— А еще, — продолжала Елизавета, — в Англию приехала твоя бабушка, герцогиня Брауншвейгская.

— Мне можно будет с ней увидеться?

— Разумеется. Твоя мать позволила ей поселиться в Монтэгю-хаусе, а сама переехала в Кенсингтонский дворец.

В Кенсингтонский дворец! Но тогда маму наверняка допустили ко двору. Следовательно, она больше не в опале...


***

Вскоре Шарлотту ждал еще один сюрприз. Принц Уэльский прислал за ней и за леди Клиффорд в Вортинг свою карету, чтобы они приехали в Брайтон, побывали в «Павильоне» и полюбовались на парад его войск.

Шарлотта пришла в восхищение. Сначала принц подарил ей тележку и четырех пони, а теперь прислал за ней свою карету! Наверное, все это снова устроила миссис Фитцгерберт, но какая разница? Наконец-то она, Шарлотта, получила возможность узнать собственного отца. А если по возвращении в Карлтон-хаус ей позволят навещать маму, она сможет насладиться любовью обоих родителей. И кто знает, вдруг в один прекрасный день они забудут о своих разногласиях и вспомнят о самом важном, что их объединяет, — о своей дочери.

Наверное, это были лишь грезы, однако Шарлотте они нравились, и, проезжая в его роскошной карете, на козла которой сидел величественный кучер в красно-зеленой ливрее, по проселочный дорогам, нередко пролегавшим по берегу моря, Шарлотта чувствовала, что у нее есть все основания верить в исполнение своей самой заветной мечты. Белое муслиновое платье, в которое нарядили принцессу, было совершенно очаровательным; Шарлотта долго не хотела его надевать, доказывая миссис Гагариной, что оно непременно запачкается к концу дня, однако миссис Гагарина все-таки настояла на своем. Принц наверняка хочет, чтобы дочь предстала перед ним в наилучшем виде. А Шарлотта, с нежностью добавила Луиза, выглядит просто как картинка — ей так идут белые оборки и рюшки, а голубые ленты на соломенной шляпе подобраны точно в тон глазам.

— Неужели я хорошо выгляжу? — Шарлотта покружилась перед; зеркалом, представляя себе одобрительную улыбку отца.

— Господи! — воскликнет он. — Да у меня прехорошенькая дочь!

Лошади не спеша въехали в Брайтон. Это было удивительное место; здесь в воздухе было разлито ликование. Тут безраздельно царил принц Уэльский; он превратил убогий рыбацкий поселок в самое элегантное место во всей Англии — следом за Лондоном, разумеется. Однако Брайтон настолько отличался от столицы, что его даже нельзя было считать соперником Лондона. Здесь все выглядели счастливыми; леди щеголяли в модных нарядах, а костюмы джентльменов вызывали восторженные вздохи. Повсюду чувствовалось влияние Браммеля и принца Уэльского.

Шарлотта приехала в Брайтон в день рождения принца; для брайтонцев это был великий день. Принцу исполнилось сорок пять лет, и жители городка решили это как следует отпраздновать. Улицы были завешены флагами, дети держали в руках букеты цветов, отовсюду слышались верноподданнические крики.

Едва карета показалась на улице, толпа закричала:

— Боже, благослови малютку принцессу!

— Помашите им рукой, — прошептала леди Клиффорд. — Наклоните голову. Улыбнитесь. Покажите, что вы цените их внимание.

Шарлотта принялась бешено махать руками и одарять всех лучезарными улыбками.

— О Господи! — вздохнула леди Клиффорд. — Ведите себя сдержанней. Не забывайте, вы же принцесса.

— Принцы и принцессы, короли и королевы всегда должны ублажать свой народ, — молвила Шарлотта тоном епископа, и леди Клиффорд вздохнула еще удрученней.

И вот они подъехали к великолепному «Павильону», на лужайке перед ним играл оркестр. Шарлотта выпрыгнула из кареты. Сколько раз леди Клиффорд предупреждала принцессу, что надо подождать, пока ей помогут выйти из экипажа, и ступать на землю изящно, грациозно! Однако Шарлотта была слишком возбуждена, чтобы помнить ее наставления.

Она увидела отца. Он был в форме своего полка, на поясе, охватывавшем талию, сверкали бриллианты. Отец сиял от счастья — как обычно в таких случаях. И поскольку брайтонцы так пышно праздновали день рождения принца — впрочем, они всегда оставались ему верны, как бы ни падала его популярность в Лондоне или в других местах, — он был готов обворожить всех, в том числе и свою дочь. Принц нежно обнял Шарлотту; в глазах его блестели слезы... но может быть, все это было рассчитано на публику?

