– Кого еще дьявол несет? – прошипела Эйприл.

Она, одна из немногих, без колебаний и страха выражалась подобным образом, тогда как Грейс слыла тихой и послушной воспитанницей. Она так и не оправилась после смерти матери. Хотя в том мире, где они существовали, смерть была частью жизни, а возможность покинуть грешный мир порой почиталась за везение, Грейс знала, что никогда не смирится с этой потерей.

Своего отца девушка не помнила. Он погиб, когда Грейс была совсем мала, от несчастного случая на бумажном заводе, где ему пришлось работать. И с тех пор мать и дочь выбивались из сил, чтобы прокормиться и прожить. А потом Этель Уоринг тихо угасла, не выдержав непосильной борьбы, и Грейс осталась совсем одна.

В дверном проеме появилось туповатое лицо одной из воспитательниц, мисс Николс.

– Начальница вызывает, – проговорила она, уставившись на девушек.

– Кого? Меня? – проворчала Эйприл.

– Нет, не вас, а мисс Уоринг.

Вызов в столь неурочное время мог означать лишь что-то из ряда вон выходящее. Пожав плечами, Эйприл бросила вопросительный взгляд на Грейс, а та молча встала, надела серое платье с высоким воротом и сунула ноги в туфли с жестяными пряжками. У нее не было никаких догадок, почему ей велено явиться к начальнице.

Пока девушка шла по коридору, ее голые ноги нещадно мерзли, но в кабинете миссис Гриффин было тепло.

На плечах начальницы приюта лежала горностаевая горжетка, а лоб украшали тщательно завитые фальшивые локоны. У миссис Гриффин было две дочери, которые, как болтали воспитанницы, щеголяли в бархате, шелках и мехах.

– Садитесь, мисс Уоринг.

Робко поблагодарив, Грейс села на краешек стула. Она не ждала от этого разговора ничего хорошего.

– Вы знаете даму по имени Флора Клайв?

Начальница произнесла эту фразу с необычным участием. Что-то словно растопило ледяную стену между ней и воспитанницей.

– Нет, мэм.

– Неужели? Разве ваша мать не говорила вам, что у вас есть тетушка?

В памяти Грейс всплыли обрывочные фразы матери, однако она не слышала от Этель Уоринг никаких подробных рассказов.

– У моей мамы действительно была старшая сестра. Она уехала в Индию много лет назад, и никто не знал, что с ней стало.

– Ваша тетя в полном здравии, – многозначительно заметила миссис Гриффин, – и она написала вашей матери. Поскольку миссис Уоринг скончалась, я сочла возможным передать письмо вам.

Конверт был вскрыт, что нисколько не удивило Грейс. В приюте никто не имел права на секреты. Не торопясь передавать письмо девушке, начальница сообщила:

– Ваша тетя очень богата, но в Индии у нее нет наследников. Потому она решила разыскать тех, кто остался в Лондоне, и пригласить их к себе.

Развернув послание и пробежав его глазами, Грейс сникла. Девушке было нечем оплатить это путешествие, к тому же Индия представлялась ей страшно далеким и диким краем.

Заметив на лице Грейс тень безразличия и печали, миссис Гриффин сказала:

– Я знаю, о чем вы думаете. О том, что у вас нет средств. Но миссис Клайв позаботилась об этом. Она перевела деньги на проезд и прочие расходы. Вы сможете их получить.

В кабинет заглянула мисс Николс, и начальница велела ей принести чай. Две чашки, что было уж совсем необычно.

Грейс не удержалась от соблазна. В приюте всегда было голодно. Напиток оказался ароматным, крепким и сладким, поданные к нему лепешки сочились маслом, а начиненный цукатами кекс рассыпался в пальцах. Воспитанницы приюта видели подобные лакомства только во сне.

Девушка обрадовалась паузе, но в следующую минуту миссис Гриффин огорошила ее заявлением:

– Мне кажется, вам не надо ехать.

Хотя Грейс вовсе не думала, что поедет, она не удержалась от вопроса:

– Почему?

– Индия – ужасная страна. Там жарко, грязно, полно заразных болезней, ядовитых насекомых и змей.

– Но моя тетя…

– До тети еще надо добраться. Я бы посоветовала вам отложить эти деньги и воспользоваться ими, когда вы выйдете из пансиона.

Грейс поняла: миссис Гриффин не желала брать на себя никакой ответственности. Впрочем, возможно, она была права.

– Подумайте, – добавила начальница. – И я советую вам молчать о том, что вы узнали.

