Никогда прежде Тори не доводилось видеть, как плачут мужчины. Она никогда не думала, что они способны на такое. И никогда в жизни она не ожидала увидеть плачущего Себастьяна. Это напугало её почти до смерти. Тори прижалась любом к его подбородку. Она не заметила, как по её собственным щекам текут такие же горячие слезы. Горло сжал душивший спазм, но она пересилила себя.

- Я люблю тебя, - прошептала она. - Боже, Себа, я всегда, всю жизнь, сколько помню себя, любила только тебя и никогда не могла жить без тебя. - Она провела пальцами по его мокрой щеке, чувствуя, как разрывается у неё всё внутри. - Я люблю твой запах, твои губы, твои руки, твои глаза… Я люблю твой строгий взгляд, люблю твой низкий голос… Я люблю твое тепло, которое способно согреть меня даже в самый лютый мороз. Я люблю каждый день, каждый миг, проведённый с тобой. Я люблю каждый твой шрам, каждую царапинку. Но больше всего я люблю твою душу. Тебе даже на это нечего сказать?

Себастьян не мог. Видит Бог, он не мог заговорить, боясь умереть от боли. Болезненный комок встал у горла, мешая даже дышать. Её слова разрывали ему сердце и душу. Душу, которую она всё же захотела и смогла полюбить. Если бы она не коснулась его лица, он бы даже не заметил, что плачет. Он плакал как маленький ребенок, но ничего не мог с собой поделать.

Он продолжал обнимать её до тех пор, пока дрожь их тел не утихла. Он вжимал её в себя до тех пор, пока не согрелся её теплом. Её светом. Он хотел забыть о страшных минутах своей жизни и дышать только ею. До конца жизни. И медленно стал верить в то, что она на самом деле в его объятиях.

Когда Тори успокоилась и снова подняла к нему своё лицо, она обнаружила, что он смотрит на неё потемневшими от мучений глазами. Он прижался белыми губами к её лбу и выдавил надтреснутым голосом:

- Вики, я умру без тебя… И если когда-нибудь тебе вздумается покинуть этот мир, тебе придётся забрать меня с собой!


Глава 26


Тори проснулась вечером, когда за окном уже стемнело. В комнате стояла умиротворяющая тишина. Слышались лишь потрескивания дров в камине. Слабый свет от свечей мерцал на прикроватной тумбочке, убаюкивая, а не ослепляя. Голова отяжелела, виски пульсировали от боли. Всё тело ломило, а в горле пересохло. Однако Тори чувствовала себя на удивление не так ужасно, как прежде. Она заснула в объятиях Себастьяна, но он ушёл, видимо для того, чтобы дать ей время отдохнуть и не потревожить её сон. Кто-то незаметно переодел в чистую ночную рубашку и укрыл её тёплым одеялом. И сон в какой-то степени помог ей, изгнав мучительную слабость.

Вспомнив о Себастьяне, Тори резко присела на кровати и тут же ощутила лёгкое головокружение. Моргнув, девушка стала оглядывать комнату в поисках его, но обнаружила, что рядом с ней сидит обеспокоенная Кейт, которая выжидательное смотрела на неё.

- О Кейт, - прошептала Тори и тут же оказалась в знакомых объятиях сестры. - Боже, я так боялась за тебя! - выдохнула она, крепко сжимая плечи Кейт и с трудом пытаясь сдержать подступившие слёзы.

Страх снова леденящей рукой сжал её, едва Тори представила, что чуть было не потеряла сестру. Страшные картины никак не хотели исчезать из памяти.

- Всё позади, Тори, - заверила Кейт дрожащим голосом, успокаивающе поглаживая её по спине, а затем, отстранив от себя, внимательно посмотрела на сестру. - Как ты себя чувствуешь?

Взглянув на свои руки, Тори ощутила саднящую боль в запястьях, которые были заботливо перевязаны, и лёгкую в боку. Щека ныла от удара верзилы, но совсем не так сильно, как раньше.

- У меня всё болит, но почему-то не так страшно, как это было вчера, - медленно ответила она, озадаченно глядя на сестру. - Почему?

- Себастьян дал мне какую-то мазь и сказал, что это поможет тебе. Я на это очень рассчитывала, и, видимо, он был прав. Мазь действительно помогла.

Мазь Алекс. Боже, он подумал даже об этом! У Тори сжалось сердце, когда она вспомнила его бледное лицо.

И его слезы.

Горло перехватило от переполнявших её чувств.

- Где он? - глухо спросила она, мечтая как можно скорее увидеть его.

Кейт положила ладонь на холодные пальцы Тори и сжала ей руку.

