Моника Маккарти - Дочь моего врага

Анна слегка пожала плечами:

— Я очень недолго говорила с ним. Он показался… — «Грубым. Замкнутым. Холодным». — Он показался мне очень преданным своему делу.

Отец кивнул, будто соглашаясь с ней:

— Да, он хороший рыцарь. Не такой прославленный, как его братья, но настоящий воин. И больше ничего ты не заметила?

Анна чувствовала на себе пристальный взгляд отца и изо всех сил старалась не покраснеть. Она заметила, что этот рыцарь красив и силен и крепок, как скала, но об этом решила не упоминать. И потому мысленно вернулась к празднику.

— Похоже, что он предпочитает держаться особняком.

В глазах отца вспыхнула искра интереса, будто Анна сказала что-то особенное.

— Что ты имеешь в виду?

— Я заметила на празднике, что он не слишком много разговаривал даже со своими братьями. Мне показалось, что у него нет оруженосца. Он почти не пил, не флиртовал и не танцевал ни с одной девушкой и ушел с пира очень рано.

Рот Лорна исказила гримаса.

— Похоже, ты многое заметила.

На этот раз она не смогла воспрепятствовать тому, чтобы румянец залил ее щеки.

— Возможно, — ответила Анна. — Но это не имеет значения.

— Почему же?

— Не думаю, что я ему понравилась.

Отец не мог скрыть, что его позабавили ее слова, и в настоящих обстоятельствах она сочла это неуместным.

— Именно поэтому я и позвал тебя сюда.

— Потому что я ему не понравилась?

— Нет, потому что я как раз противоположного мнения и не могу понять, зачем ему понадобилось притворяться, да еще ценой таких усилий.

Анна сочла, что отец неправильно истолковал ситуацию, но не стала спорить.

Как и большинство отцов, он считал невозможным, чтобы какой-нибудь мужчина посмел отвергнуть одну из его дочерей.

— Возможно, дело в застарелой вражде, — высказала она предположение. — Ведь его отец, кажется, пал в битве с нашим кланом. Разве я ошибаюсь?

На лице отца появилось странное выражение, прежде чем он отрицательно покачал головой, выражая несогласие:

— О, это было много лет назад. Возможно, что-то в этом есть, но не думаю, что этим все объясняется. Что-то в этом малом меня беспокоит, хотя я не мог бы с точностью сказать, что именно, Я хочу, чтобы ты присмотрела за ним. Хотя бы недолго. Возможно, за этим ничего не кроется, но, принимая во внимание то, что срок перемирия подходит к концу, я не хочу рисковать. И в то же время не хочу никого обижать. Кемпбеллы — замечательные воины, а мне нужны все люди, способные воевать.

В животе у Анны что-то оборвалось. Именно этого она и опасалась. После их более раннего разговора последнее, чего бы она хотела, — это присматривать за сэром Артуром Кемпбеллом.

— Отец, он ясно дал понять, что…

— Он ничего не дал понять ясно! — резко оборвал ее отец. — И ты ошиблась насчет того, что Кемпбелл тобой не заинтересовался. — Потом добавил более мягко: — Я же не прошу тебя соблазнять его, а только понаблюдать за ним. — Его взгляд обрел жесткость. — Не понимаю твоего нежелания. Я думал, ты готова мне помогать. Думал, что могу на тебя рассчитывать.

Смущенная и пристыженная, Анна поспешила успокоить отца:

— Конечно, можешь.

Его глаза подозрительно прищурились.

— Случилось что-то, о чем ты не хочешь мне сказать? Он дотронулся до тебя неподобающим образом?

— Нет! — решительно возразила она. — Я все тебе рассказала. Конечно, я сделаю все, что ты просишь. Просто я хотела дать тебе понять, что это, возможно, будет непросто.

Какую бы растерянность она ни испытывала, это меркло по сравнению с концом войны и победой Макдугаллов, Даже если бы это означало преследование человека, не желавшего, чтобы его преследовали. Даже если это могло нанести сокрушительный урон ее гордости.

Отец улыбнулся:

— Полагаю, это будет значительно легче, чем ты думаешь.

Анна надеялась, что он прав, но подозревала, что в сэре Артуре Кемпбелле нет ничего простого и что с ним будет непросто.

Артур почти сделал это. Ворота находились не более чем в пятидесяти футах от него. Еще минута, и он будет на пути к тому, чтобы собрать больше сведений для Брюса.