Затем принцессу приветствовал дядя Уильям, герцог Кларенс. Дяди Фреда на празднике не оказалось, с сожалением отметила про себя Шарлотта.

Дядя Уильям приветствовал ее не так тепло, как можно было ожидать. До Шарлотты доходили слухи, будто бы кое-кто из ее дядьев недоволен тем, что корону суждено унаследовать девочке.

«Что ж, — думала Шарлотта, — им придется с этим смириться. Будь у них хоть двадцать сыновей, они все равно не смогут меня потеснить».

Да и потом у дяди Уильяма вряд ли когда-нибудь могли родиться законные сыновья. У него было нескольких детей от очаровательной актрисы Дороти Джордан — среди них и юный Джордж Фицкларенс, которого Шарлотта обычно дразнила при встрече, — однако они не имели права претендовать на престол, так что дяде Уильяму глупо было дуться на нее за то, что она законная дочь принца Уэльского. Впрочем, Шарлотта и без того считала дядю Уильяма глуповатым; ей гораздо больше нравилась Дороти Джордан, милая женщина, от которой исходило то же самое материнское тепло, как и от миссис Фитцгерберт. Интересно, где сейчас Дороти Джордан? Наверное, неподалеку, ведь хотя она всего лишь любовница герцога Кларенса, ее везде принимают. Принц Уэльский обожает Дороти и, в отличие от своих родителей, не считает отсутствие брачных уз достаточной причиной для того, чтобы изгнать красивую, интересную женщину из общества.

Еще Шарлотта увидела дядю Августа, герцога Суссекского; он стоял рядом с ее любимым дядей Фредом. Дядя Август был высокий, как принц Уэльский, на его щеках играл яркий румянец. Дядя Август всегда радовался при виде Шарлотты и не раз давал ей понять, что настроен по отношению к ней очень дружественно и постарается наладить ее отношения с отцом; однако при этом дядя порой вел себя странно, он не был таким простым и прямодушным, как дядя Фред, внушавший ей гораздо больше доверия. Кроме того, Шарлотту огорчал разрыв дяди Августа с Гузи, ведь он прошел ради нее через столько испытаний: женился против воли отца, пережил судебный процесс, а когда суд принял решение не в его пользу, дядя, заручившись поддержкой братьев, все равно поселился под одной крышей со своей любимой.

Больше всего Шарлотте нравилось в дядьях то, что они всегда защищали друг друга и, попав в беду, прежде всего обращались к принцу Уэльскому.

После того, как Шарлотта поздоровалась с дядей Августом, настал через дяди Адольфа, герцога Кембриджского. Шарлотту не покидало чувство, что она совершенно не знает дядю Адольфа, который в военной форме ганноверского образца выглядел настоящим иностранцем.

Шарлотта с восхищением подумала, что самый элегантный, ослепительный красавец среди собравшихся — это ее отец.

Принц улыбался, глядя на дочь.

«По крайней мере сегодня он мной доволен», — обрадовалась Шарлотта.

— А теперь, — молвил принц, — мы пойдем на лужайку. Люди хотят увидеть нас с тобой вместе.

Идя рядом с отцом, Шарлотта ликовала. В тот жаркий августовский день Брайтон казался ей самым прекрасным местом на свете; впереди искрилось и сверкало море, сзади высился прекрасный «Павильон», добрые люди разражались приветственными криками — особенно горячо, как показалось Шарлотте, они приветствовали ее, — а она исподтишка поглядывала на отца, пытаясь понять, что он по этому поводу думает. О да, поистине толпа гораздо чаще кричала «Да здравствует юная принцесса!», чем «Боже, храни принца Уэльского»...

Это был ее праздник, хотя не она, а принц Уэльский отмечал свой день рождения. Шарлотта расплылась в улыбке и помахала толпе рукой, позабыв наставления о том, что она должна вести себя степенно. С какой стати? Людям она и так нравится. Оркестр играл, солнце ярко светило, люди радостно кричали. Какой счастливый день!

Потом Шарлотта вспомнила о матери, которой в Брайтоне не было. Ах, до чего же странно! У ее отца день рождения, а жены рядом с ним нет! Они должны быть вместе, все трое. Разве это не семейный праздник? Но, разумеется, принцесса Уэльская никогда не приезжала туда, где находился принц.

Впрочем, в такой день не следовало предаваться неприятным размышлениям, поэтому Шарлотта решила наслаждаться весельем.

Пикник удался на славу. Лакеи обносили шампанским гостей, которые пили его, сидя в каретах, выстроившихся в ряд по ранжиру. По этому принципу карета миссис Фитцгерберт должна была бы находиться следом за экипажем, в котором сидели принц, Шарлотта и ее дядья. Однако вместо нее Шарлотта увидела холодную — хотя и очень элегантную — леди Хертфорд, которая явно была очень довольна собой.

