— Никто не готовит лучше моей мамочки, — ухмыльнулся Бен.

— Никто не ест лучше моего Бена, — откликнулась она.

Он вовсю наслаждался завтраком — едой, запахами, неярким утренним светом, лившимся из окна. Находиться рядом с матерью было приятно. Она такая же надежная, как утренний рассвет, подумал Бен.

У Сары Маккиннон были красивые зеленые глаза и светлые волосы с розоватым отливом. Белоснежная ирландская кожа так и не привыкла к яркому солнцу. На лице морщины, подумал Бен, но они такие милые, ласковые, что их просто не замечаешь. Видишь только улыбку, теплую и надежную.

В джинсах и клетчатой рубашке Сара казалась сущей пигалицей, но Бен отлично знал, сколько в ней силы. Не только физической, хотя Сара в детстве могла задать хорошую трепку, без устали скакала на лошади, ездила на тракторе в лютый холод и беспощадный зной, — у нее был стальной характер. Она не ведала колебаний, не отступала перед трудностями, не предавала друзей.

Бен давно решил: если не найдет такую же женщину — сильную, добрую, щедрую, — лучше останется холостяком.

Правда, это разобьет Саре сердце.

— Вообще-то я думал про Уиллу Мэрси.

Сара взглянула на него с надеждой:

— Правда?

— Нет, не в этом смысле.

Наврал, конечно. Именно в этом.

— Просто она сейчас в тяжелом положении.

Взгляд матери померк.

— Да, я знаю. Какая жалость. Хорошая девочка, и за что ей только такая напасть? Я собиралась заехать к ней, проведать. Но у нее, наверно, дел полно. — Сара чуть улыбнулась. — И еще мне, конечно, ужасно любопытно посмотреть на двух других девочек. На похоронах я их толком не разглядела.

— Думаю, Уилла была бы рада твоему приезду. — Он подцепил на вилку еще оладьев. — У нас на ранчо вроде бы все в порядке. Пожалуй, я тоже могу наведаться к Мэрси. Уилла, конечно, не обрадуется, но лишний глаз не помешает.

— Ты, главное, не задирай ее. Глядишь, и отношения наладятся.

— Возможно, — пожал он плечами. — Понимаешь, я не очень-то в курсе, насколько старик допускал ее к делам. Судя по всему, она девчонка толковая, но справится ли она без Джека? Могла бы нанять управляющего, но, похоже, не собирается этого делать.

— Отчего же, люди говорят, что она обязательно наймет управляющего, да еще с университетским образованием.

Сплетен по этому поводу действительно хватало — телефоны трещали не умолкая.

— Найдет какого-нибудь симпатичного молодого человека с дипломом по скотоводству. Хэм, конечно, хорошо знает дело, но ведь он уже немолод.

— Не сделает она этого. Слишком любит Хэма, да и потом, хочет всем показать, на что она способна. Я-то готов ей помочь, хоть Уилле на мой университетский диплом наплевать. Заеду к ней, посмотрю, что там"и как.

— Ты такой добрый, Бен.

— Нет уж, добрым я с ней не буду.

Он довольно улыбнулся — той же озорной улыбкой, как в детстве.

— Она у меня попляшет.

Сара хихикнула, подлила себе еще кофе. А тут и шаги мужа раздались.

— Ничего, это отвлечет ее от горя, — сказала Сара.


Развлечений у Уиллы и так хватало. Сыновья Вуда решили поиграть в корриду — залезли в загон для быков и начали размахивать красным материнским фартуком. Слава богу, обошлось без жертв, если не считать вывихнутой лодыжки. Уилла сама спасла сорванцов, причем едва успела перекинуть через изгородь багрового от возбуждения Пита. Разъяренный бык остался ни с чем.

Трясясь от пережитого страха, Уилла прочла маленьким негодяям целую лекцию. Правда, в конце концов согласилась стать соучастницей — постирать фартук, пока мать не заметила.

За это преступники обещали ей вечную любовь и преданность. Уилла искренне надеялась, что у них больше не возникнет соблазна кричать «Торо! Торо!» здоровенному быку-производителю.

Потом сломался один из тракторов, и пришлось отправить Билли в город за запчастями. На северо-западе лось поломал изгородь, и часть стада разбрелась.

Простудилась Бесс, Тэсс в третий раз за неделю переколотила все яйца. На кухне временно распоряжалась мышка Лили.

Ковбои нервничали, собачились между собой.

— Если человеку повезло в покер, он должен дать партнеру возможность отыграться, — бурчал Маринад, отпиливая бычку рога. Бычок возмущенно мычал.

— А ты не играй в карты, если не можешь себе этого позволить, — огрызнулся Джим Брюстер.

