— Это заявление стоит внимания.

— Я люблю тебя, — повторил Дариус.

— То, что ты ко мне испытываешь, Дариус, не любовь. Это игра вроде шахмат, где ты шахматист, а я маленькая пешка, которую ты двигаешь по доске…

— Как ты можешь такое говорить? — Дариус вспыхнул от гнева. В глазах заметалась паника. — Почему, ты думаешь, я отправился в Милан…

— Потому что ты скорее умрешь, чем рискнешь открыть мне душу. Если бы ты в самом деле был привязан ко мне, ты бы рассказал мне правду… хоть один раз.

— Ты хочешь правды? Думаешь, это сделает тебя счастливой? Отлично. Придвинь свой стул, принцесса! Я расскажу тебе, моя дорогая, частицу правды. Но не вини меня потом, что я развеял твои иллюзии.

Серафина помедлила, удивленная тем, что он пошел ей навстречу.

— Присаживайся, — резко сказал Дариус. Серафина села на стул у туалетного столика. Дариус заметался по комнате.

— Итак, ты хочешь правды? Ладно. Не все ли равно? Мне нечего терять, — пробормотал он себе под нос, бросив на нее яростный взгляд. Затем, ткнув в жену пальцем, продолжал: — Во-первых, выбрось из головы идиотскую мысль о том, что война разразилась по твоей вине и у тебя на руках чья-то кровь. Это все чушь! Виноват в ней Наполеон, а не ты! Понятно? Ты всего лишь молодая девушка, а он тиран. Он агрессор, и единственная польза от моей неудачи в Милане — та, что мне удалось получить жизненно важные сведения о военных планах Наполеона. Французы не могут начать полномасштабную атаку на нас, пока верховный адмирал Испании Вилльнев не уничтожит английский флагманский корабль. Тебе еще удастся получить своего героя — победителя драконов в лице Горацио Нельсона. А не в моем.

— Это утешительное известие, — тихо отозвалась она. — Жаль, что ты не рассказал мне об этом неделю назад. Я не мучила бы себя так.

— О, я еще только начал. Что касается славного Анатоля, то, вернувшись в Россию, он окажется под арестом по обвинению в государственной измене и… убийстве первой жены.

Принцесса широко открыла глаза:

— Княгини Маргариты? Дариус кивнул.

— Однажды среди зимы Анатоль выгнал ее ночью из дома и запер двери… в наказание за то, что в его отсутствие она дала крепостным один день отдыха. Приехав домой, князь узнал об этом, избил жену за «превышение власти» и выкинул ее на снег. Маргарита умерла от холода… На ней была лишь ночная сорочка…

— Как ужасно! — выдохнула принцесса. — Какой страшный человек! О, Дариус, как он мог так поступить?!

— Уверен, у него были свои резоны, — с горечью отозвался Дариус. — У таких людей они всегда находятся.

— Почему ты не рассказал мне об этом раньше? Это ведь впрямую касалось меня…

— Я не мог. Просто не мог.

— Но почему?

— Я не хотел, чтобы ты знала, какие негодяи бывают на свете. Это все слишком страшно.

— Хуже, чем видеть, как ты убил Филиппа Сен-Лорана?

— Для меня — да.

— Почему?

— В таких делах я полагаюсь на свой опыт.

Его слова напомнили принцессе еще об одной детали.

— Кстати, выяснилось, что ты граф. Не разъясните ли этот факт, сэр? — Ты знаешь об этом? — удивился Дариус.

— Мне сказала Джулия Калацци. Он пожал плечами.

— Этот титул не имеет никакого значения. Важно не то, что я получил его, а то, что мои единокровные братья его лишились.

— А что скажешь о своем отце?

— Он умер.

— Как я поняла, он обращался к тебе за подачками. Дариус горько усмехнулся.

— И ты давал ему деньги.

— Не думай, что я поступал так из милосердия. Я делал это лишь по одной причине.

— Чтобы поскорее избавиться от него?

Дариус покачал головой, и холодная язвительная усмешка тронула его губы:

— Из мести.

— Не понимаю. Ты помогал ему. В чем же тут месть?

— Во власти над его судьбой, дорогая моя. — Просто отказать ему в деньгах было бы гораздо милосерднее. Сначала я обнадежил графа — позволил ему подумать, что все невзгоды кончились. Он был в моей власти, полностью на моем иждивении. Такой благодарный, льстивый лизоблюд, — презрительно объяснил Дариус. — А потом… — Он отвернулся. — Ну, ты же знаешь, как говорится: Бог дал, Бог взял.

— Что ты с ним сделал? — прошептала она.

— Ему не стоило приходить ко мне за помощью… Серафина, похолодев, уставилась на него:

— Ты убил его, Дариус?

