Все расхохотались, и Ева ущипнула свекра за бок.

– Видишь, что ты наделал! – с наигранной суровостью произнесла она. Глаза ее сверкали.

Мари держала кисточку, как грифель. Она не знала, что и думать по поводу этой перепалки. Ей было не по себе. Девушка надеялась, что никто не ждет от нее участия в разговоре. Наверняка будет лучше, если она просто продолжит работу. Младшая из сестер решила так и поступить, но снова замерла, заметив, что напротив Евы стоят всего три, а напротив нее – уже семь расписанных ваз. Не прилагая никаких усилий, она работала гораздо быстрее Евы.

Не успела она и глазом моргнуть, как одна из ее ваз оказалась в руках у Хаймера. Хмурясь, он вертел ее из стороны в сторону.

– Я… – Мари заерзала на стуле. – Я только немного изменила форму, – тихо пискнула она.

Ева потянулась к другой вазе, расписанной Мари. Она уже не смеялась.

– Я тебе не так показывала. – Ее голос стал очень резким, от наигранной доброты ничего не осталось.

Хаймер снова поставил вазу перед Мари.

– Я могу еще раз показать ей, как… – Теперь Ева заволновалась всерьез, но Хаймер поднял руку, велев ей молчать. Он улыбался.

– Да все в порядке, Евушка! У каждой рисовальщицы свой стиль, и скупщики это тоже знают. – Уже уходя, он похлопал обеих по плечам. – Пока вы не рисуете вместо заказанных цветов божьих коровок, я ничего не имею против некоторой свободы творчества.

Мари вздохнула с облегчением. Оказывается, она невольно задержала дыхание. Свобода творчества… В ушах у нее гудело. Ева права, Вильгельм Хаймер – действительно ангел, хотя и довольно толстый. Обрадовавшись тому, что не получила взбучку в первый же день, девушка схватила следующую вазу и принялась ее расписывать.

Ева сделала то же самое, но взгляд, который она бросила на Мари, был далеко не таким приветливым, как прежде.

10

Когда в тот вечер девушки вернулись домой, на улице уже почти стемнело. При мысли о том, что сейчас придется разводить огонь, по коже Рут побежали мурашки.

– У нас еще есть хлеб. И паштет… Не помню, кто его принес. Можем ничего не варить.

Если сестрам хочется поужинать как следует, пусть сами становятся к плите. Но те лишь кивнули.

– Уж поставь перед каждой хотя бы по тарелке… – отозвалась Иоганна.

Рут и Мари захихикали.

– Я глазам своим не поверила. И это один из самых богатых домов в деревне! – Рут, покачав головой, достала из шкафа три тарелки и три стакана. – У них ведь есть деньги, значит, дело не в этом, правда? – продолжала удивляться она.

Иоганна только плечами пожала:

– Думаю, что Эдель не хочет возиться с мытьем посуды. А Хаймеры просто привыкли. – Она принялась нарезать хлеб тонкими ломтиками – это всегда делал Йоост. Девушка заставила себя не думать об этом. – Вы видели, какие у них ногти? Бррр! А миска с картофельным салатом внизу совсем грязная, – добавила она.

– Тьфу! А я не видела! – вздрогнула Рут, накладывая каждому на тарелку паштет.

– Я этому совсем не удивляюсь… – Иоганна многозначительно подняла брови. – Ты смотрела только на одного…

Рут поморщилась:

– Ты, зазнайка! Понятия не имею, о чем ты говоришь!

– Кто это упоминал о замужестве? И о том, что пора кому-то о нас позаботиться? – Иоганна склонила голову. – Если я ничего не путаю, это была ты. Или нет?

– Ну и что? – фыркнула Рут. И почему Иоганна всегда все замечает? – Томас – не самая худшая партия, это ты должна признать. Просто чудо, что до сих пор женился только один из братьев.

Она затаила дыхание и тут же рассердилась на себя за то, что мнение Иоганны настолько важно для нее.

А та как раз откусила большой кусок хлеба.

– Признаю, он не такой олух, как двое других, – жуя, произнесла она. – И петь хорошо умеет. Хотя меня, конечно, удивляет, что им еще не надоело петь, ведь у них столько работы.

– Мне очень нравится, что временами кто-то напевает. И что все ему вторят, – с некоторым упрямством в голосе заявила Рут и тут же рассмеялась. – Поначалу мне это казалось странным – вы помните, когда мы пели в последний раз? Наверное, еще в школе. А остальные знают тексты наизусть. И мы их тоже выучим! – Девушка махнула рукой. – Но скажи же: что ты думаешь о Томасе?