— У меня есть право отыграться!

— А у него есть право закончить игру, когда ему хочется. Так или не так, Уилла?

Уилла придержала бычка, быстро и аккуратно сделала укол. Сегодня было холодновато, настоящий осенний день. Но от работы ее бросило в жар, и куртка висела на изгороди.

— Послушайте, не впутывайте вы меня в ваши дрязги. Маринад насупился, усы его возмущенно дрожали.

— Джим и этот шулер из «Трех скал» ободрали меня на целых две сотни!

— Джей Кей никакой не шулер, — заступился Джим за своего нового приятеля. — Просто он играет в покер лучше, чем ты. Ты блефовать совсем не умеешь. А еще ты бесишься из-за того, что он в два счета починил Хэму мотор.

Это была сущая правда, и от этого Маринад разозлился еще пуще.

— Будет тут всякий осел из «Трех скал» чинить наши моторы и обдирать нас в карты. Я бы и сам мотор починил.

— Ты уже неделю собирался.

— Собирался — так сделал бы, — проскрежетал зубами Маринад. — А этот шустрик решил повыпендриваться. Кто он такой, чтобы заводить тут свои порядки? Я на ранчо восемнадцать лет работаю! И нечего тут всяким молокососам учить меня жизни!

— Это кого ты называешь молокососом? — окрысился Джим. — Хочешь поцапаться, старичок? Давай, попробуй.

— Ну все, хватит. — Уилла шагнула между ними — и вовремя, потому что оба уже сжали кулаки. — Хватит, я сказала!

Она растолкала их, обожгла забияк яростным взглядом.

— Вы мне надоели, ослы. Занимайтесь лучше работой.

— Не надо меня учить, чем мне заниматься! — стиснул зубы Маринад. — Тоже учительница жизни нашлась!

— Отлично. Тогда вот что я вам скажу. Нечего тут устраивать свару, когда мы по уши в отрезанных яйцах и рогах. Иди остынь. А когда остынешь, поезжай, проверь, починили ли изгородь.

— Хэма не нужно проверять, а у меня и тут работы полно. Уилла шагнула ему навстречу. Тут коса нашла на камень.

— Остынь, я сказала. А потом сядешь в свой пикап и поедешь проверить изгородь. Если не согласен — иди собирай свои шмотки и получай расчет.

Маринад побагровел — и от ярости, и от унижения. Выслушивать такое от бабы, которая к тому же вдвое моложе его!

— Ты что, считаешь, что можешь меня уволить?

— Могу, и ты отлично это знаешь. — Она мотнула головой в сторону ворот. — Иди, пошевеливайся, ты мешаешь мне работать.

Секунд десять они смотрели друг на друга, не отводя глаз. Потом Маринад отвернулся, смачно сплюнул и зашагал к воротам. Джим облегченно вздохнул.

— Смотри, Уилла, потерять такого будет жаль. Характер у него поганый, зато какой классный ковбой.

— Никуда он не денется.

Если бы Уилла была одна, она схватилась бы за живот — внутри так все и екало. Однако виду она не подала, деловито взялась за следующий шприц.

— Поутихнет — образумится. Ты не смотри, что он на тебя так кидался. Он относится к тебе не хуже, чем к остальным.

Джим ухмыльнулся, схватил за рога следующего бычка.

— Звучит кисло.

— Это уж точно, — улыбнулась Уилла. — Характер у него паршивый. Сколько ты у него вчера выиграл?

— Долларов семьдесят. Присмотрел тут себе шикарные сапоги из змеиной кожи.

— Ты такой пижон, Брюстер.

— А как же. Надо нравиться дамам. — Он подмигнул, и все снова встало на свои места. — Может, пойдем как-нибудь потанцуем?

Это была старая шутка, она помогла снять напряжение. Уилла Мэрси никогда не ходила на танцы, и Джим это знал.

— А ты послушайся моего совета, дай ты ему отыграть эти не-счастные семьдесят долларов. — Она вытерла пот со лба и спросила: — Что это за парень из «Трех скал»?

— Джей Кей? Нормальный парень.

— Что рассказывает о ранчо?

— Да так, ничего особенного. — Джим подумал, что Джей Кей больше интересовался тем, что происходит на ранчо «Мэрси». — Ну, он рассказал, что подружка Джона Коннера переколотила всю посуду, а Джон нажрался и задрых прямо в сортире.

Все было нормально — обычные сплетни, знакомые имена.

— Сисси уходит от Коннера каждую неделю, а он по этому поводу непременно нажирается.

— Все течет, но ничто не меняется.

Они улыбнулись, по горло перепачканные кровью и навозом. Холодный ветерок обдувал им лица.