— Нет. Я думал об этом, но он не стоил того. Просто я без предупреждения прекратил оплату его долгов. И он сам себя наказал. Понимаешь? Граф умер от болезни в долговой тюрьме, старый, одинокий, никому не нужный. Достойное наказание. Хочешь знать что-нибудь еще, жена?

— Не знаю. Есть что-то еще, что ты хотел бы мне рассказать?

— Ну-у… дай подумать… Правду? Значит, ей хочется правды, — размышлял Дариус вслух, расхаживая по комнате. Руки он заложил за спину, голову опустил… и вдруг ожег жену быстрым взглядом. — Что ж, полагаю, я должен рассказать правду, до того как это сделает кто-то другой и мы окажемся там же, откуда начали.

— Должен рассказать мне — что?

Дариус провел рукой по волосам, глубоко вздохнул и посмотрел Серафине прямо в глаза.

— Когда меня схватили в Милане, Полин Бонапарт велела привести меня из камеры к ней в будуар, где пыталась меня соблазнить. Я использовал ее для побега.

Принцесса подскочила на месте, совершенно потрясенная.

— И ты… — начала было она, но голос ее сорвался. Сердце защемило, заныло…

— Что я? — с надменной дерзостью переспросил он. Серафине показалось, что мир рухнул, разбился на части…

— Ты… ты развлекался с ней, Дариус? — спросила она. Он нежно посмотрел на нее, и на миг надежда ожила в ней.

— Нет, милая. Все мои мысли были лишь о тебе. Серафина с трудом сглотнула.

— Ты снова лжешь?

— Черт побери! — чуть не взвыл Дариус. В один миг он оказался рядом с женой и рванул ее со стула к себе, сжав в сокрушительном объятии. — Люблю ли я тебя? Не лгу ли я? Скажи сама! — Он впился ей в губы свирепым поцелуем.

Серафина прильнула к его сильному телу в жаркой надежде, с томлением наслаждаясь вкусом его рта, терпкой радостью его сердитой настойчивой ласки. Дариус подсунул руку под ее распушенные волосы, погрузил в них пальцы, обхватил ладонью затылок жены. Его жаркое тяжкое дыхание обожгло ей ухо. — О Господи, Серафина, — выдохнул он, — уйди из моей крови.

— Никогда! — прошептала она.

Дариус теснее притянул ее к себе, продолжая яростно целовать. Она сомкнула руки за его головой. Серафина слышала стук его сердца. Она крепче прижалась к нему, но все же старалась сдержать безумный зов своей плоти. Сейчас Серафина не могла позволить себе уступить соблазну. Ей следовало сохранять ясную голову, ибо она хотела, чтобы он обезумел от вожделения и молил ее о любви.

Она использует свою красоту, свое тело, его мужской голод, а также любое другое оружие для того, чтобы поработить Дариуса! А потом он и сам не захочет никуда уходить.

Отстранившись, принцесса подняла на него сверкающие глаза.

— Пойдем в постель, — прошептала она. Он вопросительно выгнул бровь.

— Удивительно. Дама знает, чего она хочет.

— Да, она хочет тебя. Она хочет этого. — Серафина опустила руку между ними и сквозь ткань брюк обхватила его восставшую плоть.

Дариус нежно лизнул ее восхитительные губы, но глаза его из-под черного локона все еще смотрели недоверчиво. Он хотел ее, но не знал, что именно происходит сейчас. Серафина же наслаждалась его неуверенностью.

— Что-то не так? Боишься? — нежно поддразнила она Дариуса, шаг за шагом подталкивая к постели. — Разумеется, ты не боишься маленькой Стрекозки, которая обожает даже землю под твоими ногами? Какую угрозу могу я представлять для великого Сантьяго? Пойдем, Дариус. Последний раз перед тем, как мы расстанемся.

Взяв Дариуса за руку, Серафина повела его к своей постели.

Крепко сжимая тонкие пальчики жены, он последовал за ней, но у края постели привлек ее к себе и, обняв за талию, прошептал:

— Ты не покинешь меня! Никто никуда не поедет.

Он все еще не мог отбросить свою браваду. Но принцесса, видя свое преимущество, решила блефовать до конца.

— Я покину тебя, — повторила она, задыхаясь. Дариус замер, затем правая его рука заскользила по ее телу, лаская его повсюду.

— Нет, потому что я покину тебя первым. Серафина не поверила ему.

— Ну и прекрасно. Уезжай, — фыркнула она.

— Ты меня не подчинишь себе, Серафина. Никто меня не сломит.

— Отлично.

— Я ни в ком не нуждаюсь.

— Тем лучше для тебя.

Дариус нежно скользнул пальцами между ее ног. Принцесса содрогнулась от наслаждения.

— Я не хотел этого брака. Ты вынудила меня к нему.

— Значит, лишая меня девственности, ты поступал бесчестно? Ты не собирался жениться на мне?

