Вероника Генри - Долгий уик-энд

Колин невольно отметил, что в одиннадцать лет собирать ракушки, пожалуй, уже поздновато. Однако у Челси, похоже, почти не было детства, так что теперь она, наверное, наверстывает упущенное. Наблюдая за ней весь день, он сумел мысленно воссоздать настолько полную картину ее жизни, насколько смог, – и картина эта оказалась довольно безрадостной.

Карен, по-видимому, никогда не помогала дочери делать уроки и не ходила на родительские собрания. Рацион Челси состоял из меню «Макдоналдса», «Сабвея» и «Доминос» – она гордилась тем, что умеет самостоятельно заказывать пиццу. Ко всему прочему ее частенько «подбрасывали» каким-то чужим людям, словно кукушонка. Колин был зол, как черт. Зол на Карен и на себя самого. После рождения Челси ему следовало взять контроль в свои руки, больше интересоваться жизнью дочери; позаботиться о том, чтобы деньги, которые он платит Карен, тратились на определенные цели, на благо девочки; хоть иногда заглядывать в ее дневник.

Короче говоря, следовало быть отцом, в котором она так сильно нуждается. Неужели поздно? Нет! Одуматься никогда не поздно. Челси еще не утратила своего милого характера и желания радовать окружающих. Пора в корне изменить ее жизнь. Дать приличное образование, начать воспитывать. Так же, как в свое время воспитывались Мишель и Райан. Колин не пропустил ни одного родительского собрания в школе – как бы сильно не был занят на работе.

Он достал телефон. Бухгалтер и юрист находились в его распоряжении двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Он платил им столько, что мог звонить, когда пожелает. Колин не злоупотреблял этим правом – подобное было ему не свойственно, – но теперь дело не требовало отлагательств. Мартин Крейн поймет. Он составлял все до единого контракты Колина с тех самых пор, как тот занялся бизнесом. И из года в год, ни разу не изменив традиции, Колин Тернер посылал адвокату рождественский кекс и бутылку отличного коньяка.

Мартин взял трубку на втором гудке.

– Колин, – собранно и по-деловому произнес он. – Слушаю тебя.

– Мне нужна помощь. Вопрос совсем не из твоей области, но ты наверняка сможешь посоветовать нужного человека.

– Обрисуешь вкратце ситуацию?

Колин помедлил с ответом. Затем решился. Он и так очень долго скрывал существование Челси.

– У меня есть внебрачная дочь. Ей одиннадцать лет. Все одиннадцать лет я оплачиваю ее содержание – тысячу в месяц. Ее мать «сделала ноги». Оставила меня самого расхлебывать кашу, так сказать. Мне нужна опека над девочкой, начиная со… вчерашнего дня.

– В свидетельстве о рождении ты указан?

– Наверняка.

Карен в своем стремлении доить из него деньги ни за что не упустила бы эту возможность.

– Ты уверен в своем отцовстве?

У Колина екнуло сердце. Этот вопрос никогда не приходил ему в голову. Нет, конечно, как он может быть уверен? С Карен станется водить за нос целый полк таких же лопухов, как он сам. Кто знает, может, она получает содержание еще от полудюжины незадачливых идиотов.

Он взглянул на Челси. Та, согнув колени, лежала на полотенце в наушниках, слушала айпод и притопывала ногой в такт музыке.

Естественно, она – его плоть и кровь. Карен – беспринципная интриганка, но не настолько подлая. Да и, наверное, не настолько умная.

– Полностью, – ответил Колин. Он сам должен в это верить.

– Ясно. Нужен опытный специалист по семейному праву. Нас интересует постановление о родительской опеке, а для этого, скорее всего, придется обращаться в суд. Многое зависит от того, пойдет ли навстречу мать. Приготовься к трудностям – подобные процессы никогда не проходят без сучка и задоринки.

– Уже приготовился. – Колин чувствовал себя спокойно. И решительно. – Кстати, Элисон ничего не знает. Пока.

Мартин тихонько присвистнул, точно говоря: «Не завидую тебе, дружище».

– Я займусь. Сейчас выходные, так что быстро найти нужного человека не получится, но как только найду – перезвоню.

И он отключился.

Колин знал – максимум во вторник к его услугам будет лучший адвокат по семейному праву. Оставалось лишь надеяться, что Карен вдруг не передумает и не вернется до того времени на сцену. Пусть все сложится гладко. Своим отсутствием Карен дает ему полную свободу действий.

Нужно сделать еще один звонок. Звонок, который радостным никак не назовешь. Колин нажал в телефонной книге «Дом» и стал ждать, когда жена возьмет трубку.

