказал ей пойти и позвать вас. И тут они вышли из потайной комнаты. Я с ними расправился.

– Простите? – говорю я. Он не может присвоить себе мои заслуги! Хотя нельзя сказать, что мне так уж нужно, чтобы Драксен знал о моих возможностях. На самом деле, вероятно, лучше, чтобы не знал.

Райден игнорирует мое восклицание.

– Думаю, вас порадует то, что еще было в потайной комнате.

Это меня отвлекает. Я заглядываю туда через его плечо и вижу три сундука, набитых монетами. За досками легко может оказаться еще больше.

Драксен видит их, и у него вспыхивают глаза. Он подходит ближе и оценивающе глядит на сокровища.

– Контрабандисты, – продолжает Райден. – Похоже, они только что доставили груз, что бы это ни было. Я думаю, после бури бо́льшая часть команды поплыла к берегу, чтобы раздобыть новый корабль и вернуться сюда. Они не собирались бросать свое богатство. Эти трое остались его охранять. Я бы их не нашел, если бы не услышал, как один из них шевельнулся за стеной.

– Так-так… – говорит Драксен. Сомневаюсь, что он слышал хоть слово. Он все еще смотрит на стену. – Девушку отведите обратно. Со всем этим мы разберемся. Надо поторапливаться, пока не вернулись остальные. – И как бы невзначай добавляет: – Отлично, брат.

Райден кивает.

А мне остается только вернуться в камеру.

Райден открывает дверь камеры и толкает меня внутрь.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я.

– Выполняю приказ.

– Я думала, мы уже покончили с тем, чтобы водить меня за руку. Мы же договорились, что я могу идти сама.

Райден стоит в проеме. Дверь он еще не запер и на меня не смотрит. Он глядит в пол.

– Почему ты это сделала?

– Что?

– Спасла меня.

– Да, спасла, а ты приписал себе всю славу. Тоже мне благодарность! Это, черт возьми, обидно! Мне надо было…

– Я это сделал для твоей же пользы.

Я слишком возбуждена, чтобы сесть. Со мной всегда так после боя, если только я не дошла до полного изнеможения и не отключилась. Отец несколько раз доводил меня до такого, чтобы я знала, каково это – дойти до точки, и понимала границы своих возможностей. Важно знать, сколько у тебя силы, потому что иногда лучший выход – это убежать. Но до сих пор никому, кроме моего отца, не удавалось довести меня до потери сознания.

– В чем это, интересно, тут моя польза?

Райден внезапно серьезнеет:

– Я не понимаю, что ты делаешь. Я знаю, что тогда у тебя была возможность сбежать, но ты ею не воспользовалась. И ты без видимой причины не дала им меня убить. Отсюда я могу заключить одно из двух: либо ты не такая подлая и бессердечная, как можно подумать из твоих предыдущих действий, либо же у тебя есть свои причины оставаться на корабле и сохранить мне жизнь.

– Все еще не вижу, каким образом вранье насчет этих убийств можно считать проявлением доброты ко мне.

Райден думает, будто я что-то замышляю, да? Ну-ну, что же в таком случае предполагает моя роль? Надо избавить его от этой мысли.

– Ты не знаешь моего брата. Так позволь мне кое-что тебе объяснить. Если он подумает, что ты что-то замышляешь, он убьет тебя. Я теперь обязан тебе жизнью. Так считай, что своим молчанием я тебя частично отблагодарил.

– Тут не о чем молчать. Есть третий вариант, который ты упускаешь из виду, Райден.

– И какой же?

– Я заботилась о себе. У меня не было никакой гарантии, что этим людям можно доверять. Если они узнают, кто я такая, то могут использовать меня как заложницу, как это сделали вы. Особенно если они, как мы предполагаем, контрабандисты. А если бы с тобой что-нибудь случилось, Драксен приказал бы допрашивать меня кому-то другому. И есть все основания полагать, что его я возненавидела бы еще больше, чем тебя.

Райден глядит на меня. Без смеха. Без благодарности. Без всякого выражения.

О чем он думает?

Наконец он говорит:

– Кажется, я об этом не подумал. Конечно, надо было предположить, что первым делом ты станешь заботиться о себе.

– Я пират, – напоминаю я ему.

– Да. Я просто еще не понял, ты хороший пират или очень хороший пират.

– Не уверена, что понимаю, что это значит.

– Только знай: что бы ты от меня ни скрывала, я это выясню.

Раздается мерный металлический лязг – это звон не меча, а цепей. Мне хорошо знаком этот звук – я провела много времени, пытаясь от них избавиться.

Услышав этот лязг, Райден подходит к решетке и запирает меня. Решил ли он, что разговор окончен, или просто не хочет, чтобы Драксен увидел, как он разговаривает со мной через открытую дверь?

Драксен и два пирата – одного из них я еще не видела, а другой вместе с Энвеном и Киараном принес на корабль мои вещи – ведут по сходням двух контрабандистов в наручниках. Столкновение их голов, видно, было недостаточно крепким, чтобы их убить. К несчастью для них, потому что, скорее всего, смерть была бы для них лучшей участью, чем то, что ожидает их в плену у пиратов.