Ошеломленная и растерянная Грейс вернулась в спальню. Несмотря на совет миссис Гриффин, она не могла не поделиться новостями с Эйприл.

– Не вздумай отказываться! – с ходу заявила подруга. – Это письмо – билет в новую жизнь! Здесь присланные теткой деньги быстро закончатся, а там они никогда не иссякнут.

– Но как туда добраться?! Это же край света!

– А как попали в Индию тысячи англичан?! Тебе надо найти семью, которая в ближайшее время отправляется в эту страну, списаться с ними и попросить взять тебя с собой.

– И как мне их отыскать?

Эйприл закатила глаза.

– Боже мой, Грейс! Подай объявление в газету! Но только остерегайся мошенников. Не верь никому на слово и не давай деньги вперед.

Грейс смотрела на подругу с уважением. Что ни говори, Эй-прил была куда практичнее, сообразительнее и умнее, за что ее не раз наказывали в приюте. Человека всегда наказывают за стремление высказать свое мнение или следовать собственной воле.

Холод и голод были забыты. Сидя в кроватях и закутавшись в одеяла, девушки проговорили почти всю ночь. Другие воспитанницы спали как убитые; когда в дортуар заглядывала ночная воспитательница, две нарушительницы приютских правил быстро ныряли в постели. А потом поднимались снова.

– Если старуха Гриффин намекнет, что ты должна помочь пансиону, отвечай, что она ничего не получит. Мало ли что понадобится в дороге, пока удастся добраться до Индии, и потом ты должна подумать о гардеробе, – рассуждала Эйприл. – Конечно, ехать в шляпе со страусовыми перьями и шелковом платье не годится. Вместе с тем ты не должна выглядеть убого. Кстати, сколько лет тетушке?

– Полагаю, не меньше шестидесяти. Когда она уехала, моя мама была еще ребенком.

– И миссис Клайв написала, что в Индии у нее никого нет?

– Да, никаких наследников.

Эйприл задумалась.

– Одинокая пожилая вдова? Я знаю, как в этом случае выглядела бы англичанка, но дама, сорок лет прожившая в экзотической стране… Вполне возможно, она обвешивается амулетами и ездит на слоне.

Девушки захихикали.

– А как ей удалось разбогатеть? – спросила Эйприл.

– Если б я это знала! – вздохнула Грейс и продолжила: – Меня угнетает мысль, что, если что-то пойдет не так, вероятнее всего, я не смогу вернуться. Мне придется отправиться в полную неизвестность. Я ничего не знаю о тете и совершенно не представляю, что такое Индия.

В самом деле, сколько бы она ни пыталась вообразить себе нечто грандиозное и многоцветное, перед мысленным взором вставала глухая стена.

– Мы мало читаем, – заметила Эйприл, – и нас ничему не учат. А все для того, чтобы мы никогда не вышли за рамки насущного!

Это было правдой. Они практически ничего не знали ни о своей стране, ни тем более о колониях и, что самое прискорбное, не знали самих себя. Они были вынуждены посвящать свое время не познанию, а выживанию.

– А если тетка заставит меня делать то, что мне совсем не понравится? Ведь, по сути, я окажусь в ее власти! Чтобы получить наследство, мне придется всегда смиренно отвечать «да, тетя», «я рада, тетя» и выполнять ее прихоти.

Эйприл рассмеялась.

– Но оно того стоит! Едва ли миссис Клайв выслала бы деньги на проезд, чтобы выписать себе горничную. Она стара, и ей нужен близкий человек, родня. Вряд ли она станет тебя угнетать.

– Может, для начала мне написать ей и рассказать о себе?

– А если она при смерти? Потом ты никому ничего не докажешь. К тому же письмо может потеряться, и ты будешь напрасно ждать ответа.

– Мне противно думать о себе как о бедной родственнице, прибывшей затем, чтобы пробавляться чужой милостью!

– Но ты и есть бедная родственница. В любом случае там тебе не будет хуже, чем здесь, – сказала Эйприл. – Радуйся хотя бы тому, что у тетки тебе наверняка не подадут пригоревшей овсянки и не накормят гнилой картошкой! – И со смехом добавила: – А представь, что в тебя вдруг влюбится какой-нибудь индийский раджа, весь в золоте и шелках, и ты станешь королевой или как это там у них называется!

Грейс улыбнулась. Такие мечты были слишком далеки от реальности. А вот на внимание английских мужчин ей, как наследнице большого состояния, пожалуй, стоит рассчитывать.

