Дж. Уорд - Доля дьявола

Пожав плечами, она присела на другую сторону кровати.

— На самом деле, так и есть. Прими это или оставь.

— Ты встречаешься с кем-нибудь? — Спросил он, хотя не имел права. — Ну, после того, как ты рассталась с той моделью Джей Крю…

— Он не был моделью, он был студентом-инженером…

— Да?! А выглядел всегда так, словно только что сошел со страниц каталога, где продают плиссированные брюки и мокасины.

— Чад был очень хорошим парнем.

— «Был», да?! Не есть?

— Я ни с кем не встречаюсь, но это не твое дело. Медицинская школа, а затем ординатура требовала много сил. Кроме того, все свое внимание я сосредоточила на своих пациентах…

— Хоть иногда ты вспоминала меня и скучала?

Она перевела взгляд.

— Нет.

— Лгунья.

Макс замолчал.

— Ты все равно уезжаешь, так почему тебя это волнует?

— Потому что это то, что происходит между тобой и мной…

— Хорошо, ты же вот так запросто это оставляешь. Нет у нас никакого «мной и тобой» и никогда не было. Мы никогда не были вместе.

— Это неправда, — произнес Макс, понизив голос. — И ты это знаешь.

И румянец, появившийся у нее на щеках, сказал ему именно то самое, что она прекрасно помнила, как они все время расходились, влюблялись и опять сходились. Так было всегда, как только они вернулись в город на каникулы из колледжа и после, когда он болтался, словно дерьмо в проруби, а она вернулась из медицинской школы. И все произошло после того, как он играл в баскетбол с ее братьями (опасное предположение, потому что если они оба когда-нибудь узнают, что произошло потом между Максом и Танешей, то…) Они бы раскатали Макса в переулке и оставили бы его умирать.

И их действия совсем не были бы связаны с расизмом. Они проделали бы то же самое с любым афроамериканским парнем, который был слишком глуп и не смог угомонить свои гормоны рядом с их сестрой.

Никому не стоило связываться с их младшей сестрой.

— Я имела в виду отношения, — пробормотала она. — Мы никогда не были в…

— Ты собираешься остаться в Чарлмонте? — Вдруг спросил он, передвигаясь по больничной палате. — Будешь здесь работать. Купишь дом. Знаешь, из той серии, что станешь совсем взрослой?

— Отец хочет, чтобы я осталась, но… нет. Вообще-то, я готова даже покинуть Штаты. Я буду приезжать, чтобы повидаться с семьей, но есть столько мест, которые стоит посмотреть, кроме Чарлмонта. — У нее промелькнула быстрая улыбка. — Когда ты отрастил бороду?

— Тебе нравится?

— Ну… необычно. Но мне кажется, что ты красивее, когда твое лицо… — Она остановилась. — Не то, чтобы я особо замечала.

Он улыбнулся.

— Конечно, ты не замечала.

— Чем ты занимался последние три года?

— Значит, ты все же подсчитала сколько времени прошло с тех пор, как видела меня в последний раз?

— Нет, ни в коем случае.

Макс почувствовал, как возбуждается, а внутри разлилось тепло.

— Уверена, что нет? Точно уверена, что хоть чуть-чуть не скучала по мне.

— Максвелл Болдвейн, ты не самая огромная проблема в моей жизни.

— Не заставляй меня второй раз называть тебя лгуньей за сегодня. — Он смотрел на нее из-под полуопущенных век, она же со стороны выглядела так, будто хотела обернуть стетоскоп вокруг его шеи и сдавить, чтобы перекрыть кислород… Господи насколько сексуально это было? — Что я делал? Просто ехал вперед, перебиваясь случайными заработками, чтобы иметь наличные и повидать страну.

— Я была удивлена, когда ты уехал не попрощавшись.

— Так надо было. — Он пожал плечами. — Если бы в последний раз я взглянул в твои глаза, я бы мог остаться.

Она моргнула.

— Ну, почему ты сейчас именно такой!

— Потому что это правда.

Они долго смотрели друг другу в глаза. А потом он прошептал:

— Как бы то ни было, но так оно и есть, я знаю лишь одно. Постоянно, пока ехал каждую ночь я представлял тебя прежде, чем заснуть. Ты была моей Полярной звездой, понимаешь? Ты следовала за мной, куда бы я ни поехал… и так и будет дальше.

Они молчали. А потом она сказала:

— Знаешь, что больше всего я ненавижу в тебе?

