Ной Гордон - Доктор Коул

Стив Райпли позвонил Маку Маккортни, попросил разыскать Дэвида Маркуса и привезти его в больницу.

Пола Симмз, заведующая реанимационным отделением, настояла на том, чтобы Р. Дж. приняла успокоительное. Она затихла и погрустнела, но ощущение ужаса никуда не делось. Она сидела возле Сары, держа ее за руку, когда приехал Дэвид. Глаза у него были дикие. Он не смотрел на Р. Дж.

— Оставь нас наедине.

Р. Дж. вышла в холл. Через какое-то время появилась Пола Симмз.

— Он настаивает, чтобы вы ехали домой. Думаю, вам стоит прислушаться, Р. Дж. Он очень… ну, расстроен.

Понимание случившегося жгло немилосердно. Сары могло уже не стать. Р. Дж. было сложно смириться с этим.

Внезапно ледяной куб, в котором она жила после смерти Чарли, снова заключил ее в свои объятия.

Она позвонила Дэвиду позже, днем. После этого она звонила ему каждые пятнадцать-двадцать минут. Каждый раз она слышала запись автоответчика, его голос, такой расслабленный, уверенный, который благодарил за то, что она позвонила в Вудфилдскую компанию по торговле недвижимостью, и предлагал оставить сообщение после сигнала.

На следующее утро она поехала к нему домой, предполагая, что он сидит дома один и не снимает трубку. Уилл Райли, сосед Дэвида, ставил новый столб вместо соснового, который повалил Хаим.

— Он дома, мистер Райли?

— Нет. Сегодня утром я нашел записку возле своей двери. Он попросил меня несколько дней покормить животных. Я решил, что самое малое, что могу сделать, так это починить забор. Ужасный случай, не так ли, доктор Коул?

— Да. Это кошмар.

— Такая милая девочка.

Сара!

Что происходит с Дэвидом? Где он?

Войдя в дом, она увидела, что ничего не изменилось. Все осталось таким же, каким было, когда они увозили Сару, не считая того, что кровь на полу засохла и потемнела. Р. Дж. содрала простыни и одеяла и затолкала их в мусорный бак. Лопатой отскребла ужасный красный пудинг с пола. Потом она отнесла все это в лес и зарыла. Она нашла моющие средства и скребла пол до тех пор, пока вода не стала розовой, а потом прозрачной. Под кроватью она нашла кошку.

— Ох, Агуна.

Она хотела обнять кошку, приласкать ее, но Агуна уставилась на нее, словно лев, загнанный в угол.

Ей пришлось быстро ехать домой, чтобы успеть принять душ и вовремя добраться до работы. После полудня она встретила в коридоре Тоби и узнала то, что уже знала половина города. Дэвид Маркус повез хоронить дочь на Лонг-Айленд.

Какое-то время она сидела за столом и пыталась вчитаться в очередную историю болезни, но буквы плясали у нее перед глазами в каком-то густом розовом тумане. Наконец она сделала то, что не делала никогда прежде. Она попросила Тоби извиниться перед пациентами и перенести прием, так как у нее началась ужасная мигрень.

Вернувшись домой, она прошла в кухню и села за стол. В доме было очень тихо. Она просто сидела на стуле и молчала.

Р. Дж. отменила прием на четыре дня. Она много ходила пешком. Она выходила из дому и просто гуляла по дороге, по полям, не понимая, куда бредет.

Она позвонила Дэниелу Нойесу, и они встретились за обедом, чтобы обсудить последние события. Оба чувствовали себя подавленными.

— Я хорошо ее осмотрел, — тихо сказал он. — Я не заметил никаких проблем.

— Это не ваша вина, доктор Нойес. Я знаю это.

Он бросил на нее пытливый взгляд.

— Вы тоже в этом не повинны. Вы это знаете?

Она кивнула.

Выйдя из ресторана, он поцеловал ее в щеку, развернулся и зашагал к машине.

Р. Дж. не мучила бессонница. Напротив, каждую ночь она проваливалась в глубокое забытье без снов. По утрам она долго неподвижно лежала в кровати, свернувшись клубком.

Сара.

Разум говорил ей: не вини себя. Однако его голос заглушала боль, которая отныне стала ее частью навсегда.

