Через полчаса Вариан знал основную часть истории. Джейсон приезжал дважды: один раз в Венецию, когда сэр Джеральд уезжал на Юг Италии подыскивать виллу, и другой — ненадолго, перед смертью леди Брентмор. По нескольким невинным замечаниям, которые прорвались среди пылких восхвалений бесчисленных доблестей Джейсона Брентмора, Вариан сделал вывод, что тот был для Дианы больше, чем брат мужа.

Вариан не мог осуждать ее за неверность такому мужу, как сэр Джеральд. И не был шокирован, что любовником стал деверь. Более того, он приветствовал эту новость. Вариан догадывался, что она была несчастна, и не только из-за болезни. Он испытал странное облегчение, что кто-то хоть ненадолго сделал ее счастливой.

— Что ж, я в восторге от того, что тебе довелось познакомиться с таким великолепным дядей, — сказал Вариан, когда рассказ подошел к концу. — Однако уже поздно, надо пораньше лечь спать, завтра мы едем в церковь Святого Николая. — У Вариана были свои планы на эту ночь: неспешное изучение прелестей некоей черноглазой дамы, на которую он наткнулся в замке Бари.

— Но я еще не рассказал, какую ужасную вещь я сделал, — сказал Персиваль, потупив взгляд.

— Вряд ли я гожусь в исповедники, — ответил Вариан с ноткой нетерпения. — И если ты не препарировал на столе разнообразные морские экземпляры и не насыпал мне в кровать камешки, твои грехи в данный момент…

— Я отдал ему черную королеву, — потрясенным голосом сказал Персиваль. — Это вышло случайно. Но если папа узнает, он отправит меня в школу в Индию. Он сто раз грозился, только мама не разрешала.

Вариан уже стоял, готовясь в случае необходимости за плечо отвести Персиваля в кровать, но теперь снова сел. После нескончаемых поисков было решено, что черную королеву украли, и сэр Джеральд объявил, что даст тысячу фунтов тому, кто ее возвратит. Вариан не верил своим ушам. Прищурившись, он посмотрел на Персиваля:

— Что ты сделал?

— Я хотел отдать дяде Джейсону свой камень — тот, с зелеными прожилками и шишечкой…

— Бесподобные характеристики камня к делу не относятся, — прервал его Вариан.

— Простите, сэр. Вы правы. Не относятся, по крайней мере сейчас. Мы были в кабинете. Как мы туда попали, я надеюсь, тоже не имеет значения? — с надеждой спросил Персиваль.

— В настоящий момент нет.

— Это хорошо, потому что…

— Персиваль!

— Да, сэр, в самом деле. Буду по возможности краток: я наткнулся на шахматный столик и сбил несколько фигур. В том моем возбужденном состоянии — потому что я боялся, что папа будет… — Он перехватил взгляд Вариана и торопливо продолжал: — Так вот, я, наверное, по ошибке завернул в платок дяди Джейсона черную королеву, потому что позже обнаружил, что камень так и лежит у меня в кармане. Когда папа сказал, что королева пропала, я понял, что случилось, но ведь я не мог ему рассказать, правда?

Если королева у Джейсона, значит, сейчас она в Албании и абсолютно недоступна аристократу без гроша за душой.

— Полагаю, что не мог. — Вариан снова встал. — Персиваль, я уверен, что ты эмоционально измучен этим признанием и нуждаешься в отдыхе.

Персиваль смотрел на него очень серьезно.

— Теперь, когда я признался, я понял, что обязан что-то сделать.

—  — Да. Пойти спать.

— Я имею в виду, мы должны ее вернуть папе. То есть она же стоит тысячу! Она где-то здесь, вы же понимаете. — Он широко взмахнул рукой.

— «Где-то здесь» — это в Оттоманской империи, Персиваль. Королева навсегда пропала, если только твой дядя не захочет сам ее вернуть.

— Туда плыть всего два дня, — сказал Персиваль. — Дядя Джейсон живет прямо на берегу. Нам не придется въезжать в страну. Просто остановимся в порту, как это делают десятки кораблей со всех частей света.

— Мы? — переспросил Вариан. — Если ты думаешь, что я буду нанимать судно, чтобы плыть в Албанию с двенадцатилетним мальчиком, единственным наследником своего отца…

— Папа заплатит вам вознаграждение, а на путешествия он дал вам денег, и у нас много времени.

— Нет, Персиваль. Ложись спать.

Персиваль отправился спать к себе в комнату, а лорд Иденмонт, забыв про черноглазую даму, еще несколько часов просидел у камина, глядя на мерцающие янтарные огоньки в потухшем камине.