– Алло? – Элисон всегда произносила это слово вопросительным тоном, будто желание людей звонить по телефону ее озадачивало.

– Элисон, солнышко, это я.

– А, привет. – В ее голосе послышалась радость. – Ты меня едва застал, я собиралась в город.

– Послушай. Садись в машину и приезжай в Пеннфлит в отель «Приют у моря».

– Что случилось? – Радость сменилась тревогой. – Ты как?

– Со мной все в порядке, не волнуйся. Мне просто нужно с тобой поговорить.

– А домой ты не можешь приехать?

– Нет. – Колин был непреклонен. – Нет. Я закажу столик в ресторане. Приезжай как можно скорее.

– Скажи по телефону.

– Мне нужно тебя видеть. Лицом к лицу.

– Хорошо. – Теперь голос стал расстроенным и недоумевающим. – «Приют» в Пеннфлите? Это же в Корнуолле? Я думала, ты в Бристоле…

– Нет.

Конференция, на которую он якобы поехал, проходила в действительности. Колин старался, чтобы к его алиби невозможно было придраться. Он даже купил пропуск участника на все три дня. Хотя порога выставки, разумеется, не переступал.

Молчание. Элисон переваривала информацию.

– Ладно. – Особого волнения в ее голосе Колин не услышал. – Просвещать ты меня не собираешься, так что я выезжаю к тебе. Постараюсь добраться поскорее.

Пока Тони заваривал чай, Лора молча сидела за барной стойкой.

Она чувствовала себя совершенно разбитой и подавленной. Надо же так взорваться, совсем на нее не похоже! В первую минуту ей хотелось сбежать куда глаза глядят, но Тони держался очень спокойно и, похоже, совсем ее не осуждал. Другой на его месте вытолкал бы псевдоученицу за дверь, однако хозяин дома, казалось, и бровью не повел – будто к нему каждый день являлись сумасшедшие девицы и швыряли в лицо подобные обвинения.

Жаль, что он не ее отец. Дом Венди и Тони дышит таким заманчивым покоем… Здорово было бы время от времени находить здесь приют – проводить долгие солнечные выходные у моря, вырываться из монотонности лондонских будней. Работа Лоры отличалась редким однообразием, причем чем дальше, тем хуже. Можно, конечно, выбираться на выходные куда-нибудь за город, но это требует массы хлопот, нужно планировать все заранее. Эх, если бы у нее была возможность в любой момент приехать в Пеннфлит… Мечта.

Приехать вдвоем с Даном. Тони наверняка бы понравился Дан.

Так, хорош витать в облаках. Этого не будет. Придется начинать расследование по новой. Пусть Тони и не ее отец, размышляла Лора, но он был маминым учителем. И вполне может что-нибудь знать.

– Держите, Эмма. – Тони поставил перед ней большую кружку с чаем и достал коробку с печеньем.

– Вообще-то, – смущенно созналась Лора, – меня зовут не Эмма. Я назвалась чужим именем. Эмма Стаббс – моя лучшая подруга. А я – Лора Старлинг. Мою маму зовут Марина. Марина Старлинг. Неужели вы ее не помните?

– Что-то такое смутно всплывает… – Тони наморщил лоб. – Имя необычное. Но, сами понимаете… – Он невесело усмехнулся. – Я, как-никак, старею. Иногда не могу вспомнить даже то, что ел сегодня на завтрак.

– Вы же нарисовали ее портрет, – не унималась Лора. – Это вы нарисовали, тут ваша подпись.

– Она могла просто позировать, – пожал плечами Тони. – Тогда все было не так, как нынче. Если темой занятия было рисование с натуры, я писал модель вместе с учениками. Чтобы продемонстрировать им правильный подход. – Еще одна невеселая усмешка. – В теории.

– Тогда зачем она его хранила? – Лора опустила взгляд на портрет.

– Юные барышни обожают хранить всякие мелочи. Как сороки.

– Может, мама на вас запала? – Глаза Лоры округлились.

– Не думаю. Волос у меня тогда, конечно, было побольше, но предметом девичьих грез я все равно не являлся. – Он придвинул гостье коробку с печеньем. – Угощайтесь. Сладкое хорошо помогает после эмоциональных потрясений.

– Господи. Простите меня. Я вела себя как чокнутая. – Она невольно рассмеялась.

– Да ладно вам, ерунда. – Тони глотнул чаю. – То, что вы выбрали меня в качестве главного подозреваемого, скорее льстит.

– А ее класс вы помните? Выпускной класс. С кем она встречалась, дружила? Ее друзья могли бы мне что-нибудь подсказать. – Лора никак не хотела сдаваться.

