Вероника Генри - Долгий уик-энд

Колин понимал – шансы уснуть равны нулю.

После отъезда Элисон он вернулся к Челси. Они вдвоем посмотрели очередную серию ее любимого сериала «Катастрофа» про отделение неотложной медицинской помощи в какой-то выдуманной больнице. Едва ли такое кино стоит смотреть детям, но Колин рассудил, что еще успеет наложить на него вето; их совместная жизнь и воспитание только начинаются. Поэтому он наблюдал за разворачивающимся на экране кровавым зрелищем и поражался, чем же оно так притягательно для Челси. После фильма Колин уложил дочь в постель и ушел к себе в номер – разбираться с финансами.

Нужно посмотреть в лицо реальности: его браку, скорее всего, конец. Дом придется продать. Теперь, когда Мишель и Райан бывают лишь наездами, в нем уже нет необходимости. Разве что Элисон захочет остаться там жить. Тогда Колин не станет настаивать на продаже, хотя для нее одной дом, конечно, слишком велик.

Ладно, к этим вопросам он еще вернется.

Его ручка замелькала над страницами: сложение, вычитание, деление, проценты. Арифметические действия помогали забыться. Вытеснить из головы мысль о том, что сегодня двадцатилетнее супружество Тернеров, по сути, закончилось. От наивной мечты Колина о всеобщей счастливой развязке не осталось камня на камне. Пришло время делить трофеи.

Да, с цифрами он управляется куда лучше, чем с людьми.

Элисон вышла из «Приюта» и отправилась на парковку.

Усевшись за руль, она поняла, что вести машину не в состоянии. В голове плыло. От спиртного или от потрясения – непонятно, но что-то явно было лишним. Пожалуй, не стоит рисковать и пускаться в трехчасовую поездку по автостраде. Ну и положение. Она оказалась на одном из популярнейших морских курортов Англии в разгар долгих выходных – и где при таких условиях найти место для ночлега?

Элисон устало выбралась из машины, взяла сумочку и пошла куда глаза глядят. Она брела по незнакомым улицам, ища вывеску «Свободные номера» и покрепче запахнув кардиган, – дневное тепло мало-помалу уходило, уступая место влажному морскому воздуху. Элисон уже начала думать, что после часа быстрой ходьбы она должно быть достаточно протрезвела для езды за рулем, как вдруг возле неказистого домика тридцатых годов заметила рекламу: «Здесь вас ждут постель и завтрак!» Маловероятно, что в заведении, где в такую ночь остались свободные места, предложат достойные условия, но… Усталость взяла свое.

Через десять минут Элисон водворили в унылый, наводящий тоску номер. Вполне в духе ее настроения, решила она, опасливо присаживаясь на кровать и обозревая обстановку. Цвет багрово-розовых занавесок с оборками напоминал кровоподтек. Стеганое покрывало в тон было откинуто, демонстрируя постельное белье из чесаного нейлона тошнотворного зеленого оттенка. Громоздкий темный шкаф выглядел мрачно, а белое трюмо, украшенное позолоченными шарообразными ручками (две из которых отсутствовали), – неуместно вычурно. В комнате имелся небольшой электрочайник, коричневая кружка, маленькая баночка дешевого кофе и упаковка стерилизованного молока.

Элисон вспомнила неделю, которую они с Колином на прошлый Новый год провели на тайском острове Самуй. Панорамный бассейн, свежие тропические фрукты, белоснежное белье. Божественные массажи. Она была на седьмом небе от счастья. Повзрослевшие Мишель с Райаном впервые не поехали отдыхать с родителями, и Элисон думала, что для нее с мужем наступает новый этап. Теперь они смогут радовать друг друга, не беспокоясь о детях. Дети никогда не раздражали ее, не были в тягость, – просто пришло время наслаждаться жизнью вдвоем.

Тогда она еще не подозревала о чудовищном секрете Колина.

В номере стоял резкий запах дешевого моющего средства и какого-то ядовитого освежителя воздуха. От этого аромата вкупе с джином, выпитым на пустой желудок, Элисон затошнило. Она падала с ног от усталости, но заставить себя забраться в постель не могла. Мало ли кто валялся тут до нее! Элисон передернулась от омерзения и прилегла на кровать поверх покрывала, прижав к животу желтую декоративную подушку в рюшечках. Раздался странный звук. Она не сразу поняла, что это такое. Элисон Тернер подвывала от боли.

Не от той боли, которую вызвали откровения Колина, нет, – от понимания: она сама во всем виновата.

Конечно, сама, кто же еще?

