Так что вряд ли там была она.

А что по поводу персонала? Дворецкий уволился, никто из служанок не оставался на ночь… горничные тоже уходили рано по домам.

По идеи никто не должен был ходить по саду.

Пройдя полпути по коридору, он прошел через гостиную второго этажа и остановился, решив направиться к парадной лестнице.

Охранная сигнализация внизу не зазвенела… но ои не включил ее, когда вернулся с Лиззи домой из больницы.

Тупой баран.

Черт, он похоже даже не потрудился запереть тысячи дверей на нижнем этаже, да? Он не помнил закрывал двери или нет. Сейчас была почти полночь, и его мозг соображал не ясно, беспорядочные образы мисс Авроры в реанимации, закручивали его в узел. Господи… эта афро-американка была его матерью намного больше, чем в нео Дэйзи Бьюкенен, которая родила его… и мысль о том, что рак не жалея поедал мисс Аврору, делала его агрессивным.

Спускаясь по огромной лестнице, которая напоминала кадры Тары из фильма «Унисенные ветром», он ступил на черно-белый мраморный пол фойе. Было темно, поэтому он снова остановился и прислушался. Как и во всех старых домах, Истерли жил своей собственной жизнью, когда человек выходил из своей комнаты, начинал потрескивать балками и досками, петлями дверей, как бы беседуя с ним.

Тишина.

Жаль. Закон Кентукки оправдывал хозяина, защищающего свое имущество от нарушителя, если ты ненароком убил его в своем собственном доме… а так как он собирался убить кого-нибудь сегодня, Лейн предпочел бы сделать это внутри дома, а не снаружи. Чтобы потом не пришлось перетаскивать тело через дверной проем и создавать видимость, что этот сукин сын вломился в его дом.

Лейн продолжил свое движение по дому, проходя через темные комнаты, куда мог заходить и обслуживающий персонал днем, двигаясь мимо антиквариата и старинных картин, чувствуя себя охранником, проверяющим музей после закрытия. Его окружали окна и французские двери, заключенные в широкие старинные рамы, но при выключенном свете на первом этаже, он был таким же призраком, как и тот, кто находился в этот момент в саду.

Он подошел к задней части особняка, к одной из дверей и посмотрел на огромную террасу, высматривая какое-либо движение поверх шезлонгов, кресел и стеклянных столиков, выискивая любую движущуюся тень. Ничего. По крайней мере, не было и никакого движения вдоль стены дома.

Тем не менее, в саду рыскал человек, выслеживающий что-то у его семьи.

Повернув латунную ручку, он осторожно открыл дверь и наполовину высунулся в майскую ночь, его окутал теплый, влажный воздух, ароматный, как букет. Он посмотрел налево. Посмотрел прямо перед собой. Газовые фонари, стоявшие у задней части особняка, бросали мерцающий свет, но у бассейна не было подсветки.

Прищурившись, он всматривался в темноту, потом решил выйти из дома, тщательно закрыв за собой дверь.

Как и во всех домах такого типа, дворцовый ансамбль, имеющий национальное значение, богатых семей включал в себя обширные сады, раскинувшиеся вокруг, различных планировок и уникальный ландшафт, отличающиеся в разных городах своими особенностями. Что же было общего? Элегантность на каждом шагу, будь то римские скульптуры в своеобразных позах посреди миниатюрных живых оград или фонтаны, которые струятся кристально чистой водой в пруд с карпами, или бассейн у дома, увитый крытой беседкой из глициний.

Мать-природа покорилась, таким образом, воле человека, давая рост растениям со скрупулезной точностью, посаженных в соответствующем порядке, растения, подходящие для любого богатого, изысканного интерьера. И впервые за всю свою жизнь, Лейн задумался о стоимости содержания всей этой красоты, о человеко-часах и количестве растений, которые бесконечно пополнялись, о постоянном подстригании газонов, прополке и обрезке, приведении в надлежащий вид двухсотлетней стены и дорожек из кирпича, а также о чистке бассейна.

Дурдом. Такой счет, что только супербогатые могут позволить себе… семья Брэдфордов больше не относилась к этому уровню «стратосферы».

Спасибо, отец, ты сукин сын.

