— Все верно, — процедил сквозь зубы начальник полиции, покачиваясь с каблука на носок и глядя на него немигающими глазами.

— Вы, может, сказали бы следователю, пусть выпишет нам свидетельства о смерти, и мы всех обработаем, вы же папу знаете.

— Обработаете, стало быть?

— Да, сэр.

Начальник полиции обернулся и гаркнул:

— Эй, Дюпри!

— Да-да?

К ним подошел средних лет мужчина, коренастый, в очках.

— Ну-ка, Дюпри, послушай, поскольку ты следователь… Вот это — Пуп Таккер, сын Тайри. Он уж успел все обмозговать. Под морг, говорит, можно временно занять спортзал в негритянской школе. Если бы ты, говорит, как проведешь осмотр трупов, выписал все свидетельства о смерти и отослал Тайри…

Дюпри заморгал глазами.

— Много я чего слышал на своем веку, но такого…

— Все равно кому-то их надо хоронить, начальник, — стоял на своем Рыбий Пуп.

— Тебя что, Тайри послал ко мне? — спросил начальник полиции.

— Нет, сэр.

— Неужели так-таки взял да сообразил сам?

— Ну да, сэр. Это наше дело, мы же похоронщики.

Хмыкнув, начальник полиции поглядел на дымящиеся развалины «Пущи».

— Будь по-твоему, отдам их вам, — зловеще сказал он. — С твоей стороны, Дюпри, возражений нет?

— Я — как скажете, начальник, — с натянутой улыбкой сказал Дюпри.

— Спасибо вам, сэр, — сказал Рыбий Пуп.

— Черт возьми, при такой ловкости и наглости ты всякого труполова в здешних местах заткнешь за пояс. — Начальник полиции рассмеялся.

— Передай отцу, пускай явится в муниципалитет, мы на него медаль повесим, — сказал, отходя, следователь.

— Да, деловые вы с отцом ребята, — сказал начальник. — И живым товаром торгуете, и мертвечиной не брезгуете, и дома сдаете внаем…

— Разве мы кому-нибудь мешаем, начальник? — растерянно спросил Рыбий Пуп. — Мы тихо, мирно…

— То-то и беда, что тихо, мирно. Ну, да чего там. Получай, твое. — Начальник полиции обвел рукой усеянную трупами поляну. — Желаю вам нажить на них миллион. — Он усмехнулся и, отворачиваясь, прибавил вполголоса: — Тем более Тайри бы сейчас миллион пришелся ох как кстати.

Рыбий Пуп ничего не понимал. Почему с ним так разговаривают? Ладно, что бы там ни было, а выгодный заказ обеспечен. Тайри останется доволен. Пожар совсем догорел, только лохмотья белого дыма еще парили в воздухе, цепляясь за ветви опаленных деревьев. Он поднял голову — на небе зажигалась заря. В вышине бледнели редкие звезды. Ночь пронеслась, хоть это казалось невероятным. Рыбий Пуп поплелся по пыльной дороге, обессиленный, охваченный непонятным безразличием, как будто утратив способность чувствовать. Дойдя до своей машины, он остановился в изумлении — в ней, ссутулясь, сидел Тайри и в упор глядел на него.

— Папа!

Тайри выскочил и, подбежав к сыну, изо всех сил прижал его к себе.

— Сынок! Господи, а я уж думал, что потерял тебя! Тебя никто не видел!

— Как же так, я все время был здесь.

— Кого я только не спрашивал…

— А ты бы сам приехал посмотрел…

— Живой, — хрипло прошептал Тайри, словно пропустив мимо ушей его слова. — Ну и все, это главное…

— Папа, у меня больше нет Глэдис…

Он разрыдался — теперь это было можно. До сих пор среди черно-белой толпы, собравшейся на поляне возле «Пущи», он сдерживался, но теперь, когда рядом был отец, можно было дать себе волю.

— Ничего. Все обойдется, — приговаривал Тайри, гладя его по спине.

— Нам было так хорошо с ней.

— Я понимаю, сынок…

— Мы уже и квартиру сняли…

— Бедный Пуп. — Тайри вздохнул.

— Как она радовалась…

— Ну, будет, — вдруг сказал Тайри другим голосом. — Идем к моей машине. И побыстрей. Свою оставь здесь, Джейк после приведет… Я знаю, каково тебе сейчас, но дела не ждут.

Рыбий Пуп сквозь слезы заглянул ему в лицо, зная по опыту, что вопросы задавать бесполезно. Почти бегом они достигли того места, где стояла машина Тайри, сели и через несколько минут уже катили по улицам Черного пояса. На восточном краю небосвода огненно-красным шаром повисло солнце. Повсюду чувствовался переполох, вызванный пожаром, на каждом углу кучками стояли и судачили люди.

— Проклятье, — вырвалось у Тайри.

— А что такое, папа?

— Так, ничего.