— Знаю, бороду.

— Вообще-то, это второе, что я больше всего ненавижу в тебе. — Она подошла и положила руку ему плечо. Потом провела по его волосам. — Я ненавижу, когда ты всегда начинаешь говоришь настолько правильные вещи… в самое неподходящее время…

— Лейн?

От звука чертового имени они оба дернулись и посмотрели на мисс Аврору. Ее глаза были открыты и сосредоточены перед собой, выглядя шокирующе ясными.

— Мне необходим Лэйн, — произнесла женщина. — Мой мальчик.

— Мисс Аврора?

— Мисс Томс?

Моментально Макс подскочил с кровати, а Танеша нажала кнопку вызова медсестры, но мисс Аврора не собиралась ждать и начала говорить:

— Я убила Уильяма, — сказала она. — Я убила этого жалкое подобие мужа и отца. Я отрезала ему палец своим кухонным ножом, а затем положила его на заднее сиденье машины и отвезла к реке.

Макс замер также, как и Танеша, а мисс Аврора повторила все сначала, слово в слово. А потом добавила:

— Он оплодотворил жену моего мальчика. Эту ужасную женщину Шанталь. Я больше не могла этого выносить. Я воспользовалась своим шансом. Этот мужчина никогда не принадлежал этому дому и семье, и ему не следовало так долго в нем задерживаться. Мне нужен кто-то из вас, чтобы вы смогли все рассказать полиции… Эдвард специально во всем признался, чтобы меня выгородить и сел в тюрьму из-за меня, я не хочу этого. Я не хочу. Вызволите его оттуда и приведите моего мальчика, прежде чем я умру.

Лейн стоял, прижавшись к Лиззи, но все ее тело было напряженным, как доска. Из всех вариантов, которые она прокручивала в голове, как он может отреагировать на ее слова, такого она не ожидала.

Направляясь из Индианы к мосту Большой Пятерки, она рассматривала несколько вариантов: в первом — Лейн ужасно обрадовался, от чего пропали все его опасения и безразличие, а в другом, он испытывал просто головокружительное счастье, поскольку они разделили между собой такой необычный секрет.

О, пора было снять розовые очки.

Да, все любят мечтать и фантазировать, превращая «шведский стол» жизни в тарелку а ля карт с ничем иным, как испорченным, вязким или переваренным. И каждый раз это были макароны с сыром, прекрасные ребрышки и свеже сваренная кукуруза. А на десерт шоколадный пирог. И стакан ледяного молока.

Господи… Она никогда не думала, что ей придется поставить колышки и огородить территорию «Я Сохраню Этого Ребенка».

Когда Лэйн немного отодвинулся, она готова была уже нанести удар в ответ на его слова, типа: «Все будет хорошо, мы пройдем через это вместе, бла-бла-бла…» другими словами, позиция хорошего парня, очутившегося не в том месте, не в то время и пытающегося сделать все, как можно лучше.

Потому что с ним случилось так, что он любил женщину, которая забеременела от него по ошибке.

Но для нее это было недостаточно. Не таких слов она ждала.

— Послушай, Лэйн…

— А что, если я причиню ему боль.

Эти ужасные слова, произнесенные им с мрачным видом, оказались для нее полной неожиданностью, она даже отшатнулась. Она была шокирована, он протянул к ней руки, не отводя взгляда, словно выискивал ответы в ее глазах, способен он на такое или нет.

И в этот момент истина, через что ему пришлось пройти в детстве, озарила Лиззи. Она всегда знала, что Уильям Болдвейн был ужасным человеком, жестоким и злым по отношению к своим детям, и похоже Лэйн подумал о своей наследственности, требуя от нее сочувствия и понимания, боясь ее ожиданий, что для него что-то может послужить спусковым крючком.

По ее мнению, роскошь Истерли и привилегий, предоставленных ему и братьям, а также сестре, буферизовали характер неправильного обращения, злоупотреблений, которым они все подвергались.

И в данный момент он словно «обнаженный» стоял перед ней.

Он поднял на нее глаза, наполненные ужасом, практически умоляя ее из своего прошлого.

— Что если я похож на своего отца?

Лиззи схватила его за руки.

— Ты не похож. Боже мой, Лэйн, ты совсем на него не похож. Вообще. Ты будешь замечательным…

— Что если я разрушу нашего ребенка?

Теперь Лиззи притянула его к себе и крепко обняла. Закрыв глаза, она так разозлилась на Уильяма Болдвейна, что готова была дать ему пинка под зад даже мертвому.