Вернувшись к своей миссии, Лейн направился вдоль стены дома, превратившись в охотника на оленей. Вдруг на полпути он замер, едва дыша. Тихо поджидая, когда покажется его цель.

«Может это Макс?» — задался он вопросом.

Несмотря на родительский брак без любви, они смогли произвести четырех детей… на самом деле, это, вероятно, был шок для всех, учитывая, что его мать и отец вообще редко находились в одной комнате вместе, даже перед тем, как она окончательно слегла в постель три года назад. Но родился Эдвард, золотой старший сын, который был ненавистен их отцу-государю; Макс — черная овца; Лейн — плейбой, который своего рода обладал определенным искусством в игре в покер, по крайней мере, пока он не поумнел, чтобы жить с правильной женщиной; и, наконец, Джин — неразборчивая в связях бунтарка.

В настоящий момент Эдвард находился в тюрьме за убийство своего ужасного отца. Джин влезла в ненавистный брак ради денег. Макс после нескольких лет отсутствия вернулся домой, никто не знал, где он обитал, бородатый, весь в татуировках, от него, того бывшего парня, осталась только тень, но по-прежнему презирая всех, включая собственную семью, поэтому и остановился в одном из коттеджей для сотрудников в глубине отеля, отказываясь находится под одной крышей Истерли.

Может, это Макс решил зайти в главный дом… Бог его знает за чем. Может за сахаром? Бутылкой бурбона. А может, чтобы украсть столовое серебро?

Но как он смог попасть в сад? Как вообще кто-то туда попал? С двух сторон сад был защищен кирпичной стеной, двенадцать футов высотой и колючей проволокой сверху, а также воротами, которые запирались. Третья сторона со стороны сада была вообще неприступной, поскольку отец в свое время реконструировал старые конюшни, превратив их в самый современный бизнес-центр, откуда последние пару лет и управлялась компания «Брэдфорд бурбон». Даже Бог знал, что вы не сможете проскочить через этот оплот, если у вас нет пропуска или кода…

Вдруг фигура метнулась вправо по алее с цветущими яблонями.

«Есть!» — подумал Лейн, и его сердце пустилось вскачь. Быстро передвигая вперед босыми ногами по каменным плитам, Лейн бросился через террасу и спрятался за кадку, достаточно объемную, что в ней можно было даже купаться.

Это был определенно мужчина. Слишком широкие плечи для женщины.

И этот ублюдок шел своим путем.

Лейн вскинул пистолет, крепко держа двумя руками, взвел курок. Он стоял совершенно неподвижно, выжидая, когда злоумышленник свернет на дорожку и направится прямо к нему.

Он ждал…

…и ждал…

…и вдруг ему пришла на ум в скором времени его бывшая жена Шанталь. Может, это она наняла частного детектива и послала сюда, чтобы он смог добыть компромат в связи с финансовым скандалом, связанным с КББ, информацию о том, настолько ли правдой была его финансовая несостоятельность, как сообщали СМИ, чтобы потом эту информацию использовать против него, так как их несуществующие отношения превратились в пыль.

Или, возможно, это был Эдвард, вырвавшийся из тюрьмы, и возвращающийся домой.

Сомнительно.

Злоумышленник повернул на дорожку и направился прямиком к Лейну. Его голова была опущена, и бейсболка низко надвинута на лицо.

Лейн держался до последнего, пока не был абсолютно уверен, что он сможет попасть ему прямо в грудь. Он нажал на пол оборота спускового устройства, красный лазерный прицел рассек ночь, танцуя красной точкой в районе сердца парня.

Лейн громко и отчетливо сказал:

— Я даже не забеспокоюсь, если я тебя убью.

Мужчина остановился как вкопанный, моментально подпрыгнув на кирпичной дорожке. И его руки взлетели в воздух, словно у него под подмышками были пружины от матраса.

Лейн нахмурился, наконец, увидев его лицо.

— Что ты здесь делаешь?

Глава 2

Федеральная окружная тюрьма в центре Чарлмонта


Лунный свет просачивался в камеру через решетчатое с пятью секциями окно, становясь мягким, преломляясь об раковину из нержавеющей стали и игриво падая на бетонный пол. Снаружи ночь была влажной, наполненная туманном. Внутри камеры не чувствовалось смены сезонов, стены и пол, а также тяжелая массивная дверь были окрашены в оттенки серого, спертый воздух, пахнущий металлом и дезинфицирующим средством.