— Сэр Артур!

Нежный и сладостный женский голос заставил его замереть на месте, и каждый мускул его тела напрягся. Нет, только чтобы это не повторилось. Он измерил взглядом расстояние до ворот и подумал, успеет ли достигнуть их.

Артур уже мог слышать, как вокруг него посмеиваются мужчины, и ощутил болезненное напряжение, настолько болезненное, что даже зубы заломило, когда рядом с ним появилось знакомое женское лицо.

Анна улыбалась. Она всегда улыбалась.

Какого черта она так много и часто улыбается? И почему эта улыбка преображает и освещает все ее лицо — от нежного изгиба розовых губ до ярко сияющих темно-синих глаз? Если бы он был бардом, он сравнил бы ее глаза с темными сапфирами. Но у него было чертовски много более важных дел. Потому он счел ее глаза просто темно-синими.

Сапфиры…

Артур стремительно отвел от нее взгляд.

Если бы она принадлежала ему, он бы запер ее на неделю в комнате за то, что она прилюдно носит такое платье, а потом сорвал бы его с нее и сжег.

Он не мог припомнить, когда женщина в последний раз вызывала в нем такое… смятение.

Не подозревая о терзавших его бурных чувствах, Анна смотрела на него с волнением.

— Как хорошо, что я поймала вас, — сказала она.

Должно быть, она бежала от башни бегом, когда увидела, что он выезжает верхом из конюшен.

Он поступил неправильно, когда был резок с ней в ночь пира. Чертовски глупо. Потому что с тех пор, как бы то ни было, она удвоила свои усилия привлечь его внимание.

Всю неделю Артур жил в напряжении, не зная, когда появится Анна. Получалось: куда бы он ни пошел, она оказывалась у него на пути. Его братья и другие мужчины находили это забавным. Он же ничуть не разделял их мнения.

Он вовсе не был нечувствителен к ее вниманию, как ему бы хотелось.

Трудно было не поддаться очарованию этой девочки. Она была такой… свежей. Как весенний первоцвет.

Он чертыхнулся про себя. Что, черт возьми, с ним происходит?

—Если у вас найдется свободная минутка, я была бы рада кое о чем поговорить с вами, — добавила Анна.

Артур попытался улыбнуться:

— Я уезжаю на целый день. Придется с этим повременить.

Улыбка Анны увяла. Он вел себя как болван. Точно так же, как и всю неделю, и каким чувствовал себя. Похоже, если наступать на пушистый хвостик котенка, это не приносит облегчения.

— Конечно, я сожалею.

Она с таким невинным видом смотрела на него и хлопала ресницами, что он почувствовал, как эти кошачьи коготки вонзаются в его грудь.

— Я не хочу вас отвлекать, но дело в том, что это важно.

— Давай, Артур, — подзадорил его брат, не в силах скрыть ухмылки. — Леди же говорит, что это важно. Ты можешь с нами поехать в другой раз.

Артур готов был убить брата. Дугалд сделал это намеренно, загнал его в угол и лишил возможности отказаться, просто чтобы посмотреть, как он страдает.

За неделю, истекшую с праздника, отношение Дугалда к дочерям Лорна смягчилось. Но Артур знал, что Дугалд, этот чертов мерзавец, получал удовольствие, когда видел его смущение.

Эта неделя определенно показалась Артуру самой длинной в его жизни. Он предпочел бы две недели тренировок в воинских искусствах под началом Маклауда и даже нешуточные муки ада еще одному дню в обществе этой девушки.

Глаза Анны засияли, и на губах ее снова расцвела улыбка.

— Вы уверены, что все в порядке? — спросила она, не дожидаясь отрицательного ответа Артура. — Это будет чудесно. Куда мы пойдем?

— Не имеет значения, — солгал Артур, призывая на помощь свой гнев.

У него появилась первая возможность осмотреть территорию к северу от озера Лох-Этайв. А теперь ему надо было придумать какую-нибудь отговорку. За последнюю неделю эта девушка уже не в первый раз вставала между ним и его миссией.

Он уже успел последовать за несколькими священниками и бегло осмотреть часовню замка и расположенный поблизости приорат, но большей частью ему приходилось прибегать к уловкам, чтобы избежать встречи с Анной. Пора было положить этому конец.

— Развлекись, братец, — напутствовал его Дугалд, не позаботившись даже скрыть веселую насмешку. — Увидимся, когда вернемся.