— Ты не такой, Лейн. Я знаю, что ты не такой.

— Как? Откуда ты знаешь?

— Потому что я люблю тебя, а я никогда не полюбила бы мужчину, который мог бы причинить вред ребенку. Это не ты, Лэйн. И если ты мне не веришь, это не важно. Потому что время докажет, что я права.

Он тоже обнял ее, и они долго так простояли в объятиях друг друга, у нее даже стали болеть ноги, но ее это мало беспокоило. Она была готова остаться в этой ванной и продолжать обнявшись стоять с ним.

— Мне так страшно, — произнес он ей в волосы.

— Это тоже еще одна причина, что ты совсем не похож на своего отца. — Она стала растирать ему спину медленными кругами. — Все будет хорошо. Я просто чувствую это. У нас будет ребенок, и мы будем любить его и друг друга. И все будет хорошо, обещаю.

— Я люблю тебя.

Она закрыла глаза и почувствовала облегчение, хотя ей не нравилось, что он расстроен. Нет, она ненавидела, когда он был в таком состоянии. Но оказывается, он ни не хотел иметь детей. Лейн прояснил ситуацию по поводу нее и ребенка, потому что он был таким человеком, это было в его характере, у него внутри. Он доказывал ей это неоднократно, при каждом непредвиденном повороте событий, который сваливался на него.

— Я тоже тебя люблю, — сказала она. — Всегда.

В спальне зазвонил его сотовый, который они оба проигнорировали, он выпрямился и потер лицо.

— Ладно, скажи мне. — Он сделал глубокий вдох. — Как ты себя чувствуешь?

— Немного больной. — Она улыбнулась. — Но это нормально. Я должна так себя чувствовать.

— А как ты узнала? Я имею в виду…

— Как я сказала, пописала на палочку. — Она подняла вверх палец, чтобы он обратил внимание на ее слова. — Но не на руку. Я горжусь этим, если честно. И подождала, пока не увидела знак плюса.

— В одиночестве?

— Ну, это интимные вещи.

— Хотелось бы мне быть рядом с тобой, чтобы тоже увидеть. — Лэйн взял ее за руку. — Стой. Я хочу покончить с этим раз и навсегда.

— С чем?

Он прижал ее к столешнице, на которую положил коробочку.

— Давай сделаем это снова. Давай иди сюда. Давай напьемся воды и сделаем это опять.

Лиззи начала смеяться.

— Ты серьезно?

— Да, я хочу увидеть то, что увидела ты. Чтобы поддержать тебя… и когда я уже окончательно отошел от шока и ужаса, ну, ты понимаешь, всей это мужской чуши. Я хочу тоже увидеть.

— Что ж, я как раз собиралась сегодня сделать повторный тест.

— Так давай сделаем это прямо сейчас. — Он извлек новый тест и разорвал упаковку. — Давай все сделаем вместе.

Он протянул ей палочку, она глубоко вздохнула, понимая, что нервничает. Многие беременности у женщин заканчивались неудачно даже прежде, как женщины свыкались с этой мыслью, что они беременны. Что, если она тоже потеряет своего малыша?

Сегодня она чувствовала себя не так уж плохо. Может потому, что она поела крендельков?

Она кивнула.

— Вообще-то, было бы здорово, если бы ты был здесь в этот момент.

— И я хочу быть с тобой все время рядом. Когда ты пойдешь на УЗИ, к врачу, за одеждой для беременных, если у тебя будут отекать ноги или ломить спину. Я имею в виду, я хочу пройти через все это вместе с тобой.

«Вполне понятно, что Лейн собирается сделать», — подумала она. Таким образом, он предполагал, что его отцовство не будет ужасным, если он начнет проявлять активные действия во время ее беременности, Лиззи восприняли это как еще один хороший знак того, что она была права насчет него и им не о чем было беспокоиться.

— Хорошо, давай сделаем это вместе.

По быстренькому она пописала на палочку… очень аккуратно, соблюдая осторожность. Ей показалась, что она стала уже профессионалом в этом деле.

А потом положили палочку на столешницу и опустилась рядом с ним на край ванны.

Они сидели, отсчитывая секунды на его Audemars Piguet, держась за руки.

— Я бы хотела, хотя бы иногда проводить время с ребенком на ферме, — произнесла она.

— Мы можем туда переехать.

Она посмотрела на него.

— Ты можешь все здесь оставить?