— Да что ты понимаешь в этом?
Перебранка продолжалась до самой конюшни.
Филипп высмеял наших пони, что просто взбесило меня, потому что я была страстно привязана к своему любимцу Брауни, но надо признать все-таки, что с тех пор отношение к этому славному созданию изменилось. Филипп указал нам лошадь, на которой он ездил.
— Да она маленькая, — поддела я его.
— Спорим, что ты и на такой не удержишься.
— Спорим, что удержусь.
Вызов был брошен. Эсмеральда задрожала, приговаривая: «Нет, Эллен, не надо», но я уже взобралась на лошадь без седла и с независимо важным видом сделала несколько кругов по выгону. Сознаюсь, было страшновато, но уступать в споре я ему не собиралась, к тому же мне надо было «отомстить» за обиду, нанесенную мальчишкой моему милому Брауни.
После меня на лошадь сел Филипп и продемонстрировал нам несколько фигур и нехитрых трюков. Воображал он ужасно. Мы с ним цапались постоянно, однако это нам обоим нравилось. А вот Эсмеральда обычно горевала, думая, что мы просто ненавидим друг друга.
— Маме это не понравится, — предупреждала она, — помни, он все-таки Каррингтон.
— Что же, а я — Келлевэй, — отвечала я, — и это ничуть не хуже, чем Каррингтон.
Филиппа в то лето сопровождал гувернер, виделись мы довольно часто. Именно тогда я впервые услышала о Ролло.
— Глупое какое-то имя, — бросила я, отчего Филипп просто побагровел от ярости.
Его брат Ролло был на десять лет старше. Филипп, которому было двенадцать, говорил о нем с гордостью. Ведь двадцатидвухлетний Ролло, студент Оксфорда, по мнению Филиппа, был велик и недосягаем.
— Жаль только, что нельзя ему сменить имя, — повторила я как-то, лишь бы досадить приятелю.
— Эх ты, невежда, да это величайшее из имен. Его носили викинги.
— Викинги — те же пираты, — съязвила я опять.
— Они властвовали над всеми морями. Все земли им покорялись. Викинг Ролло был один из их повелителей. Когда он явился во Францию, король так перепугался, что сразу отдал ему часть своих владений. Теперь это называется Нормандией. Мы сами — норманны. — Он свысока глянул на нас. — Мы явились сюда и завоевали вас.
— Ничего подобного, — завопила я, — мы тоже норманны, так ведь, Эсмеральда?
Эсмеральда не знала, что ответить. Я подтолкнула ее. Она совершенно терялась в присутствии Филиппа. Хотя все равно вряд ли мы оба приняли бы во внимание какие-нибудь ее суждения.
— Наша норманнская кровь знатнее вашей, — продолжал хвастаться Филипп, — мы были княжеского рода, а вы — простые смертные.
— Ну нет, не было этого…
Споры шли бесконечно.
— Мама будет возмущаться, если узнает, как ты ссоришься с Филиппом. Ты все время забываешь, что он Каррингтон.
Вспоминаю приезд Ролло из Оксфорда. Первый раз в жизни я увидела его верхом, они с Филиппом ехали по тропе. У Ролло была лошадь белой масти, и когда он проехал мимо, я сказала Эсмеральде, что ему явно не хватало шлема с рожками, тогда уж сходство с викингом было бы безупречным. Говорить с ним мы не говорили. Филипп небрежно поприветствовал нас, всем своим видом давая понять, что на каких-то девчонок он не собирается тратить время, имея такого потрясающего спутника. Сам Ролло едва ли нас заметил.
Безусловно, старший сын Каррингтонов получил приглашение от кузины Агаты. Суета в нашем доме поднялась неописуемая. Кузина просто в лепешку перед ним разбилась. Нянька Грейндж сказала потом, что разве только самого Господа Бога так приняли бы, но Мадам уже вонзила в него зубищи, чтобы придержать для Эсмеральды. «Он ведь унаследует все их миллионы, скорее всего, — говорила она, — а вот юному мистеру Филиппу достанутся лишь крохи».
Возвратившись в Лондон, я еще несколько раз сталкивалась с Ролло. Как-то во время его каникул у нас был прием. Каррингтоны прибыли с сыном. Мне так всегда нравились торжественные приемы и балы, когда улицу запруживали экипажи, направлявшиеся к нашему подъезду, украшенному красно-белым шатром-навесом, чтобы оградить гостей от непогоды. Любопытные выстраивались вдоль улицы и наблюдали за прибытием приглашенных избранников. За всем этим я обожала наблюдать из окон детской.