- Он в соседней комнате, обсуждает что-то с Джеком и Эдвардом.

Тори с мольбой посмотрела на сестру.

- Ты можешь позвать его ко мне?

Кейт понимающе улыбнулась ей, но покачала головой.

- Он обязательно придёт, но только после того, как ты съешь свой ужин. Тебе нужно восстановить свои силы. Ты ещё так слаба.

Тори думала, что не способна проглотить ни крошки, но к своему изумлению быстро расправилась с целым куриным бёдрышком, с полной тарелкой пюре и свежесваренныеми овощами. Запила это яблочным сиропом и съела даже кусочек вишневого пирога.

Когда Кейт убрала поднос, Тори вопросительно посмотрела на сестру.

- А как вы оказались здесь?

Кейт посерьезнела.

- Мы были у Ромней, когда Эдвард получил послание Себастьяна. Джек настоял на том, чтобы поехать с ним. Он хотел помочь. - Она вдруг быстро улыбнулась и добавила: - А без меня ему никуда нельзя ехать.

Глядя на сестру, на ту любовь, которая светилась в её глазах при упоминании мужа, Тори ощутила в груди острую, почти непереносимую тоску.

- Теперь ты можешь послать ко мне Себастьяна? - с надеждой спросила она.

Боже, она так сильно хотела увидеть его, что затряслись руки! Кейт вышла, унося с собой поднос, а через пять минут в комнату тихо вошёл Себастьян.

Тори замерла, сидя на кровати, и пристально посмотрела на него. Он побрился и переоделся в чёрные длинные панталоны и белую льняную рубашку, которая облегала его широкие плечи. Тёмные волосы были слегка влажные, вероятно после ванны, а одна каштановая прядь падала на хмурый лоб. Он выглядел таким красивым, таким сильным и в то же время таким ранимым и уязвимым, что сжалось сердце.

Когда он посмотрел на неё, его взгляд был таким суровым, а выражение лица таким замкнутым, что Тори замешкалась, не зная, что и сказать. Она безумно хотела коснуться его, хотела, чтобы он подошёл к ней, чтобы крепко обнял её. Она отчаянно нуждалась в его тепле, потому что только это было способно заставить её позабыть обо всём том, что произошло за последние два дня.

Он двинулся в её сторону, но не подошёл к ней. Себастьян встал возле подножья кровати, глядя на неё своими зелёными, как мох глазами.

Тори положила руку на матрас, указывая на свободное место рядом с собой, и тихо попросила:

- Присядь ко мне. - Он колебался, боже, после всего произошедшего он ещё размышлял над тем, подходить ли к ней! Тори чувствовала, как тяжело бьется её сердце. И заглянув ему в глаза, медленно добавила: - Обещаю, что не буду приставать к тебе.

У Себастьяна сжалось сердце. Она сказала это с такой робостью и застенчивостью, будто бы впервые видела его. Будто бы боялась его.

Волосы её были распущены и ниспадали на плечи и на грудь, окутав её золотистым сиянием. На ней была только белая фланелевая ночная рубашка. Она выглядела такой маленькой и такой хрупкой, что хотелось защитить её даже от дуновения ветерка. Но он не защитил, и лиловый синяк на её щеке, свидетельствующий о его тяжкой вине, причинял ему невыносимую боль.

Себастьян обогнул кровать и присел возле неё, как она того и просила, но побоялся коснуться её. Воспоминания о произошедшем кошмаре были слишком свежи, и он боялся не выдержать агонии, которая снова могла с лёгкость завладеть им.

Вики долго смотрела на него изучающим взглядом, а потом улыбнулась ему так робко и несмело, что чуть не разбила ему сердце. Господи, она была так мучительно прекрасна, что он едва не сорвался, готовый тут же прижать её к своей ноющей груди! Он мечтал раствориться в ней. Позабыть обо все, кроме неё.

Осторожно, словно боясь нарушить окутавшее их молчание и тишину, Тори взяла его руку в свою, и нежно провела пальцами по тыльной стороне его ладони. Себастьян вздрогнул, но не сдвинулся с места.

- Как ты себя чувствуешь? - наконец спросил он тихим голосом.

Он о стольком хотел узнать, о стольком должен был спросить. Что делали с ней, пока его не было рядом с ней, пока она была в руках тех мерзавцев. Он знал, что ему будет мучительно сложно услышать её рассказ. Он понимал, как ей самой будет тяжело снова вспоминать об этом. Но он должен был знать, должен был…

Тори снова попыталась улыбнуться ему, но заныла щека. У неё ныло сердце, когда она увидела боль в его глазах. Боль, которая так давно жила там. Боль, которую она мечтала прогнать из его души раз и навсегда.