Горестно глядя в темноту, Персиваль думал о том, как ему повезло, что лорд Иденмонт не так восприимчив, как мама. Увидев, как много он ест, она бы что-то заподозрила. Она хорошо знала, что он переедает от возбуждения.

Сегодня он объедался потому, что должен был рассказать лорду Иденмонту лживую историю про черную королеву. Должен. Украденное оружие на пути в Албанию, и эту информацию он мог доверить только дяде Джейсону, особенно потому, что в ней замешан папа. Жаль, что нельзя написать дяде Джейсону. Как ему говорили, у влиятельных людей в Албании есть шпионы, которые регулярно вскрывают письма.

Значит, он должен рассказать лично. А для этого надо обмануть лорда Иденмонта. Персиваль чувствовал себя преступником.

Говорят, лорд Иденмонт — испорченный человек; даже дядя Джейсон так думал. Это не важно. Его сиятельство всегда был добр к маме и благожелателен к Персивалю. «Теперь уж никогда не будет, — с сожалением подумал Персиваль, — после того как узнает правду». Но это только если он заглотит наживку. Может, и не заглотит.

Уже светлело, когда мальчик услышал, как лорд Иденмонт вошел в соседнюю спальню. Закрыв глаза, Персиваль сказал себе, что человек не должен жалеть о том, что старается исполнить свой долг, особенно если при этом спасает сотни жизней. Вдобавок не будет же лорд Иденмонт вечно при нем. Рано или поздно они доберутся до Венеции, и там его сиятельство отчалит. А если все пойдет хорошо, дядя Джейсон с кузиной Эсме скоро отправятся в Англию. Это возместит Персивалю потерю общества лорда Иденмонта. Они все будут вместе. Одной семьей, как хотела мама.

Эта мысль успокоила Персиваля, как убаюкал бы мамин голос. И уже через минуту, когда утреннее солнце зажгло на море золотые искры, он крепко спал.


Тепелена, Албания

Исмал, красавец принц с золотыми волосами и глазами, как голубые бриллианты, раскинулся на диване и задумчиво разглядывал причудливую шахматную фигуру.

— Джейсон еще не уехал? — спросил он у Ристо.

— Али убедил его остаться и помочь успокоить бунт.

— Печально. Он захватил важный склад оружия. Мы не можем продолжать свое вмешательство.

— Ты хочешь видеть его мертвым, хозяин?

— С политической точки зрения это было бы неразумно. Рыжий Лев — всеобщий любимец, даже тех, кто поддерживает наши усилия вытеснить Али. Я не могу рисковать, навлекая на себя подозрение в убийстве. По счастью, я приготовился к такой неудаче. — Исмал улыбнулся преданному слуге и шпиону. — Ты сделал даже больше, чем думаешь, когда убедил англичанина отдать тебе это косвенное доказательство.

Ристо наклонил голову:

— Я надеялся привезти тебе весь набор. Было бы неплохое добавление к твоим сокровищам. К тому же сэр Джеральд заломил непомерную цену, — с сожалением добавил он.

— Мне нужно современное британское оружие, а он единственный надежный поставщик, — ответил Исмал, пожав плечами. — Но все же какой он дурак, что пишет своей рукой, пусть даже кодом. У него слишком характерный почерк.

— Он считал меня глупым варваром, хозяин. Он не верил, что я точно запомню детали.

— Очень кстати. — Исмал щелкнул черную королеву по голове. — Я на всякий случай сохранил его послание. Думаю, оно будет нам чрезвычайно полезно. — Он поднял глаза на слугу. — Я хочу, чтобы ты немедленно послал группу для захвата дочери Рыжего Льва. Джейсон поймет, что ему придется принять за нее калым, а раз она будет здесь, он не посмеет выступить против меня.

— Он может пойти к Али.

— Сомневаюсь, что он станет рисковать ее жизнью. Но пусть идет. — Исмал повертел в руке фигурку. — Видишь ли, когда мы захватим Эсме, при ней окажется эта вещица. Если Джейсон осмелится чинить мне препятствия — что ж, я скажу, что он предатель, и уликой послужит эта шахматная фигура. Я посоветую Али справиться у Британца, и он легко проследит путь королевы, указывающий на брата Рыжего Льва. Не составит труда доказать, что брат написал то послание. Али знает, что Рыжий Лев дважды за год побывал в Италии, навещал семью. И кузен, и Британец придут к выводу, что Джейсон с братом торгуют оружием для своей выгоды. Оба правительства будут страшно недовольны. — Блестя синими глазами, он протянул Ристо черную королеву. — Видишь, Ристо, какой могучей может быть королева для игрока, который знает, как ее использовать. — И он засмеялся.


Дуррес

Почувствовав руку на своем плече, Эсме мгновенно проснулась и рывком села в кровати. В комнате было еще темно.

