Торговец с соседнего ряда поманил англичанку, показывая на россыпь камней: дымчатых топазов, сиреневых аметистов, прекрасных изумрудов, пестрых агатов.

При виде свадебного сундука с изображением богини Лакшми, сидящей на цветке лотоса, Грейс невесело усмехнулась. Она могла купить все, что душе угодно, но ей ничего не хотелось. Краски Индии для нее поблекли. У нее не было аппетита, и она похудела. Флора опасалась, что племянница больна, но это было не так, если не считать болезнью апатию и скуку.

Почувствовав жажду, Грейс выпила мутноватого кокосового молока. Неподалеку расположился заклинатель змей. Раздувшая капюшон кобра раскачивалась, как жгут, под заунывные звуки дудки. Девушка положила в глиняную плошку монету, хотя не любила и боялась змей.

Флора пыталась развлечь племянницу, но та от всего отказывалась. Тетка предлагала Грейс отправиться в Англию, однако девушка знала, что там она будет чувствовать себя не лучше. Попросту увезет свои проблемы с собой.

Кто-то осторожно тронул Грейс за плечо.

– Мисс?

Повернувшись, она увидела молодого индийца. Обычно они не смели прикасаться к белым, но девушка узнала его.

– Арун?!

Ей понадобилась пара минут, чтобы осознать, что это действительно он. Молодой человек сильно изменился. Его взгляд сделался еще жестче, и даже голос звучал по-другому.

– Да, это я.

– Вы на свободе?

– Меня должны были повесить, но я сбежал из тюрьмы.

– Вас ищут?

– Наверное.

Грейс подумала, что перед горем этого человека ее несчастье кажется надуманным, ненастоящим.

Она всего лишь не нашла себя, тогда как он все потерял.

– У вас остался шрам, – с сожалением промолвила девушка.

– Меня это не волнует, – ответил он, а потом спросил: – Вы гуляете одна?

– Да.

– А… ваша тетя знает, где вы?

Грейс прикусила губу. Вот уже не первый день она врала Флоре, будто идет к сестрам Корман, и тетка охотно ее отпускала. На самом деле Грейс не хотелось никого видеть; отправляясь на рынок, она стремилась очутиться в чужом мире, чтобы забыть о своем.

– Нет.

Арун покачал головой.

– Если с вами что-то произойдет, она не будет знать, где вас искать.

Девушка слабо улыбнулась.

– Не думаю, что со мной может случиться что-то худшее, чем уже случилось.

Грейс не заметила в нем ни интереса, ни сочувствия, однако не удивилась. В то время как Арун томился в колониальной тюрьме, она ехала по улицам Варанаси на белом коне навстречу своему счастью, в итоге обернувшемуся полнейшим разочарованием.

– Вы хотели что-то купить?

– Нет. Я просто гуляю.

– У меня к вам есть разговор. Вы можете пойти со мной?

В обществе Аруна Грейс чувствовала себя очень неловко. Ей было трудно представить Флору в постели с этим молодым индийцем; она не могла смириться с тем, что это все-таки правда. Вместе с тем она ощущала смутную вину перед ним, а потому кивнула.

Миновав бесчисленные торговые ряды, они прошли по узкой улочке и очутились на небольшой площади, где ждала тонга – повозка с двумя скамеечками, защищенная легким навесом. Арун предложил Грейс забраться внутрь, и девушка, ничего не подозревая, согласилась. Повозка тронулась с места. Правивший низкорослой лошадкой индиец даже не оглянулся на странную пару.

Хотя Арун молчал, его взгляд не предвещал ничего хорошего. Грейс занервничала.

– Куда вы меня везете?

– Скоро узнаете.

– Вы хотели о чем-то поговорить?

– Ни о чем. Я вам солгал. Это похищение.

Девушка отпрянула.

– Похищение?! Что я вам сделала?

– Дело не в вас.

– А в чем? Зачем вам меня похищать?

– С целью выкупа.

– Вам нужны деньги?

– Мне – нет. Другим людям. Я просто решил им помочь.

– Я бы дала вам денег. У меня есть украшения, я могу их продать.

– Мне нужны не ваши деньги, а деньги вашей тетки.

– Вы хотите ей отомстить?

– Я хочу ее уничтожить. Она убила Сону и сломала мне жизнь.

Наверное, в эту минуту Грейс еще могла бы попытаться выскочить из повозки или закричать и позвать на помощь. Едва ли Арун стал бы применять силу. Но она спокойно сидела на скамейке и смотрела ему в глаза.

– Я вам сочувствую, но это не выход.

– К сожалению, другого выхода я не вижу.

– Вам не кажется, что мстить женщине бесчестно?