Шампанское слегка ударило Шарлотте в голову. Какой славный денек! Принцесса надеялась, что она не шокирует отца своим слишком громким, заливистым смехом. Хорошо, что леди Клиффорд не было рядом, и она этого не слышит...

В тот день Шарлотте все же удалось повидать миссис Фитцгерберт: она сидела в карете вместе с Минни, неподалеку от экипажа очаровательной миссис Джордан, которую окружали ее детишки Фицкларенсы.

Миссис Фитцгерберт грациозно наклонила голову, но Шарлотта кинулась к ней и расцеловала.

— Моя дорогая миссис Фитцгерберт! Я боялась, что вас здесь не окажется.

— О нет, пока что я еще бываю на подобных торжествах. Мария была явно опечалена, и Шарлотта недоуменно подумала, как можно грустить в такой прекрасный день?

— Надеюсь, — сказала принцесса, — скоро эти глупые сплетни позабудутся, и мы снова сможем приезжать к вам в гости.

— Да благословит вас Господь, — ласково откликнулась миссис Фитцгерберт.

— А когда я вырасту, мне никто не посмеет диктовать, куда я могу ходить, а куда — нет.

— Я в этом уверена, — с теплой улыбкой ответила миссис Фитцгерберт и добавила: — Минни скучала по вам. Правда, Минни?

— Очень, — кивнула Минни. — Мы с мамой только сегодня об этом говорили.

Шарлотте стало очень приятно, что о ней вспоминали.

— Когда-нибудь все переменится, — сказала она и, заметив устремленные на нее взоры толпы, поспешно простилась с собеседницами и отошла от них.

После пикника был устроен парад, на который она любовалась из отцовской кареты. Как гордился папа своим поляком — десятым гусарским, — он был одет в роскошную гусарскую форму и, принимая парад, смотрелся еще величественней, чем обычно.

Когда парад закончился, гости отправились в «Павильон». До чего же великолепен был этот дворец, прямо-таки пещера Алладина! Хотя дворец принадлежал ее отцу, Шарлотте тут все было в новинку. Она лишь однажды была здесь на детском балу. Тогда Шарлотта стояла в этом вестибюле, убранство которого было великолепным, но довольно странным, и принимала своих гостей. Потом они собрались в богато украшенной зале, в которой сейчас принимал своих гостей принц. А еще как-то Шарлотта присутствовала на концерте, проходившем в музыкальной комнате.

Шарлотте очень хотелось жить с папой и с мамой во дворце, который папа так любил; он все время тут что-то переделывал, перестраивал, и «Павильон» уже начал походить на восточные дворцы; во всем его облике явственно проявлялась любовь принца к китайскому искусству.

В небольших заметках, появлявшихся в газетах, чтение которых доставляло Шарлотте несказанную радость — отчасти потому, что она знала: бабушка непременно прикажет убрать газеты подальше, если выяснится, что Шарлотта их читает, — часто упоминался «Павильон». Миссис Адней постоянно хихикала, пролистывая газеты, и между ней и любознательной Шарлоттой — хотя бабушка, конечно же, назвала эту черту любопытством — установилось тайное взаимопонимание.

Шарлотта немного смягчилась по отношению к миссис Адней и, заметив, что та пытается привлечь ее внимание к какой-нибудь заметке (миссис Адней обычно принималась похохатывать, хихикать или прищелкивать языком), Шарлотта воспринимала это как условный знак. Тоном, не терпящим отказа, принцесса требовала показать ей газету.

Некоторые замечания, которые газетчики отпускали в адрес миссис Фитцгерберт, были Шарлотте непонятны, однако она догадывалась, что счастье Марии немного померкло. Может быть, и малышка Минни уже не так часто, как раньше, садится к нему на колени?.. Очень много в газетах писали о «Павильоне», и, начитавшись всего этого, Шарлотта мечтала увидеть новую ванную комнату отца. Она потихоньку ускользнула от толпы гостей — принцессе было нелегко это сделать, но Шарлотта недаром всегда отличалась смекалкой — и отправилась в отцовские апартаменты.

Наконец-то она воочию видит папину спальню! Кровать оказалась именно такой, какой и представляла ее себе Шарлотта — верхом элегантности. Изготовленная во Франции, она отличалась неожиданной простотой линий, однако в этой простоте было удивительное изящество. Поднявшись по ступенькам, Шарлотта села на постель и принялась подпрыгивать на матрасе, вытянув вперед ноги и глядя на свои длинные панталоны, обшитые кружевами. Они были уже не такими чистыми, как при отъезде из Вортинга.