То были славные дни. Каждое утро я встречала с восторгом. Прислуга всегда много обсуждала хозяйских гостей, особенно Каррингтонов. Иногда кузина Агата и кузен Уильям Лоринг отправлялись в особняк на Парк-Лейн. Провожая их, мы отчаянно жалели, что прием не у нас.
Как я уже упоминала, немалую часть своей жизни я проводила на служебной половине и при любой возможности старалась забиться в какой-нибудь угол на кухне, чтобы послушать разговоры слуг. При Эсмеральде они всегда были начеку, а вот моего присутствия подчас просто не замечали, возможно, потому что знали, какая меня ждет судьба: не подняться мне высоко, полагали они.
Как-то я услышала: «Эта мисс Эллен ни то ни се. Небось когда подрастет, отдадут ее в гувернантки. А по мне так уж лучше горничной. Твердо знаешь свое место и обязанности». Мысль эта всерьез меня не встревожила. Я пребывала в уверенности, что в свое время я сумею позаботиться о себе. А в те дни мое неопределенное положение в домашней иерархии давало мне великолепную возможность «сидеть на двух стульях». Слуги особенно не стеснялись меня в разговорах. Я очень быстро усвоила, что Сама и Сам — прозвища кузины Агаты и кузена Уильяма, что Сама — скупа, придирчиво изучает каждую неделю продуктовые счета, представляемые главным поваром, да еще и сурово допытывается до всех кулинарных подробностей; что Сам не смеет даже пикнуть в присутствии хозяйки. Сама увлечена тонкостями светской жизни — вон как за этими Каррингтонами увивается. Просто бесстыдство! А у тех-то достаток, да в доме порядок, ей-богу, и в особняке на Парк-Лейн, и в Сассексе, а вот повар слышал краем уха, что Сама вынудила своего супруга обзавестись владениями в Сассексе только потому, что Каррингтоны в тех краях обитают. Для Самой главное — вверх, любой ценой.
Оказавшись свидетельницей бесконечных намеков и недомолвок (смысл которых, как думали слуги, я еще мала понять), я узнала, что Сама лелеет мечту породниться с этими знаменитыми Каррингтонами, а уж способ, который она избрала для этого, учитывая наличие у них сыновей, а у нее дочери, был прост как хлеб с маслом.
Я изумилась тому, что кто-то мог всерьез воспринимать брак Эсмеральды с Филиппом или с тем умопомрачительным всадником на белой лошади. Неудержимый смех вызывала одна только мысль о том, что я расскажу об этом Эсмеральде. Но пугать ее этим до бесчувствия не стоило. Она и так-то с трудом управляла своими эмоциями.
Жить было интересно и в детских и учебных комнатах, и в гостиных, где я внимательно следила за кузиной Агатой, постоянно напоминавшей о моем зависимом положении, интересно было и в служебных помещениях, на кухне, где я впитывала «секретную» информацию, которую щедро раздавали слуги, особенно потеряв бдительность и отяжелев после плотного обеда из куриной запеканки, например, и напитка из бузины или одуванчиков.
Таинственность моего происхождения даже нравилась мне. А уж одна мысль о том, что я могла бы иметь в качестве матушки какую-нибудь кузину Агату, внушала отвращение. Эсмеральде я об этом прямо говорила, особенно если случалось быть в плохом настроении. Возможно, кузен Уильям Лоринг мог быть и неплохим отцом, но его покорность и преданность супруге удручали меня.
Проходила осень, наступала зима. Трещали в каминах дрова, в парке лопались колючие шарики каштанов, являлся булочник изо дня в день, грохотали на улицах экипажи. Медленно ползущие эти коляски, сидящие в них чужие люди всегда будоражили мое воображение, и я выкладывала Эсмеральде очередную историю, которую она слушала разинув рот, а потом обязательно спрашивала:
— А откуда ты знаешь, кто там сидит, куда и зачем едет? Я в ответ прищуривалась и присвистывала.
— Немало есть материй на этом свете, Эсмеральда Лоринг, которые недоступны тебе, — торжественно заявляла я.
Она вздрагивала и с благоговением смотрела мне в лицо (что было ужасно приятно). Часто я выдавала ей чьи-нибудь цитаты, неоднократно при этом скрывая истинного автора этих высказываний. А она верила, что это мои собственные мысли. Память у нее была гораздо хуже моей. Жалко, что она была столь никчемной и несуразной. От этого мое самомнение непомерно разрасталось. С этим, правда, всеми возможными способами пыталась справиться кузина Агата. Я же, хоть и знала из обрывков разговоров и слухов, по манерам хозяйки, что в доме обо мне невысокого мнения, старалась не унывать, ведь мне так была нужна уверенность в себе.
В душе я была авантюристкой, и это послужило поводом, чтобы заговорить о моих дурных наклонностях. Предметом особого увлечения был рынок. В нашем районе рынков и близко не было, но кое-кто из слуг обычно отправлялся туда, что всегда обсуждалось заранее. Однажды я уговорила Рози, одну из горничных, взять меня с собой. Рози была взбалмошной девицей, вечно около нее вились кавалеры, одного из которых она наконец-то приглядела в качестве мужа. Теперь все ее разговоры сводились к обсуждению «сундука с приданым», для которого она собирала всякую всячину. Часто она приносила свое богатство в кухню.
— Гляди, что я ухватила на рынке, — щебетала она, сияя, — дешево до чертиков!
В общем, я уломала ее сводить меня на рынок. Рози тоже не прочь была нарушить правила. Ко мне она неплохо относилась, даже посвящала меня в свои любовные дела. Избранник ее служил кучером у Каррингтонов, после свадьбы они намеревались жить вместе на извозчичьем дворе.
Незабываемым стало первое впечатление — настоящие фонари, сочный язык кокни, хриплые голоса торговцев, расхваливающих свой товар. На прилавках красовались груды румяных яблок, бок о бок с ними горы ярких груш, россыпи орехов. На дворе стоял уже ноябрь, и уже все было украшено рождественской зеленью — остролистом и омелой. В восторг привели меня гончарные и скобяные ряды, бесконечные вереницы вешалок с поношенной одеждой, чаны с тушеным угрем, другой снедью, которую можно было съесть прямо на улице или взять домой; пряный дух, исходивший из коптилен и рыбных лавок, дурманил голову. Но больше всего меня поразили люди, которые покупали, торговались, толкались, смеялись… Рынок показался самым удивительным местом, которое мне довелось увидеть. После того похода с Рози я вернулась домой сияющая и расписала свое приключение Эсмеральде.
Сгоряча я дала обещание сводить ее туда тоже. После этого она постоянно приставала ко мне с расспросами, и я откликалась, выдумывая все новые и новые истории, которые обязательно начинались словами: «Когда мы с Рози были на рынке…» Приключения — воображаемые — становились раз от раза все более невероятными, но именно от них у Эсмеральды просто дух захватывало.
Наконец настал день, когда мы с ней на самом деле побывали на рынке, и то, что из этого вышло, послужило причиной внимания ко мне самого Ролло Каррингтона. Дело было за неделю до Рождества, день, помню, выдался сумрачный и туманный, деревья в парке скрывались в дымке. Такую погоду я обожала. Парк казался заколдованным лесом, погруженным в синеватую пелену. Одного взгляда на него мне хватило, чтобы принять решение: «Я веду Эсмеральду на рынок сегодня!»
Для всего дома день выдался непростым. Вечером предстояло дать званый обед. Все домочадцы только об этом и думали. «От нее уже в ушах звенит», — бурчал повар, имея в виду кузину Агату. Я прекрасно поняла его слова. Действительно, громогласные речи хозяйки разносились по всему дому.
— Мисс Хеймер (так звали ее многострадального секретаря), карточки с именами гостей готовы? Потрудитесь еще раз удостовериться, что леди Эмили сядет справа от хозяина, а мистер Каррингтон справа от меня. Мистер Ролло должен сидеть в центре стола, но на правой от хозяина стороне. А цветы доставлены?
Она, как ураган носилась по всем этажам.
— Уилтон! — взвыла она к дворецкому, — проследите там, чтобы расстелили ковры, установили навес, чтобы все было безукоризненно и вовремя!
— Ивонна! — приказывала она своей горничной, — смотри, чтобы я к пяти уже встала после сна. Потом приготовишь мне ванну.
Явилась она и на кухню с указаниями для повара. «Будто я сам не знаю, что мне делать», — ворчал тот.
Трижды посылала она за Уилтоном, чтобы тот передавал прислуге ее все новые и новые приказы.
Да, денек был еще тот. С теткой мы столкнулись на лестнице, но она пролетела мимо, даже не заметив меня. И снова я подумала, что сегодня даже очень подходящий день, чтобы отправиться на рынок. Няньку Грейндж задействовали в гладильной, гувернантку поставили украшать зал цветами. Так мы оказались «без гувернантки, без няньки, без надзора, без ничего», как убеждала я Эсмеральду.
— Лучшего дня, чтобы ускользнуть да вернуться так, что никто не заметит, не будет, — твердила я.
"Долгий путь к счастью" отзывы
Отзывы читателей о книге "Долгий путь к счастью". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Долгий путь к счастью" друзьям в соцсетях.