Р. Дж. решила написать Дэвиду письмо, прежде чем пытаться с ним заговорить. Для нее было важно объяснить ему, что Сара так же легко могла умереть от осложнений после удаления аппендикса или кишечной резекции. Что не существует непогрешимой хирургии. Что Сара сама приняла решение сделать аборт и пошла бы на это даже без помощи Р. Дж.

Р. Дж. понимала, что Дэвида мало утешат уверения в том, что пациент может умереть даже во время самой безопасной операции. Что, выбрав аборт, Сара увеличила собственные шансы на выживание, поскольку в Соединенных Штатах одна женщина из четырнадцати тысяч умирает во время беременности, в то время как для сделавших аборт этот показатель составляет единицу из двадцати трех тысяч. Учитывая, что в автокатастрофе погибает один человек из шести тысяч садящихся в машину, аборт и беременность, на самом деле, сравнительно безопасны.

Потому смерть Сары в результате легального аборта была исключением.

Р. Дж. писала письмо за письмом, пока наконец не составила послание, которое ее удовлетворило. Она поехала на почту, чтобы отправить его.

Но вместо того, чтобы отправить, порвала письмо и выбросила обрывки в корзину для мусора. Она поняла, что написала его не только для Дэвида, но и для себя. В любом случае, это не имело никакого значения. Какое ему было дело до статистики?

Сары больше не было.

И Дэвида тоже.

День проходил за днем, но Р. Дж. все так же оставалась в полнейшем неведении. Она позвонила Уиллу Райли и спросила, не знает ли он, когда возвращается его сосед.

— Нет, понятия не имею. Знаешь, он продал лошадь, по телефону. Я получил от него письмо, в котором он попросил меня прийти в дом вчера в четыре часа дня, чтобы новый хозяин мог забрать коня.

— Я возьму их кошку, — сказала Р. Дж.

— Это хорошо. Она сидит у меня в сарае. У меня и так уже четыре кошки.

Р. Дж. забрала Агуну и привезла ее домой. Кошка прошлась по всему дому с видом королевы, принимающей новые владения, исследуя каждый угол с пренебрежительным подозрением. Р. Дж. надеялась, что Дэвид скоро приедет, чтобы забрать ее, потому что они с кошкой так и не сумели найти общий язык.

Несколько дней спустя она разговаривала с Фрэнком Сотби в магазине и тот поинтересовался, не приедет ли в город вместо Дэвида другой агент по торговле недвижимостью.

— Я удивился, когда узнал, что он выставил дом на продажу, — сказал он, внимательно глядя на Р. Дж. — Я так понимаю, этим занимается Митч Боудитч из Шелберн Фолс.

Р. Дж. поехала в Шелберн Фолс, чтобы пообедать и зайти в контору местного агента по торговле недвижимостью. Боудитч оказался приятным человеком, он общался легко и непринужденно. Казалось, ему действительно жаль, что он не знает ни номера телефона, ни адреса Дэвида Маркуса.

— У меня есть только письмо, разрешающее мне продать его дом с мебелью. А также номер счета в Нью-Йорке, на который я должен буду перечислить деньги. Дэвид сказал, что хочет разобраться с этим как можно скорее. Он очень хороший профессионал, и он запросил очень немного. Полагаю, скоро я все продам.

— Если он позвонит, попросите его, пожалуйста, связаться со мной, — предложила Р. Дж. и дала ему визитку.

— С удовольствием, доктор, — ответил Боудитч.

Спустя три дня кошка убежала.

Р. Дж. обошла все окрестности, выкрикивая ее имя.

Она перебрала в уме всех животных, которые могут посчитать кошку лакомой добычей: рысей, койотов, пум, крупных хищных птиц. Вернувшись домой, она обнаружила на автоответчике сообщение от жены Уилла Райли, Мюриэль, — кошка вернулась в их амбар.

Р. Дж. забрала ее, но через два дня Агуна снова убежала в амбар Райли.

Она убегала трижды.

Наступил конец сентября. Уилл усмехнулся, когда она в очередной раз приехала за кошкой.

— Если хотите, можете оставить ее здесь, — предложил он, и Р. Дж. тут же согласилась.

Однако ей все равно не хотелось бросать кошку.

— Шалом, Агуна, — сказала она, и чертова кошка зевнула.

Проезжая мимо дома Дэвида, она увидела на подъездной дорожке новый синий джип с нью-йоркскими номерами.

Дэвид?

Р. Дж. остановила машину. Когда она постучала во входную дверь, ей открыл Митч Боудитч. За ним стоял какой-то незнакомец с загорелым лицом, редкими седеющими волосами и густыми усами.