- Я… - начала было она и вдруг заметила, как он вздрогнул, глаза потемнели. Она догадалась о том, что так сильно терзало его. Подняв свободную руку, Тори с величайшей нежностью коснулась его гладкой щеки и тихо вымолвила: - Они со мной ничего не сделали.

Он проглотил ком в горле и медленно кивнул, словно никак не мог в это поверить. А затем, тяжело дыша, Себастьян вдруг полез в карман, достал оттуда что-то и протянул ей.

- Кажется, ты забыла вот это.

Опустив глаза, Тори увидела на его ладони свои часы. Старые карманные часы, которые подарил ей он шестнадцать лет назад. Она вытащила их из ридикюля в тот день, когда нашла его платок. И оставила на столе в номере, который так поспешно и внезапно покинула. Коснувшись его ладони, Тори снова взглянула на него, ощущая такую любовь к нему, что почти задыхалась. У неё защипало в глазах. Он словно вернул ей её сердце. Вернул ей то время, которое было потеряно для них. Он вернул ей её душу.

- Себастьян… - хрипло выдохнула она.

Внезапно напряжение, сковавшее его тело, разом улетучилось. Себастьян зарычал, схватил её в объятия и прижал к своей груди так крепко, что она почувствовала сумасшедшее биение его сердца.

- Ох, Вики, - прошептал он, зарывшись в её золотистые волосы. - Жизнь моя…

У него горело всё внутри. Он не знал, что бы произошло с ним, если бы на холме всё закончилось не так, как должно было. Он не знал, где бы был сейчас. Он просто не знал, что делать без неё. Жить дальше без неё не было никакого смысла.

- Себастьян, всё хорошо, - молвила она, поглаживая его каменные плечи и спину. - Я рядом, успокойся.

- Вики, - шептал он как в бреду, проведя рукой по её плечам. -

И после всего этого она пыталась утешить его! Но Боже, он так сильно в этом нуждался! Даже, наверное, больше, чем она. Себастьян приподнял голову и взглянул на неё. Её серые глаза блестели такой любовью, такой беспредельной нежностью, что ему стало трудно дышать. Её взгляд убивал его. Её прикосновения сводили его с ума и лишали воли.

Она вдруг взяла его лицо в свои ладони и сказала то, что чуть было не перевернуло его сердце:

- Если я попрошу тебя поцеловать меня сейчас, ты сделаешь это?

Это был голос прошлого. Голос, который умолял о спасении. Спасение, в котором нуждались они оба. Боже правый, но он был не в силах отказать ей! Никогда не мог. Себастьян тут же припал к её устам, а она с готовностью встретила его губы. И оба слились в столь необходимом для них, живительном, таком обжигающе страстном поцелуе, что у обоих закружилась голова. Он не мог оторваться от неё, поглощая её сладость. Он не мог перестать целовать её, но краешком сознания понимал, что после пережитого он просто не имеет право притязать на неё. Она даже не оправилась от полученных…

- Вики, - прошептал он, покрывая её лицо горячими поцелуями. Прося у неё дать ему силы отпустить её. - Я не могу отпустить тебя…

- Себастьян, - выдохнула она, когда он коснулся языком одиноко бьющейся жилке у неё на шеё. Тори запустила пальцы в его волосы и притянула его голову ещё ближе к себе, распаляя его ещё больше. - Любимый мой…

- Мы не должны, - бормотал он, накрыв и медленно сжав её трепещущую грудь дрожащей ладонью. - Попроси меня остановиться, жизнь моя.

- Ни за что на свете, - покачала она головой, лихорадочно стягивая с него рубашку, прижимаясь к нему ещё теснее. - Даже не вздумай останавливаться, потому что это единственное, что помогает мне жить. Жить нам обоим…

- Вики…

Он уложил её на кровать и лег возле неё, снова впившись в её губы. Она застонала, обняла его и выгнула спину. Себастьян горел, как в лихорадке. Такого всепоглощающего голода, такой дикой потребности оказаться в ней он ещё никогда в жизни не испытывал. Он хотел как можно скорее слиться с ней, раствориться в ней, сделать её частью себя. Хотел слышать её стоны, которые бы прогнали крики и звуки выстрела из его сознания.

Вдавив её в матрас, он опустил руку вниз и стал скатывать подол её рубашки. Она так крепко обнимала его за шею, словно боялась, что он может исчезнуть. Себастьян не винил её за это, потому что испытывал то же самое, страшась отпустить её хоть на миг.