Дж. Уорд - Доля дьявола

— Мне нужно тебе кое-что сказать, — прошептала Лиззи, глядя на стеклянную дверь.

Она быстро заговорила, но очень тихо, и когда закончила, он стоял и ошеломленно пялился на нее.

Затем Лейн достал свой мобильный телефон и позвонил, тому, кого он мог назвать своим единственным спасителем.

Время для приема пищи в тюрьме распределялось в зависимости от вахтового метода режима работы участвующих (людей, готовивших пищу) и раздающих, и Эдварду пришлось привыкать к ранним завтракам в шесть утра, к одиннадцати — второму завтраку и обеду в четыре часа дня.

Поэтому, когда дверь в его камере открылась, он конечно же подумал, что пришло время обеда, поэтому с трудом стащил себя с койки, готовясь выйти с другими заключенными в коридор и встать в ряд, чтобы отправиться в столовую. Но оказалось, что время приема пищи еще не пришло.

Охранник, открывший дверь его камеры, оказался тем же самым, который приходил к нему незадолго до ланча, сказав, что его брат хотел с ним увидеться.

— К вам пришел еще один посетитель.

— Я же сказал, если это Лейн Болдвейн, то я не намерен с ним встречаться.

— Это не он.

Эдвард замолчал, выжидая, когда ему назовут имя посетителя.

— И как его…?

— Это женщина.

— Хорошо, с ней тоже нет. — Он опустился обратно на койку. — Я не хочу видеться с Шелби Лэндис.

— Дело в том, что я получил указания по телефону от моего руководства. И он отчетливо дал мне понять, что я обязан вас препроводить к ней. Или мне придется объясняться перед ним, почему я не смог этого сделать. И если я, на самом деле, не смогу вас к ней доставить, мое руководство поставит меня на не очень хорошую смену до конца этого месяца…

— Это не законно, ты же знаешь. Давление начальства на работе расценивается, как использование служебного положения в своих личных интересах…

— …но у меня появилась новая девушка, и мне необходимы выходные. Так что извини, парень, вам придется пойти со мной.

— И кто твой начальник? — спросил Эдвард, хотя и так уже знал.

— Шериф Рэмси.

— Конечно, я даже не сомневался. — Эдвард прикрыл глаза. — Послушай, на самом деле, совершенно не нужно…

— Давай, я отведу вас в комнату для свиданий, хотя бы на пять минут. Потому что шериф Рэмси позвонит, чтобы удостовериться, что вы пошли на встречу.

— Постой, дай-ка угадаю, ты даже готов перебросить меня через плечо и вытащить отсюда, если возникнет такая необходимость?

— Да. — По крайней мере, парень был честен с ним и похоже искренне огорчен происходящем. — Простите, но я обязан выполнять приказы руководства.

Эдвард встал и подумал о двух вещах: первое, что родители беспрерывно говорили своим детям давнишнюю фразу: «Если кто-то скажет прыгнуть тебе с моста, ты сделаешь это?» и второе, что, в принципе, он задолжал шерифу Рэмси свою жизнь, но этот долг почему-то стал растягиваться со всей этой херней с посетителями.

Почему они не могли просто вынести окончательный приговор и, в конце концов, увезти его из штата?

За исключением того, что очевидно же, что поезд не собирался давать по тормозам. Итак, на данный момент был он и подчиненный Рэмси, который был помешан на новой девушке, но никто не считался с его потребностями — разрешить ему оставить жизнь на плахе, а не проходить один и тот же путь, который Эдвард уже прошел вчерашней ночью.

Когда его впустили в комнату для допросов, он сел на тот же стул, что и ранее.

Должно быть, это Шелби попытается его еще раз уговорить. Что же получается, что она с Рэмси стала лучшими друзьями, так что ли? Ради кого еще, кроме нее, этот парень мог зайти так далеко?

У Эдварда не было других мыслей.

На этот раз, он будет жестче с этой молодой женщиной. Он готов был согласиться на телефонный звонок или два в неделю, но поскольку она так упорно уклонялась от своих обязанностей на ферме, проезжая весь этот путь в город, к нему в тюрьму, пытаясь докопаться до него? Это было основанием для увольнения…

Он все понял по запаху духов.

Когда дверь комнаты для свиданий открылась, он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Улавливая аромат Картье.

А потом раздался легкий едва различимый цокот дорогих туфель на каблуках по полу.