— Привет. Знакомьтесь, еще один врач. — Он представил их друг другу. — Это доктор Роберта Коул. Доктор Кеннет Деттингер.

Деттингер энергично пожал руку Р. Дж.

— Доктор Деттингер только что купил этот участок.

Р. Дж. старалась оставаться бесстрастной.

— Поздравляю. Собираетесь здесь практиковать?

— О боже, нет! Просто буду приезжать сюда на выходных и в отпуск. Ну, вы знаете.

Она знала.

У него была практика в городке Уайт Плейнс. Он занимался детской и подростковой психиатрией.

— Очень занят, много работы. Это место будет для меня отдушиной.

Они втроем прошли на задний двор мимо ульев.

— Собираетесь разводить пчел?

— Нет.

— Хотите продать ульи?

— Что ж, можете забрать их. Я подумываю вырыть бассейн и благоустроить участок. У меня аллергия на пчелиный яд.

Боудитч предупредил Р. Дж., чтобы она не пыталась перевезти ульи в ближайшие несколько недель. Следовало подождать заморозков, когда пчелы впадут в спячку.

— Вообще-то, — он заглянул в опись, — у Дэвида есть еще восемь ульев, которые он арендовал неподалеку. Тоже возьмете?

— Пожалуй, да.

— Покупка дома таким способом создает определенные проблемы, — сказал Деттингер. — Там одежда в шкафах, на столах разные вещи. У меня нет жены, которая могла бы помочь прибраться. Недавно развелся.

— Мне очень жаль.

— Ох. — Он поморщился, пожал плечами и грустно улыбнулся. — Придется нанять кого-нибудь, чтобы все прибрали и выкинули.

Одежда Сары.

— Вы знаете кого-нибудь, кто мог бы этим заняться?

— Давайте я это сделаю. Бесплатно. Я была своего рода другом семьи.

— О, прекрасно. Большое спасибо.

Он с интересом разглядывал ее. У него было волевое лицо. Р. Дж. не доверяла подобным людям. Возможно, он просто привык всегда поступать по-своему.

— У меня своя мебель. Я оставлю только холодильник, ему всего год. Берите что хотите. Что останется, можете раздать или вызвать грузовик и отвезти на свалку. Потом пришлете мне счет.

— К какому числу вам нужно прибрать дом?

— Если получится до Рождества, то я буду очень благодарен.

— Хорошо.

Пришедшая в холмы осень была исключительно красива. В октябре наступило бабье лето, которое не портили редкие дожди. Куда бы ни поехала Р. Дж., она повсюду становилась свидетельницей буйства красок.

Она пыталась вернуться к обычной жизни, сосредоточившись на пациентах, но постоянно возвращалась мыслями к недавним событиям. Она начала опасаться, что это может пагубно повлиять на ее работу.

У семейной пары, которая жила неподалеку от нее, Пру и Альбано Триго, был болен десятилетний сын по имени Люсьен. Они звали его Люк. Он плохо ел, был вялым и страдал от диареи. И так продолжалось очень долго. Р. Дж. проверила его кишечник, направила на полный медицинский осмотр в больницу.

Ничего.

Мальчик продолжал болеть. Р. Дж. отправила его к гастроэнтерологу в Спрингфилд на консультацию, но и тот ничего не обнаружил.

Однажды под вечер она направилась по тропе к бобровой заводи. Подойдя к водоему, заметила, как какое-то животное нырнуло под воду и быстро поплыло прочь.

На реке Катамаунт было множество колоний бобров. Река протекала через земли Триго, которые располагались ниже по течению.

Она поспешила к машине и поехала к дому Триго. Люсьен лежал на диване в гостиной и смотрел телевизор.

— Люк, ты плавал летом в реке?

Он кивнул.

— Ты плавал в заводях, образованных бобровыми дамбами?

— Конечно.

— Ты пил воду из них?

Пруденс Триго очень внимательно слушала их разговор.

— Да, бывало, — ответил Люсьен. — Она такая чистая и холодная.

— Она только выглядит чистой, Люк. Я сама там плаваю. Но я вспомнила, что бобры и другие животные испражняются в нее.

— Испражняются…

— Какают и писают, — сказала Пру. — Доктор имеет в виду, что они какают и писают в воду, которую ты пьешь. — Она повернулась к Р. Дж. — Вы считаете, что это и есть причина?