— Мне ведь ты можешь сказать! — настаивал Рыбий Пуп.

— Тебе своего хватает, Пуп. У тебя своя беда…

— Между прочим, тебя искал доктор Брус. Он прятался в лесу у «Пущи». Знаешь, пап, он чуть не покончил с собой…

Тайри резко тормознул, они стали.

— Когда это было?

— Да только что. Это он из-за пожара. Он потом сказал, что вам надо поговорить.

— Возможно, ждет меня в конторе, — сказал Тайри.

— Да, а трупы поступят к нам! — возбужденно объявил Рыбий Пуп. — Все до единого!

— Какие трупы?

— Ну, кто погиб на пожаре. Я попросил начальника полиции, чтобы следователь все свидетельства о смерти передал нам. Под морг займут школьный спортзал…

— И много трупов? — спокойно спросил Тайри.

— Больше сорока, пап. А начальник сказал, дай тебе Бог на них нажить миллион.

Тайри, не отрываясь, смотрел в одну точку, по лицу его струился пот.

— Ты его прямо там попросил, на пожаре?

— Ну да. Я подошел к нему с этим первый, раньше всех, — объяснил Рыбий Пуп. — Он удивился слегка, но сказал — хорошо.

— М-гм, — промычал Тайри.

Что-то было не так. Тайри почему-то не обрадовался.

— Пап, я неправильно сделал?

— Нет-нет, сынок. Все нормально, — наигранно бодрым голосом сказал Тайри.

В молчании они двинулись дальше. Где же он оплошал? Разве положено теряться, когда выгодное дело само плывет к тебе в руки? Тайри открыл отделение для перчаток и достал пистолет. У Пупа по коже побежали мурашки — он вспомнил, при каких обстоятельствах отец последний раз вот так же вынимал оружие…

— Что все-таки происходит, папа?

— Большие неприятности, Пуп, — тяжело роняя слова, сказал Тайри.

— С белыми?

— Вроде того. Тут много всякого.

— И нам угрожает что-нибудь?

— Сынок, погибло больше сорока человек. За такое кто-то должен поплатиться…

— Начальник пожарных сказал то же самое, слово в слово.

Тайри, вздрогнув, поглядел на него и ладонью правой руки отер со лба пот. В его налитых кровью глазах появился стеклянный блеск.

— Начальник пожарной охраны? Он так сказал?

— Да, а что? Хоть и пожар, но мы-то ни при чем!

— Ах, дьявол. — Тайри закусил губу.

— Папа, н-но ведь мы тут ни при чем?..

— И ни при чем и при чем, сынок, — шепотом сказал Тайри.

— Как это, пап? Непонятно.

— Тут длинная история. — Тайри вздохнул. — Ты знай держись меня, и все станет понятно. Трудно нам будет, страшное дело…

— Только я устал. Мне бы сперва поспать…

— Спать некогда, Пуп, — сурово сказал Тайри. — Ты говорил, что хочешь быть мужчиной. Вот и держись как мужчина. С этой минуты и покуда не кончится вся заваруха твое место рядом со мной, днем и ночью. Драка пойдет не на жизнь, а на смерть. Проиграю я, значит, и ты проиграл. Я сейчас дерусь за тебя, сын. Если меня одолеют, придется тебе заступать на мое место и ворочать делами, как ты ни зелен. — Тайри глотнул и помолчал. — Возможно, оно и к лучшему, что ты бросил школу, потому что в такой крайности, как сейчас, я не могу положиться ни на кого в мире, кроме как на родного сына, на свою кровь и плоть.

Рыбий Пуп виновато потупился — как же у него хватило совести волноваться о себе, когда он позарез нужен Тайри.

— Прости, папа. Я останусь с тобой, при тебе… Только в чем дело?

— Держись поближе ко мне, смотри, слушай. Увидишь, — сказал Тайри, с жалостью взглянув на сына. — Ты сейчас горюешь о Глэдис, но о ней надо попросту забыть, сынок, иначе нельзя.

Не выпуская из правой руки пистолет, держа левую на баранке, Тайри обернулся, вглядываясь в заднее окно машины.

— Кто-нибудь что-то затевает против нас? — опять спросил Рыбий Пуп.

— Не знаю, Пуп, ни за что не поручусь, — признался Тайри.

— Белые, да?

— Все может быть.

— Пап, ну скажи мне! — Рыбий Пуп изнывал от тревоги. — И потом, мне тоже нужно оружие!

— Э, нет!

— Но у тебя-то есть! А так нас будет двое!

— Если дойдет до стрельбы, сынок, стрелять буду один я.

Рыбий Пуп вздохнул, наблюдая за измученным отцовским лицом — оно осунулось, постарело, но никогда еще он не видел это лицо таким живым, обнаженным. Боится… Но чего? Вот квартал, где похоронное бюро, но они едут дальше.