А затем последовал низкий, очень хорошо поставленный женский голос:

— Спасибо.

Охранник заикаясь произнес что-то необычное для человека в форме, адресованное Саттон Смайт. А потом дверь закрылась и ее заперли.

По звукам шпилек по полу и шуршанию одежды, Эдвард понял, что она села напротив него.

— Ты не хочешь поднять на меня глаза? — мягко спросила Саттон.

Его сердце стучало как безумное, он почувствовал, как стало пылать его лицо. И единственная причина, по которой он открыл глаза — ему не хотелось казаться перед ней таким слабаком, каким он себя чувствовал.

Иногда гордость была единственным мечом и щитом для этого бедняги.

О… дорогой Бог.

Красный костюм от Армани. Кремовая блузка. Волосы брюнетки, собранные вверх. Ногти окрашены в красный цвет, как и костюм. Нить жемчуга на шеи, на лице немного макияжа, только лишь, чтобы придать цвет коже. И все же ничего этого Эдвард толком не разглядел.

Он был слишком занят тем, чтобы подальше отодвинуться задницей со стулом, хотя он был привернут болтами к полу.

Боже, она по-прежнему носила его серьги, те рубиновые, которые он купил у Van Cleef & Arpels. И когда он сосредоточил свое внимание на них, ее кончики пальцев дотронулись до одной.

— Я прямо с работы, — произнесла она. Как будто это что-то объяснило. — Я решила заглянуть к тебе.

Его мысли крутились в одном лишь направлении — она носила его подарок, хотя не собиралась с ним видеться.

Эдвард откашлялся.

— Как дела? Растешь в своей новой должности в качестве генерального директора?

— Очень. — Ее глаза сузились. — Мы будем вести вежливую беседу?

— Ты только что начала управлять многомиллиардной корпорацией. Это не вежливая беседа.

— А тебя арестовали за убийство.

— Мне кажется, что у нас двоих жизнь несколько изменилась. Уверен, что твои изменения происходят с лучшей зарплатой и едой.

— Черт возьми, Эдвард.

Он замолчал и попытался проигнорировать блеск в ее глазах.

Через минуту он сказал:

— Прости.

— За что? Что ты не предоставил мне выбора прямо перед тем, как сел в тюрьму? Или за убийство своего отца?

— Саттон, ты не должна сталкиваться с таким, — начал он отвечать, — в своей жизни. Я знал, что попаду сюда. Что ты ожидаешь от меня услышать?

Она наклонилась вперед.

— Я ожидала, что ты не лишишь меня моего выбора. Так поступают взрослые люди с другими взрослыми людьми.

— Ты новый глава корпорации «Ликеро-водочные заводы Саттон», которой всю свою жизнь руководил твой любимый отец. Тем, кем ты стала сейчас, …. сейчас ты более чем когда-либо должна следить за своим окружением, и ты знаешь, что…

— Хватит, — она немного повысила голос. — Хватит пытаться скрывать, что ты струсил.

— Ты пришла сюда, чтобы спорить со мной? Потому что я не верю, что твоя повестка дня подразумевает посещение тюрьмы.

— Нет, я пришла сюда, потому что твой брат попросил меня увидеться с тобой, и еще потому что Лэйн достаточно умен, поняв, что если не подключить к этому вопросу Рэмси, ты тоже откажешься со мной встречаться.

Эдвард скрестил руки на груди.

— Лейну уже давно стоит оставить все так, как есть.

— Мисс Аврора спрашивала о тебе. В больнице.

Теперь Эдвард внимательно смотрел на нее, прищурившись.

— Она пришла в себя? Последнее, что я слышал, она плохо себя чувствует.

— Очевидно пришла, потому что она снова и снова требует тебя к себе.

— Я удивлен, что не Лейна.

— Я думаю, он тоже несказанно удивлен. — Наступила пауза. — У тебя есть предположения, почему она вдруг почувствовала необходимость увидеться именно с тобой прямо перед смертью?

Эдварду стало тяжело дышать, однако он не показывал этого.

Он медленно отрицательно покачал головой, сделав все, чтобы не показывать своего волнения.

— Нет. Без понятия.

Саттон сидела напротив Эдварда, и внутренне разрывалась перед выбором. Ей хотелось выяснить все по поводу их отношений (или, черт возьми, что это было между ними?), но вопрос сейчас стоял более важный и более значимый. Когда ей Лейн позвонил из больницы, она поняла, что он был раздражен и шокирован одновременно, судя по тому, что он ей рассказал с шокирующей откровенностью, она поняла, почему он был так расстроен.

И, конечно, она сама вызвалась посетить Эдварда.

Она не лелеяла в себе мысль, что сможет оказать волшебное влияние на человека, хотя Лейн думал, что только она и сможет. Эдвард Болдвейн всегда шел своим путем, и она была бы полной дурочкой, если бы вдруг предположила, что сможет до него достучаться.

Но она обязана была попробовать.

— Совсем никаких предположений? — подсказала она ему. — Ты не представляешь, почему с губ мисс Авроры слетело твое имя?

— Может, она беспокоится о Лэйне и хочет, чтобы я ему помог. Я не знаю. Спроси ее.

— Ты знаешь, что на ферме Red&Black имеются камеры наружного наблюдения?

— С чего вдруг мы стали говорить о моей ферме? Я думал, дело касается мисс Авроры.

— Камеры. — Она подняла палец и указала на потолок. — Под крышами конюшен?

— Мне кажется, что мое время закончилось, я должен идти…

— Сядь, — она подскочила, как только он стал подниматься на ноги.

Брови Эдварда приподнялись. И видно на ее лице отразилась такая решимость, что он медленно опустился назад на металлический стул.

«Хороший ход с его стороны», — подумала она, потому что она была готова бороться с ним, если придется.

— Ты не покидал ферму в ночь убийства, — объявила она. — Не отрицай. На камерах нет ничего, ты и никто другой не покидали территории… и ты не использовал грузовик, ни ты, ни кто другой, хотя ты сказал обратное, но кадров на пленки нет.

— Ты делаешь одолжение моему брату, не так ли? Скажи ему пусть остановится на теории.

— Лиззи нашла нож в квартире мисс Авроры этим утром.

— Она шеф-повар. И как известно, шеф-повара пользуются…

— В полиэтиленовом пакете. За фотографией в рамке Лейна.

Эдвард положил руки на стол и подтолкнул себя вверх.

— Я ухожу. Путь у тебя в жизни будет все хорошо, Саттон… и я желаю тебе именно то, что сказал.

Саттон позволила ему подняться и похромать к двери, даже разрешила ему постучать в дверь. Но почему-то никто не появился.

— Охрана, — позвал он.

— Они не ответят тебе, — сказала она, не оборачиваясь.

— Почему?

— Потому что я попросила их этого не делать.

Он стал громче стучать.

— Охрана!

— Расскажи мне о ноже, Эдвард. Ты что-то знаешь. Ты защищаешь кого-то? Я прекрасно тебя понимаю, это как раз в твоей природе. Но вот в чем дело, Лейн не отступит, пока ты не выйдешь на свободу, и я тоже.

— Что, черт возьми, с вами не так, люди?! — Он развернулся и вернулся к столу. будет хорошо Вы живете полноценной жизнью! У вас есть компании, перед которыми вы имеете обязательства… какого черта вы оба…

Она вскочила и встретилась с ним лицом к лицу.

— Потому что мы любим тебя! И когда человек, которого ты любишь делает что-то не так, ты хочешь остановить его!

Ярость у Эдварда затмила глаза почти чернотой, вены на шеи вздулись.

— Ты даже не член моей семьи… ты не считаешь? Занимайся своими делами!

«О, нет, даже не думай, — подумала Саттон. — Я не куплюсь на грубость и не позволю сменить тему».

— Это мисс Аврора убила Уильяма Болдвейна?

Спросила она совершенно спокойно, хотя вопрос был, однозначно, глупым. В конце концов, именно за такого рода информацией она и пришла, и поэтому сосредоточилась только на этом, теперь уж после его вспышки гнева, ничто не могло сбить ее с пути. В этом и была ее лучшая черта характера.

— Конечно, нет, — сказал Эдвард, начав расхаживать по комнате, волоча больную ногу. — Как, черт возьми, ты можешь предложить что-то подобное?

— А как же нож на полке?

— Не знаю. Почему ты спрашиваешь меня об этом?

— Тебе не приходило в голову, если этот нож будет передан полиции на нем могут обнаружить кровь твоего отца?

Это заставило Эдварда остановиться. А потом Эдвард снова заговорил, но прошло уже прилично времени.

— На самом деле, я, действительно, неважно себя чувствую и чертовски устал говорить всем, чтобы оставили это дело в покое.