На этой неделе большой прием давали все те же леди и сэр Кимберли. Если я предполагала, что после произошедшего в беседке меня перестанут приглашать, я ошибалась. Пригласительная карточка от семьи банкира ожидала в гостиной.

— Лили, — обратилась я к подруге, повстречав ее на прогулке в парке, — пойдем со мной на бал к Кимберли. Оставь свои высокомерные замашки и опустись на грешную землю. Я очень тебя прошу!

— Софи, — фыркнула Лилия, придерживая свою кобылу, — с чего вдруг такая необходимость? Тебе мало Стефана?

— Я решила идти без Стефана, — произнесла я серьезно. — Я собираюсь поговорить с Робертом, и мне нужна твоя поддержка.

— Ну, если ты хочешь, — улыбнулась подруга, — конечно, я пойду. Надо же посмотреть, что из этого выйдет.

* * *

Зимой делать в Лондоне было нечего. Многие аристократы уезжали из сырого промозглого города туда, где тепло и солнечно. Некоторые пили, запершись в своих особняках, или проводили время в клубах. А многие убивали время, посещая театры и балы.

В этот вечер в доме семейства Кимберли было полно народу. Первые морозы согнали высший свет в теплый гостеприимный дом, где можно было выпить горячего грога, поиграть в карты, потанцевать и просто посплетничать.

Мы с Лилией прохаживались, кивая знакомым и обмениваясь незначительными фразами о погоде, о новом фильме Жоржа Мельеса или о театральной постановке «Двенадцатой ночи», которая наделала много шума в столице.

— Интересно, — со смешком склонилась я к Лилии, — если они узнают, что я подала на развод и скоро титул герцогини перестанет украшать мое имя, как они себя поведут?

— Боюсь даже представить, — прыснула Лилия, — но знаю точно, тебе перестанут спускать шокирующие выходки.

— А я и не собираюсь больше никого шокировать, — улыбнулась подруге. — Я стану такой примерной, Лили. Безупречной и нравственной. До приторности. Тебе со мной станет скучно.

Лилия скептически посмотрела на меня и скривилась.

— Не вздумай! — пригрозила шутливо. — Жизнь станет однообразной. Тебе быстро надоест быть скромницей.

— Нет, Лили, — ответила я тихо, — не надоест. Я хочу скучной и спокойной жизни. Больше всего на свете.

Мы замолчали, думая каждая о своем. Я ждала разговора с Робертом и в то же время боялась его. Он был непредсказуем с этой своей ненавистью. Он вполне мог облить презрением и осыпать насмешками, я допускала и такой вариант. Но все-таки доверяла своей интуиции. А она говорила, что Роберт любит меня. И если я сейчас испугаюсь и не сделаю шаг навстречу, то всю жизнь буду жалеть.

Роберт появился в зале, когда время близилось к десяти. Вместе с ним приехал и мистер Бейлор. Я ждала момента, когда Роберт останется один, чтобы подойти, и дождалась: его друг отошел к знакомым и Роберт остался в одиночестве возле стола с напитками.

— Лили, пожелай мне удачи, — попросила, тронув подругу за рукав, — пойду к нему.

Лилия ничего не сказала, только глаза стали серьезными и тревожными. Она крепко сжала мою руку, губы чуть дрогнули в улыбке. Подруга догадывалась, что значит для меня этот разговор. Она знала меня лучше, чем я сама. Знала о моих мнимых любовниках, одиноких ночах, невеселой жизни с герцогом, о тоске по детям, которых у меня нет. И желала мне счастья, догадываясь, что оно для меня возможно только с Робертом.

Роберт стоял прямой как струна. Как только он почувствовал мое приближение, его лицо сразу приобрело напряженное отсутствующее выражение. Словно он боялся меня еще больше, чем я его.

— Добрый вечер, Роберт, — тихо произнесла я.

— Ваша светлость, — кивнул он и глотнул из бокала виски.

Значит, официальный тон?

— Роберт, я хотела тебе сказать… — я запнулась. — Еще тогда, месяц назад… Но ты уехал.

Роберт резко выпрямился и поежился, словно ему внезапно стало холодно.

— Я подала на развод, — выдохнула я, наконец, решительно, — адвокат сказал, что через три-четыре месяца я буду свободна.

— Почему ты думаешь, что это меня интересует? — невыразительный скучающий голос и взгляд в сторону.

— Мне казалось… — я растерялась.

— Ты ошиблась.

Роберт по-прежнему не смотрел мне в глаза, рассеянно играя бокалом. Он говорил словно чужой. Словно мы незнакомы, и не было ни того утра, ни безумной любви между нами раньше.