Элисон хорошо помнила, как в то тяжелое, жуткое время отталкивала мужа. Как от каждого его прикосновения ей хотелось визжать. Как сжимались ее зубы, когда Колин ложился рядом. Она чувствовала себя картонкой: серой, плоской и безжизненной.

Когда Элисон наконец вынырнула из душного тумана, она испытала огромное облегчение от того, что Колин остался рядом, не сбежал. Ее переполняла благодарность за его преданность. Она знала, каким кошмаром была жизнь с ней – ей ведь самой приходилось с собой жить; жить с внутренним отвращением и ненавистью, которые порой достигали такой силы, что Элисон била себя кулаком в живот, или яростно щипала себя, или царапала до крови.

Что теперь делать? Что скажут люди? Как бы все ни обернулось, правда рано или поздно выплывет наружу. Или уже выплыла? Вдруг она, Элисон, узнала о существовании Челси последней? И над ней давно все тихонько смеются?

Во рту стало кисло. От спиртного жутко хотелось пить. Ее замутило сильнее, тело пару раз дернулось от рвотных спазмов. Есть только одно спасение – сон. Во время депрессии он служил единственным убежищем от ненависти к самой себе…

Через несколько минут после наступления полуночи по ступенькам «Приюта» тихонько поднялись холостяки – хихикая и подшучивая на тему, кого как штормит, но помня о том, что обещали не буянить. К половине первого, убаюканные дневной прогулкой на свежем морском воздухе, вкусной едой и выпивкой, все они уже крепко спали.

Все, кроме Ника, который дождался негромкого похрапывания Гаса, затем осторожно собрал сумку, в одну руку подхватил обувь, в другую – ключи от машины и выскользнул из номера. Гасу он позже пришлет сообщение – попросит извиниться за жениха перед ребятами. Друг может даже сказать им правду, Нику без разницы. Ему важно лишь одно – поскорей отсюда убраться. Счет он оплатил, так что совесть его чиста. Девушка за стойкой обеспокоенно встрепенулась, узнав, что гость уезжает, но Ник не дал ей возможности втянуть себя в диалог.

По сравнению с дневным шумом и суматохой сейчас в маленьком городке стояла пугающая тишина. Бились волны о волнорез, позвякивали цепи буйков – и больше ничего. Воображение Ника нарисовало судно контрабандистов, тайно – как и он сам – крадущееся под покровом темноты. Двигатель в машине завелся с таким ревом, что Ник испугался перебудить весь Пеннфлит.

Он выскочил на холм, ведущий из города, и до упора выжал педаль газа. Все, он едет. Едет прочь от «Приюта у моря». Прочь от прошлого. Прочь от Клэр.

Домой, к будущей жене.

Он уехал.

Клэр поняла это, едва проснулась. Она больше не чувствовала Ника рядом. Отель опустел, и она тоже. Удивительно, как ярко можно ощущать чью-то ауру. И чью-то близость.

Ее подозрения подтвердились: отсутствие Ника бросалось в глаза. Компания холостяков поглощала знаменитый поздний завтрак «Приюта», подававшийся по воскресеньям, – его настолько любили и туристы, и местные жители, что он уже стал своего рода традицией. В ресторане и на террасе было много людей, а огромный стол ломился от оладий с рикоттой, индийского кеджери, почек со специями и кувшинов с пряной «Кровавой Мэри».

– Ника вызвали на работу, – неуклюже соврал Гас. – Какие-то проблемы, персонала не хватает.

Из своего, пусть и небольшого, опыта работы в «Мельхиор Барнс» Клэр знала: вероятность того, что Ник – единственный, кому можно позвонить в непредвиденной ситуации, крайне мала. Джеральд не стал бы отрывать от мальчишника сына, чтобы тот лично доставил кому-то несколько ящиков вина.

Гас не смел поднять на нее взгляда. Он прекрасно понимал, что сыграл решающую роль в их разрыве. «Что ж, – печально подумала Клэр, – таков долг шафера. Доставить жениха к алтарю любой ценой».

– Желаю хорошо провести оставшиеся выходные, – улыбнулась она и торопливо отошла к соседнему столику, где сидела чета постоянных посетителей.

– Взгляните. – Клэр показала им свое обручальное кольцо.

Она изо всех сил старалась купаться в их восторге и поздравлениях. Нет, дата свадьбы еще не назначена. Да, конечно же, она безумно счастлива.

Клэр надеялась, что Гас смотрит на это представление, что она сумела его убедить. Хорошо бы убедить еще и себя.

«Все отлично, – мысленно твердила она, как молитву. – Ты справишься».