Конечно, я тоже в плену у пиратов, но если они рассчитывают получить выкуп, то я нужна им живой и в добром здравии. А эти двое контрабандистов никому не нужны. И выведывать у них ничего не нужно, поскольку золото уже найдено. Поэтому то, что их взяли на борт живыми, – это для них хуже смерти.

– Что такое? – спрашивает Райден.

– Ульген что-то стал беспокойным, – говорит Драксен. – Я подумал занять его этим.

Райден кивает, хотя видно, что ему не по душе то, что произойдет дальше. Но все же он открывает новую камеру, в дальнем от меня конце коридора. Пират, которого, как я поняла, зовут Ульген, заводит в нее контрабандистов.

– И еще я пришел за тобой, – продолжает капитан. – Касательно нашей находки и всего прочего, то я считаю, что люди могут взять отпуск и провести денек на суше. Там куча золота, которое можно потратить. Я хочу, чтобы ты присмотрел за дележом. К ночи мы пристанем к берегу.

Я знала, что мы недалеко от суши, хотя от меня пытались это скрыть. Контрабандисты, оставившие свой корабль, должны иметь время найти новый и потом отыскать, куда отнесло старый. Неудивительно, что они до сих пор не вернулись. Для Драксена и его команды большая удача, что их не застукали.

– А что будем делать с принцессой?

– Ничего. Поэтому я и привел Шека. Он будет ее охранять, пока мы не пристанем.

– Ты думаешь, это хороший…

– Мне кажется, она слишком уж разнежилась тут, Райден. Настало время напомнить ей, кто мы такие. Не знаю, почему из всей команды ты выбрал в качестве ее основной стражи Киарана и Энвена. Если бы не их способности, я давно бы выбросил их за борт. Оба почти бесполезны.

По Райдену видно, что он хочет оспорить это решение. Причем отчаянно хочет. Но он этого не делает.

– Тогда идем посмотрим на золото, – вместо этого говорит он.

Впервые за все эти дни я смотрю на Шека. И чуть не отпрыгиваю назад.

Он прижимается к решетке, жадно глядя на меня. Я чувствую себя так, будто по моей коже ползут крысы. По правде сказать, я предпочла бы, чтобы это были крысы.

Когда я была маленькой и каждый день встречалась с новыми испытаниями, я всегда звала на помощь отца. Он давал мне инструкции, а потом посылал прямо в топку – в переносном смысле. Я всегда обжигалась. И быстро поняла, что обращаться к нему за помощью бесполезно. Он никогда не помогал. Я либо справлялась сама, либо сталкивалась с последствиями поражения. Никаких поблажек. Только много времени спустя я могла получить какой-то совет или похвалу. Иногда даже утешение. Но в нужный момент ждать помощи было неоткуда. И скоро я научилась не обращаться за помощью к другим. Такой возможности нет, так что я просто о ней не думаю.

Поэтому, когда я оказываюсь лицом к лицу с похотливым пиратом, у меня не возникает мысли посмотреть на Райдена. Или попросить Драксена приставить ко мне другого стражника. Нет, я справлюсь с этим сама, потому что таков этот мир.

– Какие-то проблемы, Алоса? – спрашивает Драксен с ядовитой усмешкой.

– У меня не бывает проблем, с которыми я не могу справиться сама, – отвечаю я.

Несколько часов с Шеком и Ульгином показались мне днями.

Началось с того, что Шек принялся ходить взад-вперед, не сводя с меня глаз. Иногда он просовывал руку сквозь решетку, пытаясь до меня дотянуться. Ему хотелось увидеть мою реакцию. Мой страх. Но я ни разу не дала ему этого почувствовать. Я все время держалась дальнего угла камеры. Хотя я очень устала и могла бы отдохнуть перед ночной вылазкой, но дремать не стала. Случайно повернуться во сне и оказаться доступной жадным рукам Шека было слишком рискованно.

Но это было не единственное, что мешало мне спать. Крики. Ульгина, как и Шека, несложно было разгадать. У каждого пирата свой порок. У одних – пьянство, у других – азартные игры, у третьих, таких как Шек, – получение удовольствия от насилия над сопротивляющейся женщиной.

А для Ульгина – боль другого человека. И все это время я сидела, отвернувшись к стене, пока Ульгин пытал несчастных контрабандистов.

Меня не удивляет и не слишком беспокоит то, что Драксен держит в своей команде подлецов. У моего отца есть люди и похуже. Мне известно, что некоторым из них нравится вкус свежей человеческой плоти, отрезанной от живого тела.

В моей команде таких нет. Пристрастие к пыткам и власти над теми, кто слабее, я ценю меньше, чем другие качества. Мне больше нравятся люди с блестящим умом, честные и те, кто может многое вынести. Я строю отношения, основанные на доверии и взаимном уважении, а не на страхе и подчинении.

Сочувствие к человеку – качество, которое отец всячески старался из меня выбить. Ему кажется, он в этом преуспел. И не только ему, так думает большинство. Но хоть я и могу убить злого человека и не испытывать вины, страдания других вызывают во мне такую же боль, как и в них самих. Это тяжело, но я могу с этим справиться. Несчастья случаются и с теми, кто их не заслуживает. Но жизнь продолжается. Я продолжаю жить. Раз ничего другого не остается, я научилась выживать.