Арун отметил, что она произнесла те же слова, что и Сан-Санджит. Но для него все было решено.

– Это не женщина, это чудовище.

– А я – порождение этого чудовища?

– Порождением, скорее, можно назвать меня. Вы выросли в другой стране, и вы ничего не знали.

«Но, узнав, не отказалась от того, что получила», – подумала Грейс и спросила:

– И все же, куда мы едем?

– В одно место. Там будет много мужчин, но вы не должны бояться. С вами ничего не случится – я отвечаю за это.

Грейс подумала, что едва ли в подобных обстоятельствах слово одного человека может влиять на решение многих.

– У меня нет даже самых необходимых вещей.

– Вам все дадут. Вы не будете чувствовать себя пленницей.

Грейс не могла понять, почему она так спокойна, отчего ее не волнует ни собственная судьба, ни чувства Флоры.

– Когда вы сообщите моей тете о том, что я в ваших руках?

– Скоро. Мы прибудем на место, вы напишете письмо, и я…

– Я не стану ничего писать, – перебила Грейс. – Я не сопротивляюсь, но и содействовать вашему замыслу тоже не буду. Это затеяли вы, вот и выкручивайтесь сами.

– Я не вправе вас заставлять. И те люди, которых вы вскоре увидите, тоже не будут этого делать.

Арун умолк. Они выехали на неровную проселочную дорогу, и тонгу стало кидать из стороны в сторону. Спустя несколько утомительных часов пути впереди показалась окруженная банановыми рощами деревушка с ярко расписанными традиционными узорами хижинами.

Чуть в стороне, у подножия большого холма, стоял двухэтажный каменный дом с портиком и колоннами. Во дворе было множество мужчин и лошадей.

Арун помог Грейс сойти на землю. Одновременно на крыльце появился человек, при виде которого девушка невольно замерла.

На нем была белоснежная курта, расшитый серебром синий кафтан и мягкие кожаные сапоги на высоких каблуках и с загибающимися вверх носками. Белый тюрбан был украшен переливчатым павлиньим пером с драгоценной брошью. На поясе висела кривая сабля с серебряной рукоятью.

Он был молод, статен, красив, держался воистину с королевским достоинством и, казалось, явился из волшебной индийской сказки. Судя по всему, его появление в подобном облачении явилось неожиданностью и для Аруна.

Юноша низко поклонился и отступил, тогда как Грейс продолжала стоять неподвижно и прямо, открыто разглядывая человека, по чьему приказу ее, очевидно, похитили.

С виду она казалась спокойной, хотя на самом деле ее сердце едва не выпрыгивало из груди. Но не от страха. Просто в этом человеке с внимательными черными миндалевидными глазами она узнала мужчину с картинки, того самого, чей образ давно не давал ей покоя!

Возможно ли такое наяву или ее воображение в конце концов сыграло с ней дурную шутку? Рисунка при себе не было. Оставалось полагаться на память.

– Я – Дамар Бхайни, бывший правитель этой области. Прошу вас стать моей гостьей.

Грейс ничего не ответила, однако вошла в дом вслед за хозяином, чувствуя на себе любопытные, но ненавязчивые взгляды его соратников.

– Я предлагаю вам отдохнуть до завтрашнего дня. Если вы не найдете чего-то необходимого, воспользуйтесь колокольчиком.

В комнатке пахло сандалом. Мебель была розового дерева, пол устилал расшитый сказочными птицами ковер. Оконные жалюзи отзывались на порывы ветра нежным звоном. В высоких вазах стояли цветы.

– Вам понадобится служанка?

– Думаю, нет, – ответила Грейс, впервые заговаривая с ним, – я все привыкла делать сама.

Коротко поклонившись, Дамар Бхайни вышел. Грейс осталась одна. Умывшись и причесавшись, она села на кровать. Интересно, дадут ли ей бумагу, чернила и перья, позволив отправить письмо Эйприл, если при этом она откажется писать тетке?

Впрочем, пока рассказывать было особо нечего. Не могла же она сообщить, что встретила мужчину с картинки, которую прижимала к сердцу еще в Лондоне, в Британской библиотеке, и что он оказался ее похитителем!

Облик Дамара Бхайни вызывал ощущение величия, но никак не опасности. Он казался благородным человеком, хотя кража женщины с целью выкупа не вязалась с благородством.

Близилась ночь. Рассыпанные по темно-синему небу звезды были похожи на серебряные украшения на изысканном сари индийской красавицы.

Арун остановился на веранде. Он не знал, как отныне обращаться к человеку, который позвал его сюда.

– Садись, – пригласил тот. – Будет лучше, если мы станем общаться, как прежде. В конце концов, ты не мой подданный.