Дариус поморщился, досадуя, что она подловила его. Он ведь прекрасно знал, что все было не так.

— Нет, — бросил он. Принцесса рассмеялась:

— Ох, Сантьяго, каждое твое слово — ложь. Ты не взял меня, когда мы обнаженными лежали в этой постели. Так что я прекрасно знаю, что и в ту ночь ты мог сдержаться, если бы этого захотел. Иди рассказывай свои сказки другим. Мне известна правда: я нужна тебе больше, чем ты мне.

— Сейчас я скажу тебе, что стану делать. Я возьму тебя немедленно, а потом оставлю тебя.

— Посмотрим, — промолвила Серафина.

Дариус нежно уложил ее на постель перед собой на живот и для начала погладил по спине. Затем также лег на кровать. Принцесса ощутила силу и гибкость его поджарого мускулистого тела, плавную отточенность движений, когда он опустился на нее и накрыл мощной грудью, вжимая в матрас.

Серафина обезумела от восторга. Она ощущала и частый стук его сердца, и пульсацию вздыбившейся мужской плоти, твердо упершейся ей в ягодицы сквозь ткань брюк. Дариус откинул пышную копну ее волос. Его жаркое дыхание ласкало Серафину. Погрузив пальцы в пушистые локоны, Дариус лизнул нежную кожу шеи.

Серафина прикусила губу и закрыла глаза, борясь с томной негой наслаждения, волнами захлестывающей все ее тело.

Его ладонь скользнула между ее грудью и матрасом. Дариус ритмично сжимал и разжимал грудь, прильнув долгим влажным поцелуем к изгибу ее шеи. Принцесса почувствовала, как он замер и его зубы легонько сжались, покусывая ей затылок. Первобытная инстинктивная покорность вдруг овладела ею, будоража кровь, подчиняя его хозяйской власти.

— Ты моя, — прошептал Дариус. — Никогда не забывай об этом.

— О-о-о! Я тебя ненавижу! — выдохнула она.

Он неожиданно перекатил Серафину на спину и оседлал, а затем, мгновенным движением зажав обе ее кисти в ладони, завел ей руки за голову. Его губы впились в рот жены, жадные, ищущие, требовательные. Алчным глубоким поцелуем они завладели Серафиной, едва давая дышать. Она жадно приоткрыла рот, но Дариус продолжал свой ненасытный лихорадочный натиск, такой великой и ужасающей была его пустота. Серафина трепетала от желания. Она гладила его плечи, руки, крепкую спину…

Дариус стал раздевать ее, грубо срывая горячими дрожащими руками одежду, целуя яростно и порывисто.

Пуговицы быстро истощили его терпение, и он рывком разорвал ее платье до пояса.

Серафина не успела даже ахнуть, как его рот вновь впился в ее губы, а язык проник внутрь ее рта.

тогда как руки, сдвинув обрывки платья, плотно легли на грудь.

Она млела от того, как Дариус ласкал ее грудь. В этот момент Серафина поняла, что он почти победил. Ах, Дариус был гораздо опытнее и беспощаднее ее. Воля и упорство Серафины исчезли, растворились в блаженстве. Дариус был поистине мастером совращения. Поскольку он пригвоздил руки Серафины, она не могла трогать его там, где хотела, и не могла ему ни в чем помешать. Но принцесса и не старалась освободиться.

Мысленно обругав себя за слабость, Серафина попыталась вернуть самообладание. Однако Дариус задрал юбки жены выше бедер и начал гладить ей ноги. Она вспыхнула от стыда, но он уже обнаружил, что она отзывается на его ласки.

Удовлетворенно вздохнув, Дариус провел пальцами по влажным потаенным складочкам. Серафина мучительно жаждала этого прикосновения, хоть и пыталась сохранить остатки решимости противостоять ему. Она ведь запретила себе сдаваться и теперь отказывалась признать его победу. Пусть-ка он окажется страждущим и жаждущим, пусть запылает от прикосновения к ней… Скоро, скоро она обернет все против него и возьмет над ним власть!

Принцесса вся сжалась, заставляя себя лежать неподвижно. Дариус тихо, проказливо рассмеялся, подул в ее ушко, потыкался в него носом, пощекотал дыханием легкие завитки у шеи. Она вздрогнула от удовольствия, когда его большой палец нащупал твердый бугорок наслаждения в сокровенной расщелинке.

— Значит, ты решила потягаться со мной выдержкой? Не так ли? — пробормотал он.

Серафина лишь скрипнула зубами. Закрыв глаза, она сосредоточилась на опасном источнике блаженства, который его палец обводил сужающимися кругами медленно и легко. Поддразнивая ее… соблазняя… флиртуя. Серафина изо всех сил старалась не шевелиться. Грудь ее вздымалась часто-часто, дыхание стало неглубоким и прерывистым, но она все еще не давала воли своей страсти к этому мужчине.