Жюльетта Бенцони - Дочь последнего дуэлянта

– Опасается? Конде?! Два эти слова плохо сочетаются между собой! Завтра я навещу его. Желаю вам доброй ночи, господин президент!

– А вы… вы простите меня?

– Будет видно…

– Королева, – говорила госпожа де Бриенн, – решительно не одобряет господина принца, и на это есть свои причины. Дело в том, что он, точно флюгер, – непостоянен. Его мнение зависит от мнения собеседника и от того, насколько принц с ним считается. Согласитесь, с таким человеком трудно иметь дело. Ее Величество весьма сожалеет, что талантливый военачальник так подвержен внушениям. Она действительно не доверяет ему. Но из недоверия выводить стремление к убийству? Нет, я в это не верю! Только не королева! В ней течет благородная кровь, она не способна пойти на подобные низости!

– Даже если Мазарини, находясь в изгнании, советует ей это?

– Даже в этом случае. Буду с вами откровенна и скажу все, что думаю: королева просто хочет выиграть время. Скоро король достигнет совершеннолетия, и она ждет этого дня, чтобы снять с себя ношу регентства, ставшую для нее непосильной с тех пор, как с ней рядом нет ее главного советчика.

– Совершеннолетие не сделает короля в одно мгновение взрослым мужчиной.

– Он гораздо взрослее, чем мы можем себе представить. Чего он только не натерпелся после смерти своего отца! Бесконечные переезды, необходимость прятаться, играть разные роли напрягли его нервы до крайности. Очень сильно подействовало на него пережитое несколько месяцев назад очередное унижение: парижане ворвались посреди ночи в Пале-Рояль, уверенные, что короля там нет, и потребовали, чтобы им его по-казали.

– Я ничего об этом не слышала.

– Говорю вам, это было совсем недавно. И нескольким буянам позволили пройти мимо постели короля, а он лежал и притворялся, что спит.

– Боже мой! А что, если бы кто-то из них поднял на него руку?!

– В ту же секунду этот человек был бы мертв. В изголовье королевской кровати за пологом стоял лейтенант мушкетеров господин д’Артаньян с обнаженной шпагой в руке, готовый проткнуть каждого.

– И вы думаете, что после дня его рождения, седьмого сентября, все изменится?

– Нисколько не сомневаюсь. Главное, изменится настроение людей. Сын испанки и заложник итальянца станет законным королем, помазанником Божьим, наместником Господа на земле. Все, кто знает Людовика, не сомневаются, что он сразу же примет на себя тяготы правления… И будет безжалостен к тем, кого недосчитается среди своих преданных слуг. Так что скажите принцу, чтобы он не слушал дурных советов, какие дают ему со всех сторон, и в день совершеннолетия короля преклонил бы перед ним колено, принес ему клятву верности и отдал в его распоряжение свою шпагу.

– А Мазарини?

– Мазарини – всего-навсего министр в изгнании. В данную минуту он не располагает даже лиардом[35]. Лучший способ призвать его обратно – это отказать в повиновении королю.

– Как вы думаете, Ее Величество могла бы удостоить меня аудиенции?

– Не теперь. Она знает, что вы трудитесь всем на благо и что ваше самое заветное желание – это вернуть принца де Конде на верную дорогу. Она также знает, что вы в плохих отношениях с его горячо любимой сестрой, которая считает себя богиней…

Изабель покинула особняк де Бриенн с облегчением на сердце, хотя и сожалела, что не сможет сразу же отправиться в Пале-Рояль. Однако после уверений, которые она получила, теперь ей надо было безотлагательно повидаться с мятежным принцем и успокоить его относительно нелепых слухов об угрозе его жизни. Мысленно вернувшись к разговору со старшей подругой, Изабель поняла, что даже о новом заточении речи быть не может.

– В особняк Конде, – приказала она Бастию, который в этот день служил своей госпоже еще и кучером.

Верный телохранитель предупредил ее, что будет следовать за ней повсюду в этой ведьминской клоаке, которой стал Париж.

– Будьте осторожнее, когда приедем, – предупредил он Изабель. – Говорят, что господин принц превратил свой дом в укрепленный лагерь!

Но когда они подъехали, то ничего подобного не увидели. Перед широко открытыми воротами стоял Франсуа де Бутвиль и громогласно ругал привратника и сторожа, а те в ответ смеялись ему в лицо. Их смех еще больше злил молодого человека. В конце концов Франсуа в сердцах принялся колотить и того, и другого. Изабель выглянула из окна кареты.

– Что тут у вас происходит, милый братец?

– Кретины! Болваны! Идиоты! Что бы ни случилось, только и знают, что скалить зубы! А вы зачем пожаловали, сестра?

– Так-то меня встречает дорогой брат? Обычно вы встречаете меня теплее!

Она выпрыгнула из кареты и подставила брату щеку для поцелуя. Он быстро чмокнул ее, но взгляд его оставался настороженным.

– Итак, что вас сюда привело?

– Не вы, во всяком случае. Вы колючи, как старый чертополох! Думаю, это очевидно, я хочу видеть господина принца.

– Вам не повезло, его нет.

– А где же он?

– Это вас не касается.

– Франсуа, посмотрите внимательно, кто перед вами! Уж точно не прихвостень Мазарини! Для особняка на военном положении дом выглядит приветливо. А вот вы – нет!

Франсуа издал короткий смешок.

– Если бы речь шла о любом другом, я бы счел происшествие забавным, но речь идет о нашем принце!

– Так скажите, что случилось! Я сгораю от нетерпения!

– Садитесь в карету, я сяду рядом с вами.

Франсуа откинулся на подушки, глубоко вздохнул и рассказал, что посреди ночи явился слуга и предупредил принца, что две роты французской гвардии отправились из Сен-Жерменского предместья с намерением, без всякого сомнения, схватить его и отправить в Бастилию. В то же самое время пришло сообщение, что с тем же намерением по равнине Монруж сюда скачет отряд всадников.

– Монсеньор, не медля ни секунды, оделся, схватил оружие и в следующее мгновение уже скакал на лошади в сопровождении своих самых верных людей. Мне было поручено держать оборону и ожидать приезда этих господ…

– И что же? – поторопила брата Изабель, чувствуя, как мурашки побежали у нее по коже. – Они схватили его?

– Они и в мыслях не имели ничего подобного.

– Откуда вы знаете? Они, как я понимаю, должны были появиться здесь и…

– Они не появились. Я поспешил собрать сведения и…

Привратник, стоявший в сторонке, снова залился хохотом.

– Знаете, что послужило причиной бегства Его Высочества? – продолжал Франсуа.

– Жажду узнать с величайшим нетерпением!

– Гвардейцы, отряженные охранять обоз с вином, и крестьяне, направлявшиеся в Париж на рынок по равнине Монруж.

Изабель расхохоталась от души. Несколько минут брат и сестра, вновь сделавшиеся близкими друзьями, смеялись, не в силах остановиться.

– Гроза испанцев пускается в бега, напуганный капустой, морковью и бочками с вином! – едва смогла выговорить Изабель. – Можно просто умереть от смеха! Надеюсь, вы поспешили к принцу и рассказали ему неприглядную правду? Так где же он теперь?

– Не уверен, что имею право сказать вам это.

Лицо молодой женщины вытянулось, от веселого оживления не осталось и следа.

– Надеюсь, вы шутите?

– Дело в том… – Франсуа колебался, явно пребывая в затруднении, – дело в том, что он решил укрыться в своем убежище.

– Но не от меня же, я полагаю? Я не господин де Гито и не веду за собой следом сотню гвардейцев! Говорите же!

– Он решил направиться в Медон…

– С чего вдруг в Медон? Там у него нет никаких владений.

– Нет, но он решил запутать следы. На самом деле он укрылся в Сен-Море. Замок надежен, хорошо укреплен, отлично охраняется…

– Представьте, я прекрасно знаю этот замок. И сейчас же отправлюсь туда. Мне непременно нужно кое-что передать принцу. Вы со мной?

– Благодарю, но сначала мне нужно запереть дом. Надеюсь нагнать вас по дороге.

– Еще один вопрос: госпожа Лонгвиль там?

– Нет. Но не уверен, что она туда не приедет.

– Прекрасно! Значит, до скорого свидания, братик! И постарайтесь впредь быть более разумным и думать не только о войне и сражениях. Почему бы вам не взять другую фамилию? Что вы скажете, если вас будут звать, например, господин Взрыв?

– А что? Неплохо! Но чего же вы от меня хотите? – спросил он и рассмеялся своим прежним милым смехом. – Нас трудно переделать! Наш отец – Господи, спаси его отважную душу – заслуживал бы именно такой фамилии.

– Да, но он всегда знал, кто ему друг, а кто – враг, – тихо сказала Изабель. – И вы должны об этом помнить. Людовику де Бурбон-Конде вы собираетесь помочь разодрать королевство на части, но есть еще Людовик XIV, потомок Людовика Святого. Подумайте об этом!