Эдвард Брэдфорд Болдвейн сел обратно на встроенную кровать, задрав под странным углом травмированные ноги, доставив им долю облегчения на тонком матрасе, который словно был без наполнителя, и его иссохшая задница отчетливо это ощущала.

Уже не первый раз его держали под стражей, но, по крайней мере, теперь это происходило по собственной его воли. Он сам вызвался, он признался в убийстве отца, и тем самым сам упек себя в тюрьму. Кроме того, здесь он был не единственным заключенным, в отличие от его предыдущего места заключения, он отчетливо слышал храп, кашель и стон других заключенных, несмотря на свою металлическую дверь.

Приглушенные удары сердца и воспоминания заставили его вернуться на ферму Red & Black. Все эти люди здесь были такими же однокамерниками, как и его кобылы в стойлах — беспокойными, перекрученными, даже ночью. Особенно, после наступления темноты.

Упираясь ладонями в матрас, он облегчил давление на точку сидения, насколько мог. Но он был не слишком силен, поэтому рано перенес тяжесть своего тела на верхнюю часть, которая не обладала большой силой, по сравнению с его нижней, хотя уже привык к своему физическому дискомфорту.

Он внимательно оглядел камеру — бетонные стены и полированный бетонный пол, раковина из нержавеющей стали и туалет, зарешеченное окно, и тут он вспомнил о великолепии Истерли. Цокольный этаж особняка его семьи был оснащен большей роскошью, чем эта камера, а что говорить про винный погреб, который напоминал погружение в изучение английского язык, достигая основания самого холма.

Без особой причины, так как причин-то и не было, а также не было шансов спалиться, он вспомнил историю, которую читал год назад о маленьком мальчике, выросшем в картонной коробке. На самом деле, даже не было ни одного ТВ-шоу, сериала о таком персонаже, которого бы пытали подобным образом…

Постойте, он что собирается вернуться к своим страданиям?

Его неповоротливый, еле мыслящий ум пытался поймать за хвост предыдущее воспоминание.

Ой… точно. Ребенок в картонной коробке. В конце концов, мальчик был вызволен из картонной коробки, несмотря на то, что был сильно травмирован. Но он до конца этого не осознавал и особо не расстраивался, пока не понял, что другие дети не подвергались такого рода насилию.

Какова же мораль этой истории? Когда вы воспитываетесь в определенной среде и познаете этот мир через место, в котором живете, и вам не с чем сравнивать, а также отсутствие сравнения означает саму странность вашего непознанного существования. Жизнь в семье в Истерли была вполне нормальной для него. Он предполагал, что и другие жили в таких же поместьях с обслуживающим персоналом в семьдесят человек. Он предполагал, что роллс-ройсы были обычными автомобилями. Он предполагал, что президенты и высокопоставленные лица, звезды телевидения и кино посещали приемы его родителей потому что были близкими друзьями и хотели высказать свое почтение.

И тот факт, что подавляющее большинство людей на праздновании Дня города Чарлмонт и Университета штата Вирджиния, имели похожие социальные и финансовые положения, совершенно не менял его мнения на этот счет. А после окончания университета? Его внимание было полностью сконцентрировано на бизнесе семьи, так как он пытался занять определенное положение.

Он также воспринимал, как само собой разумеющимся, что многие ненавидели его отца.

Конечно, двое его братьев и сестра так сильно не презирали отца, как он, несмотря на то, что с их стороны присутствовала враждебность к нему, но его отрицательное отношение к отцу только укреплялось и оставалось неизменным. Даже если вспомнить, все те побои и издевательства, которые проходили исключительно за закрытыми дверями. И когда он был в состоянии еще свободно передвигаться и видел, как отец исполняет свой гражданский долг по отношению к своим отпрыскам, когда устраивает очередную вечеринку, он мог только предположить, что это очередное шоу для общества, а за кулисами скрывалась настоящая темная реальность.

Именно так все и происходило в семье Брэдфордов.

Его глаза открылись, когда он стал продвигаться по служебной лестнице, управляя КББ, обнаружив, что его отец не просто дерьмовый отец, но и плохой бизнесмен. И тогда он совершил ошибку, решив противостоять Уильяму Болдвейну.