Еще минут двадцать они работали молча, общаясь при помощи жестов и нечленораздельного хмыканья. Потом устроили передышку, смочили горло.

— Маринад вряд ли хотел тебя обидеть, Уилл, — сказал Джим. — Просто ему не хватает старика. Маринад его сильно уважал.

— Знаю.

На сердце у нее защемило, и Уилла на миг прикрыла глаза.

На дороге появилось облачко пыли — должно быть, Билли возвращался из города. Надо бы найти Маринада, погладить его по шерстке, подумала Уилла. И пусть идет чинить трактор.

— Все, Джим, иди ужинать.

— Как я люблю эти слова!

У Уиллы провизия была с собой. Девушка села в свой «Лендровер» и съела сандвич с ростбифом, разглядывая дорогу, изрытую копытами и утрамбованную шинами. Дорога шла через пастбища, постепенно поднимаясь в гору. Вся равнина цвела красками осени.

Осень уже перевалила за половину, листья с деревьев почти облетели. Но в небе еще пел жаворонок — настойчиво и неугомонно. Эта знакомая музыка природы должна была бы подействовать на Уиллу умиротворяюще, но этого почему-то не произошло.

Уилла ехала по дороге, внимательно глядя на изгородь. Кажется, тут все было в порядке. Скот мирно пасся на лугах, время от времени одна из коров безо всякого интереса поглядывала на машину и снова принималась жевать.

На западе небо чернело, дыбилось тучами, и на горные хребты лег зловещий отсвет. Еще до вечера в долине пойдет дождь, а в горах — снег. Дождь был бы очень кстати, только вряд ли это

будет ровный, спокойный ливень, насыщающий землю влагой. Скорее всего небо обрушится на поля яростными ледяными струями, которые побьют колосья.

И все равно Уилла с нетерпением ждала дождя. Ей хотелось, чтобы по крыше заколотили яростные кулаки, чтобы небо загрохотало, и тогда можно будет немного посидеть дома, побыть наедине с собой, посмотреть из окна на сплошную стену дождя.

Может быть, она чувствует себя так беспокойно из-за приближающейся бури?

Уилла уже в четвертый раз взглянула в зеркало заднего вида. В чем дело? Что ее тревожит? Странно, что изгородь в порядке, а самой бригады нигде не видно. Ни машин, ни людей, ни даже стука молотков. Ничего — лишь дорога, равнина да горы, поднимающиеся к насупленному небу.

Почему-то она чувствовала себя ужасно одинокой — непонятно, из-за чего. Ведь Уилла всегда любила разъезжать по своей земле без сопровождающих. Никто не пристает с расспросами, с ответами, с жалобами.

Но нервы были не в порядке, Уилла все не могла избавиться от странного, тревожного чувства. Непроизвольным движением она коснулась приклада винтовки. Потом затормозила, вышла из машины и огляделась по сторонам.


Конечно, затея рискованная. Он знал, что играет в опасные игры, но уже вошел во вкус и не мог остановиться. Время и место были выбраны идеально. Приближалась буря, и ремонтная бригада свернула работу побыстрее. Должно быть, уже вернулись на ранчо, сидят, жадно уплетают ужин.

Времени на осуществление плана было совсем немного, но, если действовать толково, вполне можно было успеть.

Он выбрал самого жирного быка — такого, за которого на рынке заплатили бы хорошую цену.

Выбрал удобное местечко. Отсюда удобно уносить ноги. Раз-два — и ты у себя во дворе. Или, в крайнем случае, на границе участков. С одной стороны — скалы, с другой — деревья. Никто издали не увидит, никто не застигнет врасплох.

Когда он делал это в первый раз, его аж замутило от вида крови. Никогда еще ему не приходилось лишать жизни такое огромное, полнокровное существо. Но зато это было так… интересно. Вонзать нож в увесистую тушу, чувствовать, как постепенно затихает биение пульса, как жизнь по капле выходит из животного. Кровь была горячая, она сначала пульсировала, а потом просто сочилась, растекаясь багровым озером.

Теперь появился кое-какой навык. Быка он подманил зерном, потом заарканил, вывел на середину дороги. Рано или поздно кто-нибудь обнаружит тушу. То-то будет эффект. В небе будут кружить стервятники, привлеченные запахом смерти.

Потом прибегут волки.

Кто бы мог подумать, что запах смерти так привлекателен. Особенно если смерть — твоих рук дело.

Он улыбнулся, наблюдая, как бык чавкает зерном, потрепал животное по мохнатому загривку. Потом вынул из-под плаща нож и одним ловким движением — ей-богу, с каждым разом получалось все лучше — перерезал быку горло. Фонтаном ударила кровь, и он восхищенно расхохотался.