Стены замка Сен-Мор Изабель увидела без всякой радости. Могла ли она забыть последние горестные дни Мориса де Колиньи, ее покойного деверя? Де Лонгвиль, его любовница, проливала потоки слез у его изголовья, не меньше горевал и его лучший друг де Марсияк, и оба они едва могли скрыть охватившую их взаимную страсть.

На этот раз красивый замок Екатерины де Медичи напоминал крепость, готовую встретить врага. На крепостных стенах расположились вооруженные до зубов защитники, не сводившие глаз с горизонта. Возле пушек стояли артиллеристы, и в руках у них дымились зажженные фитили. Однако готовность к встрече с врагом не помешала им встретить прекрасную герцогиню де Шатильон с изысканной любезностью, и не один из них, кинув на нее взгляд, стал покручивать ус. Изабель не составило труда узнать, что господин принц находится у себя в рабочем кабинете. Все двери распахивались перед ней, и ей не понадобился провожатый, чтобы найти дорогу. Наконец осталась всего одна дверь, и зычный голос объявил о ее появлении.

Конде стоял, склонившись над картой, с двумя своими офицерами и тыкал пальцем в какой-то, без сомнения, важный пункт. Имя герцогини де Шатильон заставило его поднять голову. Нахмуренное лицо принца разгладилось, а офицеры расплылись в улыбках.

– Моя прелестная кузина? Какая счастливая случайность!

– Кому придет в голову случайно попасть в эти края? Я приехала повидаться с вами, кузен. Но боюсь быть навязчивой. Вы, я вижу, работаете… А погода стоит такая чудесная! Добрый день, господа!

Герцогиня тоже выглядела чудесно, сияя прелестью и свежестью в легком кремовом платье, расшитом беленькими цветочками, с пеной кружев возле локтей и скромным декольте. Белые перчатки и кремовый зонтик дополняли ее туалет.

– Представляю вам шевалье де Бюри и барона де Шарлие! Друзья мои, поприветствуйте герцогиню де Шатильон и… исчезните! Мы закончим с вами чуть позже.

Господа офицеры поклонились чуть ли не до земли и удалились с нескрываемым огорчением. Де Конде подошел к своей гостье, поцеловал руку и усадил ее в кресло.

– От вас веет свежестью, как от родника, вы озаряете светом все вокруг.

Изабель едва удержалась, чтобы не сказать в ответ, что от принца, к сожалению, не веет свежестью. Де Конде оброс бородой, одежда на нем была вся в пятнах, и пахло от него, как обычно пахнет от солдат, которым не до мытья, а купанье случается лишь в жаркий день, когда поблизости оказывается речка. Но она приехала не для того, чтобы отчитывать его. Во всяком случае, по такому поводу. И когда принц спросил, какой добрый ветер принес ее к нему, она сначала отняла у него свою руку, которую он беспрестанно целовал, продвигаясь все выше и выше, и только тогда ответила:

– Я побывала у вас и виделась с Франсуа. Он в самом скором времени тоже будет здесь. А мне хотелось бы знать, доколе бог войны будет улепетывать от бочонков вина, капусты, репы, моркови и пучков порея?

Если бы не «бог войны», принц всерьез бы разгневался, но сейчас только сдвинул брови.

– Не понимаю ваших шуток, – проговорил он сухо.

– Я вовсе не шучу. Всадники, которых вас убедили принять за гвардейцев, всего-навсего охраняли обоз с вином. Отряд на равнине Монруж – это крестьяне, которые везли на парижский рынок овощи. Франсуа расскажет вам о них во всех подробностях.

– Если меня обманули, я сурово расправлюсь с обманщиками!

– У страха глаза велики, не забывайте об этом! Но я приехала не только для того, чтобы вместе с вами посмеяться. Я приехала, чтобы задать вам всего лишь один вопрос.

– Какой же?

– Я узнала, что вы опасаетесь вновь оказаться в Венсене или Маркусси и даже ждете подосланных убийц.

Людовик отошел от Изабель и, заложив руки за спину, медленно прошелся по комнате.

– У меня нет никаких причин скрывать это: да, это так. Я получил самые достоверные сведения.

– От кого же?

– Не имеет значения, но я в них совершенно поверил.

– Что до убийства, то вас, безусловно, ввели в заблуждение. Никогда королева не прибегнет к такому подлому средству, чтобы справиться со своим непокорным подданным. Я в этом уверена и готова поручиться головой. А отправить вас в тюрьму? И этому я бы крайне удивилась. Вряд ли Ее Величество еще раз пойдет на риск поднять на ноги половину Парижа, а то и весь Париж. Королева предпочитает выжидать.