— Папа? — спросила она темную тень, стоявшую рядом, но поняла, что мужчина был не Джейсон.

— Это я, Байо, — сказала тень. Ее охватило беспокойство.

— Где отец?

Наступила долгая пауза, потом послышался вздох. У нее забилось сердце.

— Я очень сожалею, детка.

— Где он?

— Ах, крошка. — Байо положил руку ей на плечо. — Плохие новости, маленькая воительница. Крепись. Джейсон убит.

Нет! Сердце вопило, но язык молчал. Она вцепилась в одеяло и прикусила губы, не желая кричать и плакать, как слабая женщина.

— Мы попали в засаду… на реке Вьоса, — сказал Байо. — Ему выстрелили в спину, и он упал с высокого обрыва в реку. Надо благодарить Бога, что смерть была быстрой. Река поглотила его, так что подлые убийцы не смогли принести его голову своему господину, чтобы он торжествовал.

Джейсон. Ее сильный, храбрый, любящий отец. Его убили выстрелом в спину, как вора, и холодное течение потащило тело, ударяя о камни… Эсме закрыла глаза, сжала зубы, мучительная боль превратилась в ярость.

— Кто убийцы? — требовательно вскричала она. — Кто заплатит мне за это кровью?

— Нет, крошка. Дочь Рыжего Льва не будет искать крови, — укоризненно сказал он. — Убийцы мертвы. Я сам это видел. Но у нас нет времени на разговоры. Убийство Джейсона — только начало, сейчас ты в великой опасности. Поторопись. — Он потащил ее с кровати.

Эсме рывком высвободилась из его рук и почувствовала, что дрожит. Она заставила себя выпрямиться. Она всегда спала одетой, в мужском костюме и с ружьем под рукой. Один из кузенов Байо неизменно дежурил снаружи, даже когда Джейсон был дома, но она не хотела быть застигнутой врасплох, если на город нападут враги.

— К чему такая спешка? Куда мы едем? Байо сунул ей в руки головной убор.

— На север. В Шкодер. — Он зажег свечу, быстро прошелся по комнате, собирая и запихивая в мешок вещи.

Не очень понимая, что делает, Эсме натянула шерстяной шлем и подоткнула под него волосы, не сводя глаз с Байо. Он взволнованно говорил:

— Мы поторопились вернуться домой, потому что Джейсон боялся, что Исмал планирует тебя похитить. Теперь в этом нет сомнения. Он, конечно, будет лгать — свалит убийство на бандитов. А Али будет слишком потрясен, чтобы заметить или придать значение тому, что Исмал тем временем украл простую женщину. — Байо помолчал. — Вот почему мы должны спешить. О мести даже не думай. Если ты задержишься здесь, то только навлечешь на себя позор. Ты же не хочешь быть наложницей человека, который убил твоего отца?

— Я расскажу паше Шкодера, — сказала Эсме. — Он мне поможет. Исмал заплатит мне кровью.

— Паша поможет тебе выбраться из страны, — ответил Байо. — И все. Джейсон намеревался уехать, и мы сделаем так, как он хотел.

Он увидел ужас в глазах Эсме и быстро отвернулся.

— Нет! — потрясение воскликнула она. — Ты же не отошлешь меня в Англию? Одну?!

Байо вскинул мешок на плечо, пошел к двери, но остановился и ответил:

— Это трудно, я понимаю, маленькая воительница, но выбор невелик. Либо ты наберешься мужества и поедешь, либо станешь рабыней Исмала… и получится, что твой отец погиб зря.

«Потом», — сказала она себе. Потом она обо всем подумает и найдет выход.

Эсме без слов подобрала вещи, сунула их в небольшую дорожную сумку, подхватила ружье и пошла за Байо.

Через минуту они были на причале. Уже почти рассвело, но туман был такой плотный, что первые робкие лучи казались тусклыми розовыми пятнами на сером одеяле. Байо благоразумно оставил лодку в стороне от главного пирса.

Когда они подошли к берегу, Эсме увидела очертания судна побольше, фелюгу. Они здесь часто причаливают, правда, не в это время года, потому что фелюги не так хорошо экипированы, чтобы противостоять осенним ветрам.

Эсме различила в тумане фигуры, движущиеся к ним навстречу. Она напряженно посмотрела на Байо.

— Иностранцы, — прошептал он.

В следующий миг они получили подтверждение догадки: ветер донес обрывки разговора на смеси албанского, итальянского и английского.

— Нет… zoti лодка. Умоляю… хозяин… убить меня. Когда фигуры приблизились и голоса стали слышнее, Эсме услышала мальчишеский тенор, отвечавший с изысканным английским произношением: