– У меня нет никакого молока… Я не могу, нет, действительно…

– Потерпи несколько минут. Теперь попробуем покормить другой грудью.

Но вторая девочка оказалась менее способной к обучению и никак не хотела брать сосок. Подставив свою грудь для перебинтовки, Эми с облегчением рухнула на подушки.

– Разве вы не собираетесь забрать их с собой в детскую? – стараясь перекричать плачущих детей, спросила Эми направившихся к дверям медсестер.

С профессиональной улыбкой на лице миловидная медсестра ответила:

– Этот час детки побудут с мамочкой. – Сказав это, она вышла из палаты.

Эми уставилась на две ходившие ходуном кроватки, обитатели которых, похоже, собирались устроить небывалый переполох. Спустя несколько минут, когда глаза Эми обсохли от последних слезинок, она, откинув в сторону одеяло, осторожно опустила вниз свои ноги. Край кровати был очень жестким, и, случайно потянув шов, она взвизгнула от острой боли. Поднявшись на ноги, она почувствовала себя гораздо лучше. Держась за спинки кроваток, Эми испуганно смотрела на своих детей. Новорожденных запеленали, как мумий, выставив на обозрение одни лишь головы. Там и сям на их широких головах виднелась бахрома розовых волос. Глаза спрятались в складки морщинистой кожи, носики напоминали кнопки, а ротики – дырочки. Эми не видела между ними никакой разницы. Неожиданно одна из близняшек, которую только что накормили, громко отрыгнув, успокоилась. После этого вторая девочка, высунув из пеленок сначала плечо, а затем руку, потянулась к чему-то, что видела только она.

Наклонившись к ним, Эми тихо произнесла:

– Тебя я назову Маргарет. Может быть, ты не всегда будешь получать то, что хочешь, но, ей-богу, ты будешь упорно добиваться своей цели.

Повернувшись к другой кроватке, которая теперь уже больше не вибрировала, и заметив на устах лежавшей в ней новорожденной некое подобие улыбки, Эми, сама того не ожидая, улыбнулась ей в ответ.

– Да-да, – кивнула она головой в знак приветствия. – Ты тоже вся в мамочку. Всегда будешь добиваться того, чего хочешь. – Вспомнив о Терри, она скорчила гримасу. – Сначала нужно сообразить, чего ты в действительности очень хочешь, не так ли, малышка?

Эми посмеялась над собственными словами, потому что она-то сама очень хорошо знала, чего хотела. Славы. Самой обыкновенной славы. А также Терри, если он поможет ей добыть эту славу.

Немного подумав, Эми сказала:

– Тебя мы назовем Мирандой. Итак, вы будете Маргарет и Миранда.

Маргарет стала снова отчаянно выбираться из пеленок, продолжая громко визжать. И тут улыбка на устах Эми потухла.

«Но мне не управиться с вами, – размышляла она. – Во-первых, кормление… Да и вообще. Все это один большой хомут».

Она все еще продолжала внимательно смотреть на новорожденных, когда приземистая девушка с сальными волосами, открыв дверь, привезла тележку с ужином. Эми обернулась к ней.

– Это воистину замечательно! Я не могу кушать в таком диком шуме. – Склонившись над кроватками и улыбнувшись, она сказала: – А может быть, вы сделаете мне великое одолжение и отвезете малышек в детскую?

Глядя на Эми зачарованным взглядом, девушка спросила:

– Вы и есть та актриса, которая замужем за парнем, похожим на Тирона Пауэра?

Силясь улыбнуться, Эми проворковала:

– Да.

– Это очень романтическая профессия, не так ли? – Оставив тележку и внимательно посмотрев на лежащих малышек, девушка промолвила: – И вам придется забросить свою карьеру из-за этих крошек?

– Забросить? Я и не думаю расставаться со сценой. – Дотронувшись одной рукой до горла, а другой до лба, Эми отчеканила: – Представление должно продолжаться.

Лицо девушки сразу стало очень серьезным.

– Тогда вам придется отослать их куда-нибудь. Вы готовы к этому?

– Отослать? – переспросила Эми, тут же подумав о любой перспективе сбагрить своих детей какой-нибудь няньке.

– Необходимо их отослать отсюда. Если вы не хотите ехать вместе с ними, их нужно отослать. Здесь их держать никто не будет. Сами понимаете. Время военное. – Она перевела взгляд с детской кроватки на Эми. – И кормить их тоже никто не станет. Поэтому вам просто необходимо подыскать надежное место, чтобы за ними присматривал человек, знающий толк в воспитании детей.

Встретив глазами оценивающий взгляд девушки, Эми ответила:

– Я думаю, что смогу найти такого человека. Правда, жаль, что ты не живешь в деревне.

– Но у меня в деревне живет тетка, и она работает нянькой. Сидит с детьми какой-то определенный промежуток времени.

– Она ухаживает за детьми?

– Нет, – ответила девушка, в голосе которой почти прозвучала насмешка. – Она получила официальное разрешение размещать у себя в доме на постой нуждающихся в этом людей. У нее имеется даже приветственное письмо с поздравлением за оказанную в военное время необходимую помощь.

– И сейчас она тоже продолжает принимать у себя нуждающихся? – шепотом спросила Эми.

Она присела на кровать, стараясь не замечать острой ноющей боли, и натянуто улыбнулась.

– Конечно же, ты права. Мы ездим со своими спектаклями по разным городам и… Да, ты права, дети должны занимать в жизни первостепенное место. Нечего их таскать за собою. – Снова встретившись с черными глазами девушки, Эми, опять схватившись за голову, промолвила: – О Господи! Господи! Даже не знаю, что и думать.

– Вам плохо? Послушайте, я сейчас отнесу ваших детей вниз, в детскую, после чего дам вам адрес моей тетушки. Она живет в местечке Кихол, которое находится недалеко от Лэндс-Энд. Там о ваших детках хорошо позаботятся. А в любой выходной день и в удобное для вас время вы сможете приехать проведать своих крошек.

Глядя сквозь пальцы на девушку, ловко разворачивавшую в дверях кроватки с детьми, Эми подумала о том, что это будет замечательно – ездить по выходным дням на морское побережье, где заодно можно будет и проведать своих детей. По крайней мере, под этим предлогом можно будет хоть как-то скрыться от ненужных ей встреч с разными людьми. Опустив глаза, она сидела, задумчиво улыбаясь, и думала, что надо попросить Седрика помочь ей устроить детей. Наверное, ему придется по душе эта идея.

Лицо Эми расплылось в улыбке. Быстро привстав, она направилась к тележке с пищей, на которой стояло десять тарелок с салатами. Салаты лежали горками и были украшены тонкими кусочками ветчины. Внезапно она почувствовала дикий голод, и, кроме всего прочего, ей теперь нужно было есть за двоих, поскольку Эми являлась, пожалуй, единственной женщиной в Плимуте, которая родила в этот день сразу двоих детей.

Она с жадностью стала поглощать пищу.

Местечко Кихол представляло собой крошечную деревеньку, разбросанную вокруг небольшого залива к югу от Лэндс-Энд. Гавань была почти со всех сторон замкнута выступающими вперед рукавами мола, под их защитой две маленькие девочки могли плескаться в волнах при небольшом приливе без всякого присмотра, наслаждаясь безмятежным чувством свободы и инстинктивно чувствуя себя частицами всего, что они тут видели и с чем соприкасались.

Миссис Ру, которой дали прозвище миссис Гитлер, просто обожала маленьких детей. Она буквально молилась на них до тех пор, пока они не начинали ходить и разговаривать. Но зато потом, когда дети немножко подрастали, она, как наседка, старалась побыстрее выпустить их из гнезда.

Закончилась война, но Миранде и Мэг так и не нашлось места в жизни театральной труппы «Уэссекские актеры». Эми и Теренс часто навещали девочек зимою и очень редко летом. Эми обучала их плавать, и этот момент запомнился им на всю жизнь. Тетушка Мэгги обучила их чтению и устроила в школу, которую они должны были посещать начиная с пятилетнего возраста. Но в основном девочки проходили жизненные университеты, воспитываясь миссис Гитлер, опекаемые старшими по возрасту девочками, которым платили по шесть пенсов за то, чтобы они присматривали за сестрами, и обдирая коленки об острые скалы залива Ланна, которые затем залечивали соленые и пенистые волны Атлантического океана.

Девочки совершенно не нуждались в каких-либо друзьях, прекрасно дополняя друг друга. Миранда, подобно маленьким, бороздившим волнистую гладь корнуоллским суденышкам, энергично бралась за каждое новое занятие. Мэг же проявляла к делам большое любопытство, но и забывала об осторожности. Ей нравилось смотреть, щупать, узнавать. Она постоянно переворачивала камешки гальки для того, чтобы посмотреть, какие они снизу, каждый раз укладывая их на прежнее место – в такое положение, в каком они лежали до того, как она нашла их.

Миранда, несмотря на то, что понимала свою сестру, часто подсмеивалась над щепетильностью Мэг.

– Тебе следует класть эти камешки именно так, как они лежали до того, – объяснила она сестре, как будто бы та сама не знала, зачем она так поступает, – потому что по этой стороне легче ходить босиком.

Мэг, ступая ногой по гладким камешкам, кивала сестре в знак своего согласия. Девочки часто читали мысли друг друга на расстоянии. Поэтому они, даже не произнося ничего вслух, отлично понимали друг друга.

Стены гавани круто уходили вниз. Лодки были привязаны к вбитым наверху металлическим рельсам длинными канатами, некоторые из которых были даже намотаны на колесные блоки. Во время приливов мужчины часто прибегали к помощи таких шкивов, чтобы, не спускаясь по ступенькам, можно было попасть на борт собственного судна. Порой происходили и несчастные случаи, и Мэг старалась не смотреть, как люди спускаются по канату. А Миранда не могла отказать себе в удовольствии понаблюдать за этим, страстно желая когда-нибудь тоже попробовать так спуститься.

Как-то Теренс и Эми, пробыв в деревне вместе с дочками больше недели, известили их о том, что теперь им предстоит учиться в школе-интернате. Они познакомили их с правилами поведения, согласно которым предписывалось постоянно ходить обутыми, за едой сидеть за столом, держа в одной руке вилку, а в другой ножик, и вести культурную беседу. Тетя Мэгги уже и раньше говорила им о школе и уверяла девочек, что они непременно станут примерными ученицами, поскольку уже научились писать свои имена и читать написанные в рифму стихотворения. И кроме всего прочего, девочки очень радовались, что они остаются вместе. Им было больно слушать Эми, которая время от времени напоминала о том, что скоро они навсегда расстанутся с Кихолом. Навсегда.

Стоя на берегу гавани и глядя на плещущие волны залива, Миранда, давая волю своему воображению, представляла себя актрисой, такой же, как ее мама.

– Прощай, прощай навеки, – шептала она, бессознательно прижимая ладонь к своему сердцу.

Вдруг за ее спиной раздался голос:

– Ты и есть тот маленький Головастик?

Голос был совсем незнакомым. Подняв глаза, она увидела мальчика, который, судя по всему, был нездешним. На нем была рубашка с закрытым воротом и шорты цвета хаки; один глаз был прикрыт длинной черной челкой.

Девочка, продолжая смотреть на море, ответила:

– Не твоего ума дело.

Он был не прав. Никакой она не Головастик. Она была одной из Головастиков – двойняшек. На это мальчик ответил:

– Я спросил о тебе, увидев, как ты плаваешь в заливе, и мне ответили, что тебя так прозвали потому, что ты плаваешь как головастик.

Миранде шел пятый год, и, несмотря на то, что она являлась частицей природы, она также являлась дочерью своих родителей – Эми и Теренса Пэтч. С присущей зрелому человеку интонацией Миранда ответила:

– Надо же, какой наблюдательный!

Мальчик восторженно заулыбался в ответ, и Миранда тоже ответила ему едва заметной улыбкой. Он спросил ее.

– Не хочешь ли полазить по канату так, как это делают десантники?

– А что тебе известно о десантниках? – спросила она со злостью в голосе.

– Да уж побольше, чем тебе. Я даже помню, как эти отряды стояли лагерем в местечке Сент-Айвс. Они поднимались и спускались со скал с помощью канатов.

– И сколько же тебе тогда лет?

– Четырнадцать. А тебе сколько? Небось года три? Услышав такое, разозлившись, она чуть не ударила его. Но потом порадовалась, что не дала волю рукам, потому что он сказал:

– Поторапливайся, нам надо начинать. Проглотив слюну, она спросила, оглядевшись по сторонам и не заметив никого вокруг:

– Что, прямо сейчас?

– Конечно. Потому что я лично завтра уезжаю домой.

– А я иду в школу, – ответила она грустным голосом.

Этот разговор немного сблизил их.

Проходя мимо вбитых в землю рельсов, они выбрали стоящую глубоко в воде нагруженную лодку. Мальчик схватился обеими руками за шкив.

– Смотри, это напоминает сиденье боцмана. Ты, наверное, видела, как они тренируются на спасательных шлюпках?

Соглашаясь, она закивала головой в ответ, испытывая дрожь возбуждения. Казалось, что судно находилось на расстоянии сотен миль от того места, где они стояли. Если они промахнутся, то непременно разобьются вдребезги о палубу.