Артур смотрел вслед отъезжающим. Обычно он не прибегал к мелочной мести своим родным братьям, но сейчас решил пересмотреть свои взгляды.

Он спрыгнул с коня и повел его обратно в конюшню.

Анна резво и радостно шла рядом. Он старался сохранять между ними порядочное расстояние и смотрел прямо перед собой, чтобы не замечать, ка к солнце высвечивает золотистые пряди ее длинных шелковистых волос, как восхитительно она пахнет. Должно быть, девчонка принимает ванну с розовыми лепестками.

Проклятие! Он не должен был думать о том, как она принимает ванну, потому что это неизбежно вызывало у него мысли о том, как она выглядит обнаженной.

Его взгляд переместился на ее грудь, на которую он заглядывался всю прошлую неделю. На эту нежную кремовую плоть, на эти холмы, выглядывающие из выреза корсажа.

Артур не мог не думать о том, каково было бы накрыть их ладонями, приподнять и прижаться к ним губами.

«Ах, черт возьми!»

Он поспешил отвести глаза, ощутив в паху жаркую волну возбуждения.

— Надеюсь, вас не очень огорчило то, что вы пропустили верховую прогулку? — заметила Анна как бы между прочим.

Он пожал плечами и пробормотал что-то невнятное.

Но похоже было, что она не заметила в нем отсутствия энтузиазма. И он не мог бы сказать, намеренно ли она не обращает внимания на очевидное отсутствие его интереса или просто настолько жизнерадостна, что не чувствует этого.

Он передал лошадь одному из мальчиков, прислуживавших при конюшне, и повернулся лицом к Анне:

— О чем вы хотели поговорить со мной?

Она немного нахмурилась:

— Не войти ли нам внутрь? Я могу приказать кому-нибудь из слуг подать нам прохладительные напитки.

— И здесь хорошо, — ответил Артур резко.

«Оборонительные военные действия», — напомнил он себе.

В это время дня в зале тихо и пусто, а двор полон людей и потому здесь намного безопаснее.

Какое счастье, что Магрегор и Максорли не могут этого видеть и слышать. Иначе он не вынес бы их насмешек.

Должно быть, в нем есть частица трусости. Надо рассказать об этом брату Нилу, когда они встретятся в следующий раз.

Анна сжала губы, стараясь выказать неодобрение. Но это не возымело желанного действия. А то, как она сморщила носик, выглядело очаровательно, черт бы ее побрал.

— Очень хорошо.

Но голос ее звучал не особенно радостно.

— Ваш брат упомянул, что вы отлично владеете копьем.

Дугалд не знал и половины того, чем он умел владеть на самом деле. Артур намеренно скрывал многое из того, в чем был искусен, опасаясь применить свои воинские искусства против друзей.

— Какое значение имеет то, как я владею копьем? — спросил он голосом, полным нетерпения.

— Я подумала, что вы могли бы организовать состязания в искусстве обращения с копьем на завтрашних играх.

Артур нахмурился:

— На каких играх?

— Так как в этом году мы не смогли провести горские игры, я решила, что будет славно разработать ряд соревнований для наших мужчин. Они могут состязаться друг с другом, а не с враждебными кланами. Отец счел это замечательной идеей.

Артур недоверчиво уставился на нее:

— И это так важно?

Поэтому она заставила его пропустить выезд верхом?

Он старался овладеть собой и не выдать гнева, но почувствовал, что он рассеивается сам собой. Девчонка жила в мире фантазий и понятия не имела о том, насколько шатко положение ее отца.

— Вы знаете, из-за чего в этом году отменили игры?

Ее глаза теперь сузились, но она не утратила своего покровительственного тона:

— Конечно, знаю. Из-за войны.

— И все же придумали какие-то игры, когда наши люди тренируются перед битвами?

Он заметил, как засверкали ее глаза. Хорошо. Он надеялся, что она разгневалась.

Возможно, ей не хотелось думать о войне, но не могла же она не знать об этом. Может быть, сейчас она поймет, насколько нелепо это ее предложение.

Как нелепо было и с его стороны замечать, насколько длинны и пушисты ее ресницы или то, как изящно очерчены брови.

— Но это и есть подготовка. Игры всего лишь способ придать этим тренировкам живость. Соревнования окажут на воинов благотворное действие. К тому же это будет весело.