— Куда это мы?

— Сиди спокойно, Пуп.

Он отодвинулся на сиденье и притих. Машина стала у дома, где жила Глория. Тайри полез в карман, вытащил плоский пакет, обернутый коричневой бумагой, и покосился на закрытые темные окна.

— Как думаешь, встала она?

— Хочешь, я сбегаю посмотрю?

— Давай. Позвони в дверь. Выйдет, скажешь, что мне ее надо на два слова. Быстро, ну!

Рыбий Пуп выскочил из машины, пересек тротуар и, взбежав на деревянное крыльцо, нажал большим пальцем на кнопку звонка. Никто не отозвался. Он позвонил еще, на этот раз дольше.

— Кто там? — донесся голос Глории.

— Я. Пуп. Откройте.

Из полутемного коридора выступило белокожее лицо, и на мгновение его ошпарило страхом — но лишь на мгновение. Глория была в купальном халате.

— Ты что, Пуп?

— Там, в машине, — отец. Вы ему нужны. Скорее!

Глория на секунду замялась.

— Ну, хорошо.

Он подошел за ней к машине. Задняя дверца была открыта, Тайри придерживал ее рукой. Глория мешковато опустилась на краешек сиденья и обратила к Тайри встревоженное лицо.

— Что случилось, милый мой?

— Слушай, что я скажу, Глория, и все исполни в точности, — сдержанно начал Тайри. — Времени у меня в обрез, понимаешь? Мы с доком попали в беду. На вот этот пакет вострит зубы начальник полиции… В нем чеки, которые он от меня получал, погашенные, за последние пять лет…

— Боже мой! А какая беда, Тайри?

— Глупая, ни о чем не спрашивай. Твое дело — убрать эти чеки подальше, спрятать в надежное место, и чтоб никто не видел. Найдется у тебя такое?

Глория задумалась, покусывая губы.

— Есть старый колодец в сарае, высохший. Разве спустить в ведре? Там никто не додумается искать. Колодец сверху завален дровами, так что…

— Как раз то, что надо. Все, детка.

— Тайри, но что случилось? — умоляюще повторила Глория.

— Ты что, не слыхала? «Пуща» сгорела сегодня ночью.

— Больше сорока человек погибло, — прибавил Рыбий Пуп.

Глория закусила сжатый кулак.

— Господи помилуй, — простонала она. Ее округлившиеся от страха глаза, не отрываясь, глядели на Тайри. — Бедный ты мой…

— Ладно, все образуется, — проворчал Тайри. — Ты ступай-ка спрячь чеки, да поскорей. И если не увидимся на этих днях, причина тебе известна.

Глория с надеждой повернулась к его сыну.

— Смотри, Пуп, береги отца…

— Да уж я от него ни на шаг ни днем, ни ночью.

Сунув пакет под халат на груди, Глория вылезла из машины.

— Ты, дорогой, все же давай о себе знать, хорошо?

— Обязательно. Беги.

Она торопливо пошла по дорожке к дому и скрылась за дверью.

— Одно дело сделано. — Тайри вздохнул.

Теперь, когда стало ясно, что Тайри прячет вещественные доказательства, изобличающие начальника полиции в лихоимстве, Рыбий Пуп был полон мрачных опасений. Ему припомнились недобрые шуточки, которыми начальник ответил на его просьбу предоставить им с отцом право похоронить сорок две жертвы пожара.

— Пап, зря я полез набиваться с похоронами?

— Брось, неважно, — коротко ответил Тайри.

Они повернули обратно, к похоронному бюро. У дверей ждал Джим. Увидев их, он сбежал с крыльца к машине.

— Тайри, тебе уже час названивает начальник полиции.

— Знаю. — Тайри вышел из машины и заговорил с расстановкой: — Вот что, Джим. Бери у Пупа ключи от его тачки, мы ее бросили у «Пущи». Скажи Джейку, пусть приведет. После для тебя есть серьезное дело. Надо обработать больше сорока трупов…

— Ого! — Джим присвистнул. — Это все пожар?

— Он. Свидетельства о смерти передадут нам. Это Пуп постарался. Но тут, понимаешь, нельзя, чтобы стали завидовать другие похоронщики. Ты всех обзвони, из других городов тоже, договорись, что соберетесь у следователя. Поделишь покойников на всех и чтоб по совести. С этим пожаром не оберешься шуму, нехорошо, если пойдет слух, что будто мы на нем нагрели руки. Будь пообходительней с родными покойных. Обыкновенно кому передали свидетельство о смерти, тому семья и доверит похороны. Но в этот раз, Джим, если кто из родственников не пожелает иметь дело с нами, ты не перечь. Мы с доком крепко влипли, и нам ни к чему разговоры, что вот, дескать, ниггеры сперва наживались на «Пуще», а теперь наживаются на тех, кто там погиб… Положение не из легких, Джим. Как, справишься?