Вид хромающей Вики подействовал на Себастьяна гораздо сильнеё, чем её неожиданное появление. Он даже не думал, что увидит её, особенно наедине. Себастьян спрятался в единственном месте в доме, где не было света, и где он мог бы хоть немного прийти в себя. Но все его мысли улетучились, когда он увидел её.

Себастьян думал, что она поправилась, что ей уже лучше, но сердце сжалось при взгляде на прекрасное, но невероятно бледное, искажённое болью лицо. Он видел, как ей тяжело ступать на раненую ногу. Ей было необходимо присесть, но она не пошевелилась, заметив его. Молча, она смотрела на него такими грустными глазами, что сдавило в груди.

Господи, она была так прекрасна, не смотря на свою бледность, что у него на миг перехватило дыхание! На ней было простое темно-синеё платье с квадратным вырезом и короткими рукавами. И простота эта делала её ещё болеё красивой. Он не мог налюбоваться ею. Себастьян хотел подойти к ней, хотел дотронуться до неё, хотел забрать себе её боль, её печаль, которой были полны её бездонные глаза. Но он не рискнул. Слишком велик был страх обнаружить за болью отвращение.

От волнения у Тори сердце готово было выпрыгнуть из груди. Меньше всего на свете она была готова встретиться с ним именно в этот момент. Она не знала, что сказать ему, и в то же время ей столько нужно было сказать, в стольком признаться.

- Себа, - наконец выдохнула она дрожащим голосом.

Он сделал шаг в её сторону, почувствовав, как подпрыгнуло, а потом болезненно сжалось сердце от звука её голоса.

- Как ты чувствуешь себя? - тихо спросил он, глядя прямо на неё.

- Х-хорошо, - так же тихо солгала она, тяжело сглотнув.

- Как твоя нога?

-Х-хорошо. - Голос прозвучал хрипло и неуверенно. Она как загипнотизированная смотрела в его глаза, и почему-то ей стало трудно стоять на ногах. Тори оперлась бедром о стоявший рядом дивана. А потом и вовсе присела на подлокотнике, тяжело дыша, и вдруг глухо промолвила: - Как тебе удалось выжить?

Тори не собиралась задавать ему подобный вопрос, но только когда слова сорвались с губ, она поняла, как отчаянно хотела узнать об этом. Она желала знать всё, через что ему пришлось пройти. Возможно, узнав о его страданиях, она заберет себе некую их часть, и хоть так искупит свою вину перед ним.

Себастьян напрягся и замер на полпути. Ему было невыносимо говорить об этом. Но ещё больше ему было невыносимо говорить об этом ей. Она не должна, ни за что не захочет знать, через что ему пришлось пройти. Но она ждала его ответа, она хотела знать правду, он видел это по её тусклым глазам. И он ответил ей голосом, полным боли:

- Меня нашла пожилая пара, и им удалось вылечить меня.

Она вдруг вздрогнула, подняла к нему невообразимо грустное лицо и посмотрела на него с такой душераздирающей искренностью, что болезненно сдавило сердце.

А потом она сказала то, что перевернуло его душу.

- Я так боялась, что никогда больше не увижу тебя…

Себастьян не мог произнести ни слова. Он так отчаянно хотел услышать хоть что-то, что подтвердило бы, что он ей не безразличен. Он так надеялся, что она иногда вспоминала его. Думала о нём. Внезапно позабыв обо всем на свете, он направился к ней, мечтая поскорее прикоснуться к ней, ощутить её тепло, почувствовать её рядом с собой и заставить обезумевшее сердце ненадолго успокоиться.

- Знаешь, что меня спасало в те дни? - молвил он, встав прямо перед ней. Он не знал, почему заговорил об этом, но почему-то ему стало важно сказать ей эти слова. Именно сейчас. Именно в это мгновение.

Тори медленно поднялась на ноги, неотрывно глядя на него. Чувствуя, как тяжело бьётся сердце, как сдавливает горло. Как щиплет в глазах.

- Ч-что? - одними губами произнесла она, ощущая его рядом с собой, его тепло. Силу его пронизывающего взгляда, который заставлял трепетать всё тело.

Себастьян поднял руку и медленно, с невероятной осторожностью коснулся пальцами кожи её лица. Боже, у неё была самая нежная, самая бархатистая кожа на свете! Он хотел бы касаться её вечно, он хотел изучить каждую клеточку этой неповторимой кожи, зацеловать её с ног до головы и обратно. Но внезапно вздрогнул и замер. У него перехватило дыхание, когда с искажённым мукой лицом Вики тут же прижалась щекой к его ладони.

- Мысли о тебе помогали мне хотеть выжить, - прошептал он, чувствуя, как щемит в груди. - Я был тяжело ранен, был в бреду, но даже в таком состоянии слышал твой голос. Он постоянно звучал у меня в голове. Ты просила меня встать. - Он сглотнул и замер, когда увидел, как повлажнели её глаза. - А я всегда выполнял твои пожелания.

Тори показалось, что сейчас у неё разоврется сердце. Ей было невыносимо слышать о том, как ему было тяжело. Ведь всё это произошло по её вине. И всё же, несмотря ни на что он думал о ней даже когда находился на граи жизни и смерти. Неужели он хотел сказать, что его спасение как-то зависело от неё? Боль в груди грозилась раздавить её, но невероятным усилием воли она смогла совладать со своими чувствами и, приподняв дрожащие руки, взяла его лицо в свои холодные ладони. А потом нежно погладила его по щеке.

- Если бы я знала, что мой голос способен на такое, я бы давно вызволила тебя оттуда, - вымолвила она, с трудом дыша.

- Вики, - выдохнул он, боясь до конца поверить в услышанное.

- Только однажды ты не смог выполнить мою просьбу, - прошептала она, не заметив, как слезинка скатилась по бледной щеке.

Себастьяну показалось, что кто-то полоснул ножом по его сердцу, когда он увидел её слезинку. И понял, о чём она говорит. Он не мог видеть её страдания. Никогда не мог.

- Прошу тебя, - взмолился он, большим пальцем стирая влажную дорожку. - Не плачь…

- Ты сказал, что выполнял все мои пожелания, - не унималась Тори, ощутив крупную дрожь, которая стала сотрясать все её тело. Она подошла к нему совсем близко и, приподняв к нему свое лицо, сказала у самых его губ: - Но ты солгал, Себа, потому что забыл…

- Я никогда не забывал об этом, - тут же оборвал он её, тяжело дыша.

Она долго смотрела на него, прежде чем произнесла жалобным голосом:

- Если я попрошу тебе сейчас, ты поцелуешь меня?

У него оборвалось все внутри. Даже спустя столько лет, даже после всего произошедшего она хотела его поцелуя! Боже, он сам хотел этого больше всего на свете, больше жизни, и ей даже не нужно было просить об этом! Обняв её за талию свободной рукой, он медленно прижал её к своему телу, к своему сердцу.

- Вики…

- Если я скажу, что хочу твоего поцелуя больше жизни, если я скажу, что хотела всегда только твоих поцелуев, ты меня поцелуешь?

Это было слишком. Себастьян застонал от боли и тут же прижался к её губам, мечтая прогнать горечь из её голоса. Мечтая раствориться в ней. И мир снова замер, потому что после всего, что ему удалось вынести, после всех тех испытаний, через которые ему пришлось пройти, через ад и боль, через безнадежность и отчаяние он сумел вернуться домой и коснуться её губ. Этих сладких, дурманящих, самых желанных губ на свете. Он думал, что умрет от боли, когда услышал, как она всхлипнула, вздрогнула, а потом крепко обхватила его за шею и позволила ему завладеть своими губами.

Тори замерла на секунду, а потом ощутила в груди такую муку, что слезы снова покатились по щекам. Она не могла поверить, но ей удалось выжить, пройдя годы одиночества и страдания, а теперь ощущала его теплые, родные, до боли нежные губы. Она прижалась к нему и мысленно умоляла его никогда больше не отпускать себя. Ведь только в его власти было спасти её или бросить в пропасть. Тори обхватила его губы своими и тут же почувствовала, как он вздрогнул. У неё подогнулись колени, когда его губы пришли в движения, и он, наконец, по-настоящему поцеловал её.

Их дыхания смешались, тела дрожали. Тори совсем забыла, как следует дышать. Она мечтала обнять его так крепко, чтобы потом никто не смог разнять их. Его губы были твердыми, но в то же время такими теплые, что она начинала таять. От пьянящего восторга. От безмерной радости того, что она в его объятиях. Из груди вырвался тихий стон, когда он чуть сильнеё надавил на неё, а когда она поддалась и раскрыла губы, его язык нырнул вглубь. Тори задохнулась и теснеё прижалась к нему, позабыв обо всем на свете. Растворяясь в удовольствии, которое охватывало её всю с ног до головы.

Холод в груди сменился медленно зарождающимся теплом. Его рука гладила ей спину, другой он поглаживал кожу лица. Его губы стали болеё настойчивыми, поцелуй стал болеё глубоким. Почти обжигающим. Боже, она даже забыла, какими неумолимыми они могли быть, когда его обуревали настоящие страсти. Он заставлял её трепетать и плавиться от жара, который заполнил всё её существо. У Тори кружилась голова, и бешено колотилось сердце, но она ответила ему так, как только мечтала. Как грезила все эти долгие, одинокие годы. Застонав, она запустила пальцы в его мягкие волосы и сплела с ним свой язык, желая его всего и без остатка предлагая ему себя.

Себастьян задохнулся от её отклика и до предела вжал её в себя. Он знал, что это перевернет всю его жизнь, когда он коснется её губ. Но в действительности переворачивалось его сердце. Боль вдруг отступила, а на её место пришло желание, которое постепенно стало сводить с ума. В ушах звенело. Разум туманился. Он ощущал мягкость её тела, запах её кожи, нежность рук и ласковые движения губ и языка. Она убивала его своей нежностью и готовностью следовать за ним туда, куда только он её поведет. Все эти холодные, бесконечно пустые годы он думал, что никогда больше не коснется её. И так боялся, что она не захочет коснуться его по собственному желанию.

Но боже, как сильно он заблуждался! Ведь за всё то время, что до этого смотрел ей в глаза, он ни разу не увидел в серых глубинах признак отвращения.

Он готов был проглотить её, хотел до конца испить её сладость. Желание, которое она вызвала в нем, поразило его и испугало одновременно, потому что ничего подобного он никогда не испытывал. Это было похоже на агонию, на мучительно сладкую боль, которая манила и в то же время убивала. Её ответные поцелуи кружили ему голову. Себастьян чувствовал на себе тяжесть её груди, ощущал очертания её податливого, трепещущего тела. Он чувствовал её прерывистое дыхание, которое обжигало его. И каждый раз, когда он слышал её тихие, глухие стоны, он вспыхивал ещё больше. В ней появилась чувственность, которой не было раньше. Чувственность, с которой она сводила его с ума. И если он думал, что желать её раньше было всем, то теперь это желание превратилось во что-то безумное. Неконтролируемое. Беспредельное.

- Вики, - прохрипел он, покрывая поцелуями её виски, лоб, нос, подбородок. - Моя Вики…

Тори снова ощутила в сердце давящую боль, от которого вновь слезы проступили на глазах.

- Я никогда не хотела, чтобы ты уходил, - прерывисто дыша, призналась она с дрожью в голосе, уткнувшись ему в шею, вдыхая его родной запах, испытывая и боль и сладкую негу одновременно. Его поцелуй переворачивал ей душу. - Я никогда не хотела, чтобы ты уходил из моей жизни…

- Вики, - сдавленно прошептал Себастьян и поднял голову. Только рядом с ней он мог бы полностью обрести себя. У него перехватило дыхание, когда он увидел наполненные печалью серебристые, влажные глаза. Её слова было не только желанным признанием. Её слова значили для него всё. Он даже не думал, что когда-нибудь услышит их. - Вики…

Он взял её лицо в свои ладони и стал поглаживать щеки своими пальцами, вновь стирая слезы. Тори закрыла глаза, не в силах вынести его тяжёлого, горящего взгляд. Только рядом с ним она могла обрести покой, успокоить своё и его сердце, но ведь скоро он уедет. Скоро он навсегда покинет её. Тори внезапно ощутила такую острую боль в груди, что перехватило дыхание. Она тяжело привалилась к нему, цепляясь за его широкие плечи, боясь отпустить его. Что она будет делать, когда он уйдет? И не в силах больше сдерживать себя, она с мукой прошептала:

- Не уходи.

Себастьян видел, как вновь исказилось её прелестное лицо.

- Я не уйду, - заверил он, всеми силами стремясь убедить её в этом.

- Конечно, ты уйдешь, - с горькой убежденностью настаивала она. - Ты всегда уходишь.

- Я не…

- Я знаю, что это так.

Её уверенность не только насторожила Себастьяна. Он нахмурился, приподнял её лицо и пристально посмотрел ей в глаза. Действие поцелуя никак не отпускало его, но состояние Вики обеспокоило его не на шутку, потому что она прятала от него свои глаза.

- О чем ты говоришь, милая?

Тори было невыносимо трудно говорить об этом. Это было похоже на признание и смирение с его уходом. Боже, она не могла вынести даже мысли о скорой разлуке!

- Ты скоро уедешь, - прошептала она. - Ты станешь графом, и я никогда не буду…