— Ты думаешь, что после одной интимной встречи я забуду про месть? Что ты вдруг стала мне дорога? Ты ошибаешься. Я не взял бы тебя и любовницей, не то, что женой. А к жене у меня еще более высокие требования. Ты им не соответствуешь. Если я и женюсь, то на милой невинной девушке, а не на женщине, в постели которой побывало пол-Лондона.

Он говорил ровно и монотонно, словно заученную наизусть речь. Слова били беспощадно, оставляли рваные следы на сердце, впивались острыми крюками, раздирая внутренности. Было больно. Очень. И пусть я уже почти привыкла к этой боли, все равно после каждой фразы корчилась, как впервые.

— Я думала, что ты повзрослел, Роберт, — говорила я тихо, боясь расплакаться, — ты всегда был лучше и умнее меня.

Помолчала, пытаясь поймать его взгляд, но он упорно смотрел в сторону.

— Если хочешь знать, у меня со Стефаном ничего нет. И никогда не было.

— Не хочу, — Роберт резко обернулся ко мне. — Ваша ложь, герцогиня, уже даже не интересна. А вообще — мне плевать.

Мужчина выпрямился и снисходительно посмотрел на меня сверху вниз.

— Ты останешься до одиннадцати?

— Да, — произнесла я задумчиво, — наверное. А что? Планируется что-то особенное?

— Да, — ответил жестко Роберт, — особенное.

— Хорошо, — кивнула я, — тогда останусь обязательно.

Я шла к Лилии и мысленно разговаривала сама с собой. Значит, до сих пор упивается своей ненавистью. Значит, еще рано. Но процесс уже запущен, развод в любом случае дело решенное. Возможно, когда я останусь одна, когда пройдет время, утихнет его злость, можно будет попробовать подойти еще раз? Гордости больше не было. Какая гордость, если сердце рвется на части, стоит только посмотреть в его глаза?

Лилию я не нашла там, где оставила. Наверное, она пошла в дамскую комнату или вышла в зимний сад. Я взяла в руки бокал и устроилась возле колонны, рассеянно следя за танцующими парами. Мелькнула леди Кимберли, одетая словно королева. В атласном платье с горностаем, сияющая бриллиантами и радостной улыбкой. Что происходит?

Музыка стихла. Пары остались стоять посреди зала, недоуменно поглядывая друг на друга. Я заинтересовано перевела взгляд на банкира, подошедшего к Роберту, который по-прежнему стоял с бокалом и медленно потягивал виски.

— Я прошу вашего внимания! — разнесся по залу зычный голос сэра Кимберли. — Когда я приглашал гостей, то не раскрывал, в честь чего устроен этот прием. А теперь пришла пора открыть тайну. Дамы и господа! Позвольте поделиться с вами прекрасной новостью! Мистер Вайтер попросил руки моей старшей дочери Эммы. И я дал согласие.

Сначала я слушала речь банкира рассеяно, не особо вникая в смысл. Но после этих слов в моей голове словно взорвалась бомба. Я резко выпрямилась и подалась вперед так, что шампанское расплескалось по руке. Впилась глазами в фигуры Роберта и милой симпатичной девушки, стоящей рядом с ним. Эмма…

— Мы объявляем о помолвке мисс Эммы Кимберли и нашего знаменитого гостя — мистера Роба Вайтера. А теперь можете поздравлять, — рассмеялся, заканчивая свою речь, сэр Кимберли.

В ушах стоял похоронный звон. Я медленно, едва сдерживая дрожь в руках, поставила бокал прямо в вазон с цветами и попятилась назад, утыкаясь спиной в колонну. Горло сдавило спазмом. Я, не отрываясь, смотрела на Роберта, и он таки обернулся ко мне. Что он увидел? Что было в моих глазах такого, что он вздрогнул и упрямо сжал губы? В его же глазах горел вызов. Злой, наглый, неприкрытый. Но я не хотела сейчас ничего анализировать. Потому что чувствовала: если проведу в этом зале еще хоть секунду, то упаду прямо на паркет перед всеми гостями и больше не смогу подняться.

Понимая, что теряю последнюю связь с реальностью, я бросилась прочь из зала. Мне повезло — за колонной была дверь. Держась за горло, спотыкаясь, натыкаясь на углы, я выбежала в темный коридор. «Спрятаться. Исчезнуть. Раствориться». Я, как раненый зверь, искала темную нору, чтобы забиться и сдохнуть. «Только бы никого не встретить», — билось в голове.