Утром девушка сообщила начальнице, что намерена поехать в Индию. Миссис Гриффин выразила недовольство, но не посмела отказать и выделила девушке провожатую для того, чтобы сперва заехать к нотариусу для подтверждения родства с теткой, а потом в банк – за деньгами. А еще Грейс собиралась наведаться в Британскую библиотеку: она хотела найти статьи, а если повезет, то и книги об Индии.

Утро было холодным и тусклым. Падающий снег тут же смешивался с сажей, отчего казалось, будто город покрыт серым налетом. Мерзлая земля была тверда как камень, а спешащие по улицам люди напоминали тени. Грейс засунула руки в старенькую потрепанную муфту. Подошвы ее ботинок были слишком тонкими, а поля шляпки не защищали лицо от ветра.

Не может быть, чтобы Индия была такой же неуютной, унылой и промозглой! Нет, она наверняка сверкающая, яркая, полная жизни, запахов и звуков. Грейс слышала, что в этой стране царит вечное лето. Она заметила, что мысли об Индии согревают ее не хуже, чем согрела бы теплая одежда. Девушка грезила, как будет срывать лотосы, склонившись над водной гладью, гулять по саду, наполняя корзину дивными плодами!

К счастью, ей удалось подтвердить родство с Флорой Клайв. Нотариус составил бумаги, и в банке Грейс выдали деньги. Сумма показалась ей просто огромной, но проезд наверняка стоил очень дорого. В любом случае тетушка представлялась человеком дальновидным и щедрым.

В Британской библиотеке девушке выдали кипу газет и несколько книг. Статьи в «Таймсе» и «Стар» были скучны и непонятны, как и тома «Английская Индия» и «Британская империя в Индии». Зато немногочисленные записки путешественников Грейс впитывала с такой же жадностью, с какой промокательная бумага впитывает свежие чернила.

Она не знала, зачем захватила с собой альбом для рисования, но теперь не пожалела об этом. Великолепные храмы, буйная растительность, богатый животный мир! Грейс срисовала слона под узорчатым чепраком и обмотанную тканью фигурку девушки с длинной косой, а потом наткнулась на изображение молодого мужчины в тюрбане с удивительными загадочными глазами, такими темными, что в них терялись зрачки.

Изящно изогнутая, будто тетива лука, верхняя губа говорила о высокомерии и благородстве; в линиях лица было что-то суровое, твердое и вместе с тем необычайно притягательное. То был образец мужественной красоты, явившейся то ли из легенды, то ли из тьмы веков. С виду ни один англичанин – дитя туманного Лондона – не годился этому яркому, сильному мужчине даже в подметки.

Грейс взялась было за грифель, но в этот миг в ее душе что-то дрогнуло, и, оглянувшись, не видит ли кто, она вырвала страницу, быстро свернула и спрятала под одеждой.

Она решила, что в любом случае копия будет бездарной, и невольно позавидовала художнику, сумевшему изобразить этого человека. Такого человека! Грейс ни минуты не сомневалась, что этот мужчина, выглядевший сказочным принцем, существует на самом деле. Она решила взять картинку с собой в Индию, надеясь, что та послужит ей талисманом.


– У меня есть невеста, – признался Джейсон Блэйд, показывая Ратне крохотный портрет, помещенный в серебряный медальон.

Индианка из вежливости полюбовалась на блеклое лицо какой-то девушки, показавшейся ей далекой, словно луна, и спросила:

– Как ты очутился в нашей стране?

Джейсон, или Джей, как она продолжала называть его на индийский манер (впрочем, он не имел ничего против), ответил:

– Мне трудно объяснить, что такое закрытое учебное заведение с его однообразием, строгими правилами и невозможностью уединения. Воинская дисциплина есть и в здешней армии, от нее никуда не уйти, и все же Индия… она освобождает душу. Я никогда особо не верил в так называемое священное право Британии править всеми цветными народами, а потому мне хотелось увидеть все это своими глазами. И конечно, я не стану скрывать, что приехал сюда затем, чтобы заработать денег.

– Заработать денег? – удивилась девушка.

– Да, как и все англичане.

– Но ведь ты не из низшей касты?

Джейсон улыбнулся.

– Применительно к нашему обществу… да, не из низшей. Как ты догадалась?

Ратна пожала плечами.

– Я это вижу. Он вздохнул.

– Но я не богат.

– В нашей стране знатные люди всегда богаты. А простые – бедны. Я не могу представить нищего раджу!

– Прежде у нашей семьи были деньги, а потом…

Джейсон умолк, и Ратна с пониманием произнесла: