Диана Машкова - Дочки-матери

– Вот и умница, – Конунг положил ласковую руку поверх ее ладони, – возвращайся на Рождество, будет дочке подарок. А в Симферополь я тебя сам отвезу.

Ключ, как и прежде, лежал в крошечном тайнике в фундаменте. Инна легко открыла дверь: замок работал исправно, был хорошо смазан. Видимо, несмотря на двух малых детей – девчушкам было всего-то по пять месяцев, – Павел выкраивал время, чтобы навестить родной дом и могилку матери на кладбище под горой.

Уже засыпая в жарко натопленной комнате – дров хозяйственный Конунг заготовил на целую зиму, – Инна неожиданно вздрогнула и чуть не упала с кровати.

Сашенька! Как же она могла забыть?! Чертов «Мерседес» этот – вдруг его хозяин объявится?! Да, он не приходил с той самой встречи во дворе, не звонил больше и не требовал денег. Но кто мог знать, что у такого человека на уме? Москва – не Симеиз. Там другие законы, и на каждом шагу опасность.

Всю ночь Инна не могла сомкнуть глаз: было страшно до слез. Она хотела вскочить немедленно, уехать в Москву. Но потом сообразила, что посреди ночи, да еще зимой, из Симеиза до Симферополя ей не на чем будет добраться. И лежала, вылупив глаза в растрескавшийся от времени потолок, поджидая, когда за окном забрезжит рассвет.

Старый дом то и дело поскрипывал, Инне мерещились шорохи, виделись тени. Чтобы не сойти с ума среди призраков, женские фигуры которых, как ей казалось, бродят здесь в темноте, она включила свет и схватила блокнот с ручкой.

«Сашенька, – шептала вслух между строчками, звучавшими в голове, – доченька!»

Мы с тобой одно и то же —

Я чуть больше, меньше ты.

Ты на жизнь меня моложе

И красивей красоты.

Мы с тобой грустим и плачем,

Я чуть тише, громче ты.

Мы не знаем, как иначе

Строить дом своей мечты.

Хохотать бы до упада

И раскрыться бы до дна.

Разве нам так много надо?

Жизнь моя, моя Весна!

Сашка спала как убитая. Теперь, когда она оказалась в квартире Игоря, страхи ее померкли. Осталось только одно, неприятное и гнетущее чувство – беспокойство за маму. И все же, в отличие от своей сумасшедшей бабушки, она верила в то, что Инна жива.

Первое утро на новом месте выдалось серым. Сашка с трудом разомкнула веки и выбралась из-под одеяла. Вчера – измотанная и сонная – она не успела даже рассмотреть комнату, в которую Игорь ее определил. Не говоря уж о всей квартире. Наскоро заглотнула бутерброд, купленный в дорогущем супермаркете по дороге, и сразу легла.

Зато сейчас в ней вдруг проснулось любопытство исследователя: захотелось всюду сунуть свой нос. Интересно же понять, в конце концов, что за человек этот Варшавский и почему мама влюбилась в него! Хотя, конечно, гораздо больше она хотела бы знать, что за человек ее мама. Вот кто мог ожидать от нее – всегда уравновешенной и спокойной – такого поступка?! И до сих пор ведь никто не знает, куда она подевалась: ни весточки, ни звонка.

Саша мысленно подсчитала дни: получалось, что сегодня они с Игорем должны пойти в милицию и написать заявление о пропаже мамы. От «неофициального расследования», как называл его Игорь, толку не было никакого. Выяснили только за каким-то фигом, где живет и работает ее настоящий отец. Хотели даже связаться с ним, но Саша от этой дурацкой затеи Варшавского отговорила: Павла Стародубова мама ненавидела всей душой и ни за что в жизни не поехала бы к нему! Это из-за его трусости они остались одни и настрадались, пока Сашка была маленькой. Матери приходилось тогда и зарабатывать, и нянчиться с ней, и учиться. А она, глупая малолетка, еще вопросы дурацкие задавала: «Где мой папа?» Только когда подросла, поняла, что он самый настоящий предатель, хоть и служит батюшкой в церкви. Да что о нем опять думать? Все мозги уже продумала до дыр. Толку-то.

Комната, в которой Саша спала, походила на небольшую гостиную: блестящий, выложенный затейливым рисунком паркет, шикарные тяжелые обои черного цвета, бархатный диван, два таких же кресла, маленький журнальный столик и картины по стенам. В углу стоял невысокий стеклянный бар, до отказа набитый всевозможными бутылками и разнокалиберными рюмками, стаканами, фужерами. Вот и вся обстановка. Ни платяного шкафа, ни хотя бы комода. Для чего была нужна такая бесполезная комната, Саша даже представить себе не могла. И сколько ни крутила головой, пытаясь придумать, куда бы пристроить свои вещи, которые так и валялись в сумке у порога, ничего не находила.

Она подошла уже к двери, чтобы выйти из комнаты, но вовремя подумала о том, что надо бы переодеться – вряд ли Игорю понравится то, что она расхаживает по его дому в одной пижаме. Вывернув на диван, поверх постели, сумку, Саша стала рыться в своих вещах. Достала из кучи серое трикотажное платье, надела его и только после этого решилась выйти за дверь.

Квартира – вчера в полумраке она не заметила – оказалась огромной и была похожа на чудесный музей. Не из тех, с деревянными полами и бледными стенами, куда водят школьников, чтобы рассказать о каком-нибудь скучном и давно умершем писателе, а из тех, которые раньше были домами императоров или царей. По сравнению с двухкомнатной, давно не видевшей ремонта квартирой, где они жили с мамой, эта была настоящим дворцом.

Разглядывая широкий коридор, украшенный золоченой лепниной и огромными зеркалами, Сашка подумала о том, что любовника мама нашла себе ого-го! Даже удивительно: ее вроде богатство никогда не интересовало.

Не стащи она у Инны телефон только потому, что на ее собственном счету в тот день закончились деньги, и не сочини потом всю эту ерунду про молодого поклонника, может, уже жила бы здесь на законных основаниях, как дочь любимой жены, а не как жалкая приживалка. Умеет иногда человек испортить себе жизнь разными глупостями!

Сашка побрела в кухню, до отказа набитую навороченной техникой и отделанную мрамором. Шикарный гарнитур из темного дерева загадочно мерцал в свете дизайнерских люстр. Не в силах устоять перед соблазном, Сашка стала открывать дверцы шкафов, одну за другой. Посуда, посуда. Никакого намека на еду. За самой высокой дверцей оказался холодильник – такой же безнадежно пустой, как и все остальные полки. Похоже было на то, что пижон Игорь дома вообще ничего не ел.

Она почувствовала, как у нее засосало под ложечкой – шутка ли, проспать двенадцать часов подряд, а потом остаться без завтрака.

Сашка обошла остальные комнаты. Подивилась на громадную гостиную, заглянула в открытую спальню, зашла даже в мастерскую. Игоря не было нигде. Судя по всему, он забыл о ней и ушел по своим делам. Сам-то поест, конечно, в каком-нибудь ресторане. А ее запер здесь, и все! Мама бы никогда так не поступила. Она всегда заранее готовила для дочки завтрак – то сырники жарила, то ленивые вареники делала. Оставалось только погреть.

Голодная и обиженная, Сашка снова пошла в обход по квартире в надежде найти хоть что-то съестное. Шоколадку. Или орехи. И только сейчас заметила, что в каждой комнате стоит или висит фотография одной и той же женщины с волнистыми светлыми волосами, пухлыми губами и хищным лицом. Даже в кухне, за стеклянной дверцей, стояла она – только намного моложе, чем на остальных фото, и с крошечным младенцем непонятного пола на руках. Сашка застыла перед женщиной, сгорая от ревности. Если Игорь встречался с ее мамой, в этой самой квартире, при чем тут эта мымра? Да еще с готовым ребенком!

Она открыла дверцу, взяла в руки портрет, заключенный в стеклянную рамку, и стала его рассматривать, презрительно кривя губы. А потом услышала за спиной странные шлепки.

– А-а! – заорала она, оборачиваясь и роняя фото.

– Ч-черт! – крикнул Игорь, явившийся в кухню в одних трусах.

Он тут же ускакал в спальню, а Сашка заметалась в поисках веника и совка.

– Кто просил тебя это трогать? – возмущался он, вернувшись уже в спортивных штанах. – Зачем ты туда полезла?

– А кто эта баба?! – не отставала она, собирая осколки руками.

– Не твое дело!

– Мое!

– Не трогай, порежешься!

Он принес пылесос и, отогнав Сашку, разобрался с мелкими осколками. Потом отнял у нее свою «красотку» и поставил ее на место, только уже без рамки.

Зло хмуря брови, достал из шкафа две кружки, подставил их одну за другой под кофейный автомат, нажимая каждый раз кнопку.

– Я черный кофе не пью, – поморщилась Сашка, заглядывая в кружку, которую он поставил перед ней.

– Со сливками вредно, – парировал он, – растолстеешь.

Надувшись, Сашка набухала в черную жижу три ложки сахара и отхлебнула.

– Гадость!

– Не хочешь, не пей.

Вот мама никогда ей таких слов не говорила! Если Саша не хотела кофе, она предлагала сварить какао или налить чай. Слезы обиды подступили к глазам: сдохнет она от такой жизни с этим Игорем! Ни еды нормальной, ни питья. И он даже не пытается поинтересоваться, что нужно ребенку, – сидит, погрузившись в свои мысли. Мама, конечно, тоже так делала, когда думала о работе, но она хотя бы заботилась о своей дочке.

– Вы с моей мамой сколько лет знакомы? – попыталась она выдернуть Игоря из потустороннего мира.

– Пять.

– Ого, – Сашка вытаращила глаза, – и до сих пор не поженились?!

– Саша! – осадил он ее.

– А че такого? Ты же с ней спал!

– Александра!

– Да помню я, как меня зовут, – надулась она, – я тебя спрашиваю, что вам мешало? Вот эта кукла?! – она ткнула пальцем в сторону фотографии молодой женщины с ребенком.

– Нет! Ты!

– Не, ну нормально?!

– Не знаю. – Игорь встал из-за стола и подошел к раковине, чтобы вымыть кружку. – Мы с твоей матерью творческие люди! Значит, у нас должна быть свобода.

– А ты ее-то спросил? – ехидно поинтересовалась Сашка.

– О чем?

– О том, че она по этому поводу думает! Нужна ей свобода?

– Не «че», а «что».

– Что, – согласилась Сашка, сощурившись, – что у тебя с этой жабой на фотографии?

– Я не спрашивал, – ответил Игорь на предыдущий вопрос, сделав вид, что последнего не расслышал.

– Вот Инна от тебя и ушла! – повелась на его уловку Саша.

– Она от тебя ушла! – как ребенок, завелся Игорь.

– Не ври, – в тон ему выдала девочка, – что ты с ней сделал?!

– Все, Александра, – желваки на его скулах ходили ходуном, – я тебя к бабке отправлю!

– Нужна я ей, – испуганная Сашка моментально притихла, вжав голову в плечи.

– А мне – тем более!

Он выхватил из ее рук кружку с недопитым кофе и, швырнув ее со злостью в раковину, скрылся в своей мастерской. Из Сашкиных глаз невольно покатились крупные слезы: никому она теперь не нужна. Раньше хоть мама была рядом!

Встав из-за стола, она на цыпочках подошла к раковине и увидела, что кружка расколота на две половины. Слезы покатились быстрей. Если бы она только знала, куда ей самой бежать…

До обеда, пока курьер из ресторана не привез пакеты с коробочками и баночками, Игорь не высовывал носа из мастерской.

От скуки Сашка включила ноутбук матери, который Игорь велел ей вчера забрать с собой, и стала копаться в его содержимом. Куча папок со смешными названиями теснилась на рабочем столе: «пиары», «консервы», «хрипушки», «расшифровки», «верстки» – Сашка ничего не могла понять. Открывала и находила то звуковые файлы, то картинки, то непонятные тексты.

Обнаружила аудиозапись на французском языке – наверное, из той самой командировки в Париж. Саше стало любопытно, что там за интервью, она надела наушники и начала слушать. Сначала зазвучал мамин голос, и это было невыразимо хорошо: так, будто Инна никуда не делась, а сидела рядом – стоило только закрыть глаза, чтобы это представить. Потом долго говорил француз, рассказывал о своей жизни. Его и переводчицу Саша поначалу не слушала, ждала, когда снова заговорит мама. Но постепенно история месье Лютанса, как его называла мама, становилось все интереснее. И когда известный кутюрье, перед которым, похоже, преклонялся весь мир, сказал, что в детстве его бросила мать и ему приходилось часто воображать ее, потому что виделись они редко, Сашка начала хлюпать носом.

«Самые большие несчастья порождают самые большие счастья», – подытожил он первую часть рассказа. Мол, если бы не детские переживания, великого художника из него бы не получилось. Саша внимательно дослушала интервью до конца – необычные вещи говорил этот Лютанс.

Потом стала включать другие аудиозаписи, но ничего интересного больше не нашла – какая-то болтовня об одежде, ресторанах, мебели. Чепуха!

Самой последней из всех Сашка открыла папку с названием «Книги». Залезла в тяжеленный документ «Первая книга. Пророчество Эльзы» и начала читать. Через несколько минут она была уже далеко, в параллельном мире.

Часы и дни за маминым компьютером полетели сказочно быстро – Сашка не могла оторваться от чтения. Лишь изредка вспоминала о том, что нужно поесть. А когда добралась до «Четвертой книги», растрогалась до слез – такой похожей на нее саму оказалась главная героиня. Вспыльчивая, непослушная, она постоянно попадала в неприятные истории, заставляя свою маму трястись от страха за жизнь дочери. Как же стыдно стало Сашке за свои прежние выкрутасы, когда она поняла – Инна испытывала то же самое. Точно так же, горячо и беспомощно, любила ее.