– Школа была большой. – Тони покачал головой. – А я проработал там всего пару семестров. Ученики смело могли прогуливать мои уроки – я так и не запомнил всех в лицо.

Какое разочарование… Расследование зашло в тупик. Лора поскорее допила чай.

– Ну что, закончим вашу картину?

– Нет, я лучше пойду.

– Уверены? У вас отлично получается. – Лора нерешительно помедлила. – Решайтесь. Я совсем на вас не в обиде, – попытался ее убедить Тони. – Вы же заплатили за урок. Да и Венди ваше исчезновение покажется странным.

– Нет, пойду в отель. Скоро вернется мой парень. Мы раньше никогда не отдыхали в таких чудесных номерах. Надо воспользоваться случаем…

Фраза получилась двусмысленной, и Лора вспыхнула.

– Жаль, что я не смог вам помочь.

– А мне жаль, что я набросилась на вас с обвинениями.

– Вы внесли приятное разнообразие в пустое гнездо двух стариков, – хохотнул Тони.

– Спасибо вам. – Лора взяла сумку. – Еще раз. Скажите жене, что я плохо себя почувствовала. Мигрень. У меня часто бывают мигрени. Особенно когда нервничаю. Голова и правда немного разболелась, так что вы не слишком погрешите против истины, – затараторила Лора.

– Не беспокойтесь. Я что-нибудь придумаю.

Лора встала. И, поддавшись неожиданному порыву, обняла Тони. Он добрый… В глубине души она отчаянно хотела остаться и дописать картину, но сейчас ей лучше побыть наедине со своими мыслями. Лора так надеялась, что Тони Уэстон – ее отец! И теперь страдала от сокрушительного разочарования.

Ее отец живет где-то на белом свете. А как же иначе? Нужно просто копнуть глубже.

Или связать маму и приставить ей к виску пистолет.

– До свидания, – сказала Лора.

Тони, похоже, обрадовался ее уходу. Наверное, все-таки решил, что гостья спятила. Наверное, так оно и есть. Разве нормальный человек поверит в то, что маленький рисунок поможет ему получить ответы на все вопросы?

Как только Лора ушла, Тони поспешно поднялся в студию. Закрыл дверь, подошел к окну и долго смотрел гостье вслед – пока та не скрылась за углом.

Затем, обхватив голову руками, согнулся пополам над подоконником.

Дочь. У него есть дочь.

Разумеется, девочка – его. Как только она озвучила истинную цель своего визита, годы словно повернули вспять, вновь перенеся Тони в те сумасшедшие, бурные, чудесные, ужасные дни. Ему понадобилось напрячь всю свою волю, все силы, о существовании которых он в себе и не подозревал, чтобы завершить разговор. Иначе нельзя. У него нет выбора.

Марина Старлинг. Ее лицо, как живое, всплыло перед глазами.

Когда Тони Уэстона приняли на работу в школу Святого Бенедикта, друзья принялись нещадно над ним подтрунивать. Как же, должность учителя рисования в заведении для девочек, мечта любого мужчины. Внешне Тони воспринимал шпильки вполне добродушно, но в действительности они его раздражали. Кто он им – похотливый старик? Ему всего тридцать два! Неужели друзья не верят в то, что Тони уважает свою жену? А ведь он уважает! Венди – его мир. Опора. Родственная душа. Прибавка к зарплате, полученная вместе с новой должностью, означает, что, когда Венди забеременеет, она сможет бросить службу и заниматься малышами. Совмещать работу и материнство жена не хотела. Ради чего? Зачем лишать себя и детей совместных радостей, если финансовое положение семьи того не требует? Нет, пусть лучше ей установят в саду гончарную печь, и когда детвора подрастет, Венди в свободное время будет изготавливать свою любимую керамику, а потом ее продавать.

Так что переезд в Рединг оказался для Уэстонов большой удачей. И хотя сам город не вызвал у них особого восторга, они нашли большой викторианский особняк в относительно приличном районе и собирались мало-помалу привести его в порядок. Венди устроилась помощницей учителя в начальную школу и перестала принимать противозачаточные таблетки. Все шло по плану.

Вот только Тони не учел Марину Старлинг.

Это имя ему довелось не раз слышать еще до их личного знакомства. Ее обсуждали на нескольких педсоветах перед началом семестра. Она относилась к разряду тех трудных учеников, судьбу которых никто не взялся бы предсказать наверняка. Способная, но немотивированная. Можно было только гадать: то ли она всех приятно удивит и выпустится с приличным аттестатом, то ли с треском провалится и уйдет в большой мир ни с чем. Учителя сходились в одном: с этой девочкой ничего не поделаешь. Как бы на нее ни влияли, она сама выберет свою судьбу.