Из кухни вышел Лука, заговорил с кем-то из клиентов. Солнце сияло, отель гудел, все столики на обед были заказаны: именно об этом они мечтали, работая не покладая рук и не обращая внимания на трудности.

Лука с улыбкой смотрел на нее с другого конца переполненного зала. В душе Клэр шевельнулся робкий росток надежды. Они с Лукой и правда отличная команда. Лучше не придумаешь. И в их силах достичь большего. Пора оставить прошлое в прошлом и начать думать о будущем.

Она улыбнулась в ответ.

Элисон проспала целых десять часов. Очнувшись, она удивилась собственному спокойствию. И поразительной собранности. Все-таки подсознание – могучий волшебник. Ты спишь, а оно работает. Распутывает все сложности мира, раскладывает их для тебя по полочкам. Вчера Элисон умирала от усталости и потрясения, вызванного признанием Колина, а сегодня чувствует себя отдохнувшей и расслабленной.

Она покинула жуткий мотель сразу же после того, как сходила в туалет, умылась и причесалась. Никогда раньше ей не доводилось спать в одежде. Элисон сунула в рот мятную конфетку и решила найти магазин, чтобы купить зубную пасту и щетку. За номер она заплатила накануне, так что – слава богу! – общаться с портье необходимости нет. Слова надо приберечь для Колина.

Стоял великолепный день, с заразительной радостью сияло солнце. Элисон двинулась в центр городка, обнаружила там «Спар», купила туалетные принадлежности и свежий круассан. Быстро проглотила его на набережной и пожалела, что не взяла два, – последний раз она ела вчера за обедом. Затем зашла в общественный туалет, почистила зубы, подкрасилась и побрызгала запястья любимыми духами.

Совершенно ясно, что делать дальше. Вчерашнее самобичевание и сомнения растаяли, как дым. Элисон не позволит какой-то убогой, подлой интриганке все разрушить. И больше не станет себя винить. Не ударит в грязь лицом. Если уж на то пошло, проблема сама собой не исчезнет.

Надо быть сильной и взять ситуацию в свои руки. Ее ждут критика и недоуменно приподнятые брови. Слухи и домыслы; одни – пустые и безвредные, другие – злобные и ехидные. Придется несладко. Элисон втянула ноздрями соленый морской воздух – это придало уверенности, – откинула волосы, пригладила платье и быстрым шагом направилась к «Приюту».

Лора едва поспевала за Даном, который большими шагами топал по одной из многочисленных крутых узких улочек Пеннфлита. Каменные коттеджи, предлагающие туристам комнаты в аренду, соседствовали с антикварными лавками и маленькими кафе. Из какого-то окна исподлобья смотрел на мир кот, а по идущей под уклон дороге мчал во весь дух на самокате неустрашимый мальчишка с железными нервами.

Ноги у Лоры горели. В ее части Лондона холмов не встречалось.

– Стой, – пропыхтела она. – Подожди меня.

– Слабачка, – рассмеялся Дан.

– Куда ты меня тащишь? Далеко еще?

– Не-а. Уже пришли.

Он остановился у беленого домика. К двери вели каменные ступени. Некогда голубая краска на рамах облупилась и выцвела.

Дан извлек из кармана ключ.

– Ты не представляешь, чего мне стоило его получить. Агент по недвижимости упиралась, заявляя, что вылетит с работы. Но я ее переубедил.

– Агент по недвижимости? – Лора перевела удивленный взгляд на фасад дома и в одном из верхних окон заметила табличку «Продается». – Дан? Что это?

– Пойдем. – Он взбежал по ступенькам. – Покажу.

Дан открыл дверь. Изнутри пахнуло крепким запахом сырости; на потертом ковре валялась груда нераспечатанных писем.

– Так вот чем ты вчера занимался? Смотрел дома?

Лора с сомнением обозрела интерьер. Одно большое помещение, за ним – кухня и лестница на второй этаж.

– Я шел мимо. – Дан с довольным видом стоял посреди комнаты. – А дом… со мной заговорил.

– Заговорил?!

– Ну, знаешь… Иногда так бывает. Видишь что-то – и вдруг… Зацепил он меня чем-то. Я отправился к агенту и попросил его посмотреть. Коттедж продается уже давно. – Дан помолчал, давая Лоре возможность оглядеться. – Ну, как тебе?

– Малюсенький. Убогий. И воняет.

– А ты представь его без всего этого старья. И без обоев. С белой краской на стенах. – Он энергично замахал руками. – Спорим, полы под ковролином – деревянные!

– Тебя и правда зацепило. – Лора все еще колебалась.