Арун присел на резной табурет. Перед ними стояли медные чашечки с кофе. Курильница источала сладковатый опьяняющий аромат.

– Ты не говорил, что эта англичанка столь молода и красива, – задумчиво промолвил Дамар Бхайни.

– Для меня существовала лишь одна красивая женщина, – ответил Арун.

– Ты знал о том, кто я?

– Такие догадки приходили мне в голову.

– Ты удивлен?

– Не очень. Ты всегда казался мне особенным человеком. Я рад, что мы вовремя повстречали друг друга, хотя у нас разные цели. Тебе нужны деньги, мне – месть.

– Дело не в бедности, – помолчав, произнес Дамар Бхайни. – На личные нужды мне бы хватило денег до конца моей жизни. Суть в гордости. Я не могу признать свое поражение и поражение моего народа. Уж лучше смерть.

– Понимаю. Мне тоже все равно, буду я жить или нет.

– Я хочу жить, – возразил Дамар Бхайни. – Только не так, как сейчас. Не под англичанами.

– Боюсь, такое положение сложилось надолго, если не навсегда, – осторожно промолвил Арун. – Это не покорность, а доводы разума.

Глаза Дамара Бхайни сверкнули гневом.

– Ты считаешь, я должен это принять?

– Не знаю. С ними нельзя договориться?

– Ангрезы предлагали мне сделку, как и другим раджпутам, но я отказался. Буду идти до конца.

– Это заслуживает уважения.

Дамар Бхайни сделал глоток кофе.

– Ты останешься с нами?

– А куда мне идти?

Сказав это, Арун подумал, что утратил цель жизни, перешел ту грань, за которой на него могли влиять чужое одобрение и сочувствие, а также собственная совесть. Отныне в его душе жили только горечь, безнадежность и отчаяние.

Как ни странно, Грейс проснулась в хорошем настроении. Оказалось, ее уже ждали вода для умывания и завтрак.

На медном подносе стояли кофейник, кувшинчик с молоком, сахарница, фарфоровая чашечка с серебряной ложечкой, тарелка с вареными яйцами и мясными пирожками и бокал с манговым соком. Грейс тронуло, что ей не предлагают индийскую еду, хотя она была готова к этому.

После еды девушка вышла на веранду. Вчера она не разглядела, в какую красивую местность ей довелось попасть. Залитая ярким светом округа развернулась перед ней, словно большая карта. Холмы окаймляли ее подобно поясу, облака в вышине сияли, как жемчуг. Розовые кусты обсыпала еще не успевшая высохнуть бриллиантовая роса, а ветер был благоуханным и свежим. Торжество солнца, зелени и небесной синевы кружило голову. Хотелось мысленно обнять эти просторы и благоговейно прижать к груди.

На несколько минут Грейс почудилось, будто из ее души изгнаны все печальные чувства и разум свободен от мрачных воспоминаний. Она подумала о том, что сегодня ее ожидает разговор с Дамаром Бхайни. Он производил впечатление образованного человека и говорил по-английски почти без акцента. Грейс было интересно послушать, что он скажет.

Когда он вошел, раздвинув бесчисленные нити цвета утренней росы, служившие занавеской, девушка нисколько не испугалась и стала с любопытством разглядывать его.

Дамар Бхайни говорил серьезно, Грейс – с легкой иронией.

– Вам нравится ваша комната?

– Да, если учитывать, что я очутилась в ней не по своей воле.

– Мне не хочется, чтобы вам казалось, будто вы – пленница.

– Но ведь я пленница, не так ли?

– Обещаю, что с вами ничего не случится и вы скоро окажетесь дома.

– При этом вы избавите мою тетю от нескольких тысяч фунтов стерлингов, – заметила Грейс и задала вопрос: – Что будет, если миссис Клайв откажется платить?

– Такое возможно?

Девушка пожала плечами.

– Вполне.

Дамар Бхайни посмотрел ей в глаза.

– Обещаю, что вы не пострадаете.

– Тогда какой смысл устраивать все это?

Он помолчал, потом произнес:

– Мне кажется, вас не слишком страшит потеря денег.

– Вы правы. Потому что у меня их нет и никогда не было. Это деньги моей тети.

– Так вы не из богатой семьи?

Грейс задалась вопросом, зачем ему знать подробности ее биографии, а потом представила себя, худую бледную девочку, лица́ которой редко касались солнечные лучи, бесприданницу в поношенном платье, грубых башмаках и штопаных чулках, существо, на которое другие, хорошо одетые дети смотрели как на пустое место. Вспомнила, как ломала голову над тем, что купить, пирожки или бумагу и краски.