Ноги все-таки подкосились. Я зацепилась за ковровую дорожку и упала, больно ударившись локтями и плечом о стену. Сил подняться не было. Я лежала на полу в бальном шелковом платье, скрючившись, закусив кулак во рту, и боялась только одного — что кто-то будет проходить и увидит здесь меня, полностью раздавленную и уничтоженную. Сейчас я не могла держать маску. Она сползла и обнажила мое настоящее, раздирающее внутренности горе.

— Софи, боже мой! — голос Лилии вывел меня из полуобморочного состояния. Слава богу, она нашла меня первой!

— Что произошло? Дорогая, что с тобой? — шептала она лихорадочно, пытаясь меня поднять.

— Спрячь меня, — хрипло вырвалось из больного горла, — прошу тебя… Спрячь.

Вдалеке послышался шум. Я умоляюще посмотрела на Лилию снизу вверх, безвольно сидя на полу. Сил пошевелиться не было.

— Пойдем, быстро, — Лилия схватила меня за руку, дернула вверх и изо всех сил потащила вправо. Я кое-как следовала за подругой, шатаясь как пьяная. Мы миновали нишу, задрапированную портьерами, и тяжело ввалились в какую-то дверь. Похоже, чуланчик уборщицы. Ведра, метелки, тряпки… Успели только закрыть за собой дверь, как в коридоре послышались шаги. Кто-то быстро пробежал мимо. Я обессиленно прислонилась к прохладной стене. Меня колотило, кожа покрылась липким холодным потом. Лилия вытащила кружевной платок и вытерла мне лоб.

— Софи, ты вся дрожишь, — прошептала она. — Милая, успокойся.

— Сейчас, — пробормотала я, — сейчас пройдет.

Но тут же согнулась в спазме. Лилия только успела подставить ведро, как меня вывернуло желчью. Я взяла платок, вытерла губы.

— Негодяй! — прошипела она в сторону. — Ублюдок…

— Перестань, — устало прошептала я, откидываясь на стену, — это должно было случиться. Он ни перед чем не остановится, чтобы наказать меня.

— Но его последняя детская злая выходка… — Лилия сжала руки в кулаки. — У меня нет слов!

В коридоре послышались голоса. Роберт?… Мы замерли в страхе и перестали дышать.

— Вы не видели герцогини Мелвилль? — прозвучало прямо перед нашей дверью.

Я напряглась, прижав ладонь ко рту.

— Нет, мистер Вайтер, — наверное, это голос лакея, — здесь никто не проходил.

— Понятно, спасибо, — произнес Роберт, — значит, мы с ней разминулись. Послышались удаляющиеся шаги.

— Выведи меня отсюда, — прошептала я хрипло. — Я сейчас в таком виде, что встретиться с кем-нибудь для меня смерти подобно. Ты знаешь, где здесь выход для слуг?

— Да, — ответила Лилия, — подожди здесь, я дам распоряжение насчет кареты. И найду плащ.

Я чувствовала себя развалиной. Словно по мне проехал поезд. Болело все тело. Огнем горело горло. Рези и спазмы в животе периодически скручивали внутренности. Я боялась громко кашлять, чтобы не привлечь внимание слуг, поэтому только хрипела обессиленно, согнувшись почти пополам.

Прошло минут десять, показавшихся мне вечностью, и в коморку скользнула Лилия. Через руку у нее был перекинут темный тяжелый плащ.

— Это не мой, — уставилась я на него.

— Конечно, не твой! — шикнула Лилия. — Твой яркий и заметный. А этот, как видишь, черный и большой. Я нашла его на вешалке. В самый раз. Потом пришлю слуг, чтобы вернули и забрали твой.

Лилия укутала меня, низко опустила капюшон и выглянула в коридор.

— Никого, — прошептала, — пойдем. Быстро!

Побег удался. Мы вышли через кухню и подсобные помещения. Я почти ничего не запомнила, все усилия были направлены на то, чтобы правильно переставлять ноги и не рухнуть еще раз. Помню только холод, который забирался внутрь, когда оказались на улице. Помню карету, громыхающую по мостовой, и ласковый шепот Лилии: «Все будет хорошо, Софи. Все будет хорошо».

* * *

Нет, ничего хорошего не будет. Помолвка Роберта стала тем самым могильным камнем для моей любви, последним гвоздем, забитым в крышку гроба. Это конец. Я была полностью уничтожена и раздавлена. Мечты, планы, идеи, надежды — в топку. Пора признаться: с Робертом у меня нет будущего и никогда не было. Размышлять, кто в этом виноват — он, я или горькая судьба — смысла нет. Смысл — идти вперед, не оглядываясь, не цепляясь за прошлое. Смысл — жить дальше. Смысл — убраться прочь! «Бежать!» — вспыхнуло молнией в мозгу. Эта сумасшедшая идея начала преследовать меня почти сразу после того знаменательного бала.