Иоганна возвела глаза к потолку:

– И что ты хочешь услышать? У меня не было времени рассмотреть его повнимательнее.

– Впредь тоже не стоит этим заниматься, – решительно заявила Рут. – Потому что он мне нравится. Эти темно-зеленые глаза… Вы когда-нибудь видели, чтобы у парня были такие глаза? – мечтательно вздохнула она.

– На них я вообще внимания не обратила. Но я видела, что твой стол был завален посудой! – сухо отозвалась Иоганна. – Вот тебе мой совет: выбрось Томаса из головы. Если старик Хаймер будет недоволен нами… – Она многозначительно замолчала.

– Не собираюсь я сразу же вешаться Томасу на шею, – возмутилась Рут и вздохнула. – Я так занята, что мне не хватает времени даже на то, чтобы перекинуться с кем-нибудь парой слов. Как же я умаялась сегодня утром за упаковочным столом! Не всякой так везет, что приходится только цветочки рисовать!

Мари не отреагировала, словно вообще не слушала Рут. Она ничего не ела, лишь выводила ножом узоры на паштете.

Иоганна толкнула ее в бок.

– Ты так смотришь, будто тебе Дева Мария явилась! Можешь объяснить, что с тобой происходит? – спросила она. – Только не говори, что втрескалась в Михеля!

– Какие глупости! Ничего со мной не случилось! – И, словно в подтверждение собственных слов, Мари взяла ломтик хлеба и поднесла его ко рту. Но тут же замерла, не откусив ни кусочка, взгляд ее снова остекленел. – Я все время думаю кое о чем. Если рисовать усики не горизонтально, а вертикально, то вазы приобретут совершенно иной…

Ее сестры переглянулись. Рут фыркнула:

– Наша принцесса опять замечталась.

– Разве это удивительно? – пожала плечами Иоганна. – Если бы рядом со мной целый день сидела такая болтушка, я тоже предпочла бы предаваться грезам. Эта Ева кого хочешь заговорит!

Рут склонилась над столом.

– Кстати, я все поражаюсь, что Себастьян взял в жены девушку из Штайнаха. И что старик настолько без ума от нее, меня тоже удивляет.

– Вот тут я с тобой согласна! – кивнула Иоганна. – Если для него стеклодувная мастерская – превыше всего, было бы логично, если бы он выбрал девушку из нашей деревни. Как там говорится? Кто женится на дочери стеклодува, тому невероятно повезет!

И девушки захихикали.

– Чего прежде не было, еще может случиться, – кокетливо заявила Рут, подмигнув Иоганне.


После ужина ни у кого из сестер не возникло желания заниматься стиркой, готовить еду на завтрак или носить дрова – хотя прежде со всем этим они справлялись играючи. Поскольку это был их первый рабочий день на новом месте, они решили поскорее лечь спать, чтобы хорошенько выспаться. Вот только сон все не шел. Каждой было о чем подумать.

– Кажется, эта Сара – не самая расторопная работница, – снова начала Иоганна. – Всякий раз, когда я смотрела на ваш стол, только ты хоть что-то успевала!

– И ты совершенно права! – донеслось из темноты. Рут села на постели. – Отец заставил бы ее поторопиться, она ведь ползает, как улитка.

– А пиво пьет, как в бездонную бочку льет! – Мари поежилась. – Бррр! Это отвратительное горькое варево! Завтра я потребую воды.

– Я тоже! – поддержала сестру Иоганна. – Удивительно уже то, что, несмотря на выпитое за обедом пиво, мужчины умудряются работать с пламенем. Но то, что женщины пьют ровно столько же… Это уже перебор! Тебе так не кажется, Рут?

– Да кому это интересно? – мрачно отозвалась Рут. Она предпочла бы молча полежать в темноте и подумать о Томасе.

Иоганна вздохнула:

– Ты права! Какое нам дело до того, как принято пить у Хаймеров, не говоря уже о распределении обязанностей? Оно, кстати, тоже странное. Если бы посреди дня старику не взбрело в голову, что нам пора прекращать серебрить и вместо этого резать проволоку, мы со вдовой Грюн сделали бы немало!

– Кстати, зачем вообще нужна проволока? – вдруг поинтересовалась Мари. Сестры думали, что она уже спит.

Иоганна пожала плечами, хотя в темноте никто этого не увидел.

– Думаю, для украшения, но мы до этого не дошли. Когда мы закончили резать, пришлось помогать упаковывать, а потом и вечер настал. – Девушка на миг задумалась. – Да все там странно. Хаймер день-деньской носится по мастерской, проверяет, контролирует и сеет при этом такую тревогу, что мне временами начинает казаться, будто я очутилась на голубятне.

Когда Рут ничего не ответила, Иоганна тоже повернулась на бок и решила попытаться уснуть.

– В любом случае с первым рабочим днем мы, сестры Штайнманн, справились отлично! – пробормотала она себе под нос, а затем тоже уснула.

11

Проснувшись на следующее утро, Мари поняла, что во сне всю ночь рисовала. Девушка с нетерпением ждала возможности приняться за работу. Тем сильнее оказалось ее разочарование, когда Вильгельм Хаймер поручил им с Сарой украшать флакончики для духов.

Девушка с завистью покосилась на Рут, которая сидела сегодня на ее месте рядом с Евой. Она-то, наверное, не оценит своего счастья! А перед Мари лежали толстые мотки блестящей проволоки, которую нарезали вчера Иоганна и вдова Грюн. С недовольным видом взяв их в руку, девушка вынуждена была признать, что неровно скрученная проволока выглядит прелестно. При каждом движении теплый золотистый цвет становился светлее или темнее, в зависимости от того, сколько света на него падало. Флаконы сами по себе тоже были довольно симпатичными. Они напоминали те, которые выдувал отец по французскому заказу, только эти были разноцветными. Для них использовали фиолетовые, голубые и зеленые заготовки из стекла. Никогда прежде Мари не видела такого насыщенного фиолетового цвета. Мрачная туча, сгустившаяся над ее головой, немного рассеялась. Хотя эта работа была совсем не такой умиротворяющей, как рисование яркими красками, но украшать флаконы тоже было приятно.

И девушка с удовольствием принялась наблюдать за Сарой, которая обматывала проволоку вокруг флакона, образуя решетку.

– Видишь, вот так нужно делать! – Сара потянулась за следующим флаконом с таким равнодушным видом, словно занималась заготовкой дров.

Мари пришла в ужас. Многослойная обмотка полностью свела на нет изысканный блеск проволоки! Кроме того, из-за нее флаконы стали почти непрозрачными. Их цвета теперь были практически неразличимы, бутылочки могли с тем же успехом изготовить и из уродливого коричневого стекла.

Мари хотелось выть от отчаяния.


Когда Хаймер посадил Рут рядом с Евой за стол для рисования, она втайне обрадовалась. Какая отличная возможность – побольше узнать о Томасе! Кроме того, здесь она сидела намного ближе к нему, чем за столиком для упаковки, который находился в другом конце комнаты. Однако до сих пор ни то ни другое ничем ей не помогло: хотя рот у Евы действительно ни на минуту не закрывался, поскольку она считала себя чем-то вроде центра семьи Хаймеров, вокруг которого вращается все остальное, повествовала она в основном о своей персоне. О Томасе она не сказала ни слова. Рут постепенно начинала нервничать.

– Когда потом я поняла, что здесь есть домработница, то немало удивилась! – Ева настолько увлеклась рассказом, что у нее покраснели щеки. – Хоть Эдель и старуха, но мне не приходится делать то, чем занимается она! Моя мать всегда говорила мне: «Дитя, бери от жизни все, что можешь! Этого и так слишком мало». – Глаза ее сверкнули. – Что ж, нельзя сказать, что я сделала плохой выбор, – с нескрываемой гордостью произнесла она. – Смотри, это платье Себастьян подарил мне на прошлой неделе. – Она сунула рукав Рут под нос. – Шелк букле! Уверена, он очень дорогой!

Рут поджала губы. Тупая корова! Однако она не удержалась и провела кончиками пальцев по шелковистому материалу.

– Ткань действительно очень приятная на ощупь.

Ева просияла:

– Моя мать всегда говорила: «Дитя, если ты…»

Рут глубоко вздохнула. Ей больше не хотелось слушать советы, которыми одаривала Еву мать. Она с тоской взглянула на столы стеклодувов. Как увлечен своей работой Томас!

Так же, как и вчера, он и оба его брата уже сидели, склонившись над горелками, когда пришли сестры Штайнманн. Томас только на миг поднял голову и кивнул.

Рут окинула свою одежду разочарованным взглядом. Томас не обратил на ее голубую блузку ни малейшего внимания! При том, что блестящая ткань очень плотно облегала ее фигуру, и обычно она надевала эту вещь только на праздники. Доставая блузку из шкафа, она готовилась услышать ехидные слова Иоганны и очень удивилась, когда та промолчала.

Рут решила предпринять еще одну попытку.

– А как ты познакомилась с Себастьяном? – прошептала она, надеясь, что Ева не станет говорить слишком громко.

Та рассмеялась: