– Что случилось?

– Плечо, – простонала девушка, не имея больше сил скрывать свою боль, да и не было в этом смысла, лишь глупое упрямство. – Я очень больно ударилась.

Мужчина усадил её на кровать и прощупал плечевой сустав, Ольга изо всех сил старалась не кричать и прикусывала губы.

– Вывих, – резюмировал Марат и поднял на неё глаза. – Я могу вправить плечо, но будет больно.

Он смотрел на Ольгу, будто ожидая её решения. Она понимала, что скорую Газатов ей не вызовет, а значит, нужно принимать то, что предлагают. Девушка кивнула.

– Посиди немного, я сейчас, – он куда-то убежал, топоча босыми ногами по деревянному полу. И только тут Ольга заметила, что на Марате были надеты лишь пижамные штаны и более ничего. Видимо, Газатов спал, когда она решила устроить побег. Он так быстро поспешил на помощь, что девушка наверняка прониклась бы к нему благодарностью, если б ночью он не угрожал ей пистолетом, а его люди не убили её собаку и любовника.

Марат действительно вернулся довольно быстро, в руках у него был носовой платок, который мужчина начал сворачивать в тугой рулончик.

– Сожми зубами, – он поднёс тряпичный валик к её рту. Ольга подняла на мужчину расширенные от боли и непонимания глаза. – Да не бойся ты, он чистый. Открывай рот.

Девушке было так больно, что чистота платка волновала её в последнюю очередь, она удивилась тому, что бандит Газатов заботится о ней. Но послушно прикусила платок и зажмурилась.

Боль настигла её внезапно, она была всеобъемлющей, и девушке не хватило сил, чтобы выдержать поглощавшую её стремительную лавину. Она обмякла на постели, и спасительная темнота приняла её в свои прохладные воды.

Второе пробуждение в этой комнате было ещё более мучительным, чем первое. Хотя плечо болело меньше, чем накануне. Надо отдать должное Марату. Ольга напрягла память, кажется, в юности Газатов учился на врача или что-то в этом роде, она никак не могла вспомнить.

Девушка заметила, что лежит в постели, укрытая одеялом, но не придала значения этому факту. Она решила проверить подвижность плеча и подняла руку вверх, тут же пожалев об этом. Сейчас было самое время, чтобы проверить свои знания о вывихах, но их, к сожалению, было немного. Кажется, нужно зафиксировать руку и несколько дней сохранять неподвижность. Ну и обратиться к врачу…

Ольга никогда ничего себе не ломала, до этого дня избегала растяжений и вывихов, её жизнь была наполнена болью, но эта боль была душевной. И хотя девушка думала, что знает о мучениях всё. Оказалось, что ранее она не страдала по-настоящему. Только сейчас ей приоткрылась эта истина. И эта новая боль, в отличие от привычной старой, уже не показалась Ольге такой привлекательной, чтобы закрыться в ней от лишних глаз и жалеть себя, укутавшись в тёплый плед. Эти новые страдания пробуждали в девушке новые грани её характера, о которых ранее она, возможно, даже и не догадывалась. Эта боль пробуждала в Ольге желание сражаться с ней и победить.

Она больше не боялась Марата. В конце концов, самое страшное, что он может сделать с ней – это пытать и убить. Эту боль Ольга уже постигла, и она больше не пугала. А перестав страдать и бояться, девушка поняла, что терять ей теперь нечего. Всех, кого она могла потерять, уже потеряла. А значит, она осталась одна в этом мире, потери сумела пережить и бояться ей больше не нужно.

Ольга решила, что будет бороться с Маратом, она вырвет у него свою свободу или умрёт. Третьего не дано.

Эта новая, смелая и решительная Ольга нравилась ей самой. Она уже давно, а может, даже и никогда, не испытывала такой жажды жизни, потребности в борьбе и свободе, как сейчас. Девушка осмотрелась в поисках того, что мог забыть в этой комнате Марат, и что могло бы пригодиться ей для сражения и побега. Взгляд скользнул по забранному снаружи ставнями окну, по шкафу с раздвижными дверцами, приоткрытой двери, изящному столику…

Что?

Взгляд вернулся и обнаружил то, что сначала показалось невозможным. Дверь действительно была приоткрыта. И в образовавшейся щели виднелось круглощёкое детское личико. Любопытные синие глаза с интересом смотрели на Ольгу. Заметив, что её обнаружили, девочка, не смущаясь, поднялась с пола и вошла в комнату. Выглянув наружу, она прислушалась, затем прикрыла за собой дверь.

– Кажется, папа снова уснул, – заговорщицки сообщила она Ольге.

Девушка взглянула на это синеглазое создание с вьющимися белокурыми локонами и ощутила желание тщательно протереть глаза, чтобы убедиться, что эта малышка ей не снится.

– Ты кто? – Спросила Ольга, чувствуя себя немного глупо.

– Я Лиза, – ответила девочка, будто её имя должно было всё объяснить.

Они продолжили игру в гляделки, обе молчали, рассматривая друг друга. Наконец Лиза не выдержала и отошла к окну. Подёргав за шторы и постучав по стеклу костяшками пальцев, она снова повернулась к девушке.

– Почему у тебя из окна ничего не видно?

Ольга смутилась под её пристальным открытым взглядом, который явно ожидал правдивого ответа, и решила сказать, как есть, ну может, немного приукрасив действительность.

– Я здесь недавно, ещё не разобралась, как открыть его. – Девушка натянуто улыбнулась.

Малышка недоверчиво посмотрела на неё, но ничего не сказала, вместо этого забравшись на постель и устроившись на соседней подушке.

– Можно я с тобой полежу? – Доверчиво улыбнулась Лиза.

Ольга не смогла не улыбнуться в ответ, такой искренней, открытой и невинной казалась эта маленькая девочка. Она протянула руку и погладила шёлковые волосы, в беспорядке рассыпанные по плечам.

– Хочешь, я заплету тебе косу? – Вдруг, неожиданно для себя самой, предложила Ольга.

Лиза снова странно на неё посмотрела, девушка никак не могла расшифровать этот взгляд, как будто эта малышка не верила, что кто-то может хотеть заплести ей волосы.

Девочка кивнула и быстро обняла Ольгу, прижавшись к ней всем телом. И разумеется, задела больное плечо, которое прострелило болью. К счастью, уже не такой сильной, как накануне. Но всё равно девушка сжалась, инстинктивно защищая больную руку, и Лиза это заметила.

– У тебя что-то болит? – Спросила она.

– Немного, – попыталась улыбнуться Ольга, не желая пугать девочку, которая казалась слишком хрупкой и будто немного болезненной. Хотя девушка никак не могла понять, что именно в ней выдавало бы наличие какой-то болезни.

– Тебя папа обидел, да? – Лиза напряжённо ожидала ответа и смотрела прямо в глаза, чтобы ей не солгали. Видимо, этот папа, кем бы он ни был, обладал садистскими наклонностями. И тут до Ольги дошло, но, чтобы убедиться в своей догадке, она всё-таки спросила:

– Твой папа тебя обижает, да, Лиза?

– Нет, меня папа любит. Я всё, что у него есть, я его свет в окошке, – начала перечислять девочка, – и ещё это… Не помню точно…

Она обезоруживающе улыбнулась, и Ольга обняла её правой, здоровой, рукой, прижимая к себе, и поцеловала в лоб.

– Как зовут твоего папу? – Прошептала она, хотя уже и так знала ответ.

– Папа Марат, – ответила девочка также шёпотом. – А тебя как зовут?

– Оля.

– Оля, ты пришла, чтобы стать моей новой мамой? – При этом вопросе она даже задержала дыхание, боясь услышать отказ.

– Лиза, я… – Начала было девушка, но в этот момент дверь открылась, и в комнату вошёл Марат.

Он был одет, чисто выбрит и в руке он держал кружку с кофе. Он заметил прижавшуюся к Ольге дочь, и его глаза потемнели.

– Зачем ты пришла сюда, Лиза? – Голос был строг, и Ольга, испугавшись, что Газатов решит наказать девочку, инстинктивно прижала её к себе.

– Чтобы попросить Олю стать моей мамой, – на лице Ольги и Марата одновременно отразились примерно одинаковые эмоции: удивление, недоверие и почему-то испуг.

Ольга не знала, чего боялся Газатов, но сама она испугалась за этого несчастного ребёнка, лишённого материнской любви и ищущего её, похоже, в каждой женщине, попадавшейся на пути.

– И что она ответила тебе? – Вдруг изменившимся, будто потеплевшим и слегка охрипшим от эмоций голосом спросил Марат.

– Она как раз собиралась ответить, когда ты пришёл и всё испортил, – Лиза капризно выпятила губку и нахмурилась, – может, теперь Оля и не согласится, потому что ты её обидел.

Ольга, ни жива, ни мертва, смотрела, как на лице её похитителя сменяются эмоции. Её нервы обострились до предела, как слишком натянутые струны, готовые лопнуть в любой момент, если их коснуться.

– Давай спросим Олю ещё раз, – предложил дочери Газатов, глядя в глаза Ольге. И в этом взгляде читались одновременно и отчаянная мольба, и неприкрытая угроза.

– Давай! – Обрадовалась Лиза. Она села на постель, оказавшись между Ольгой и Маратом, и повернувшись лицом к девушке очень тихим, проникновенным голосом спросила:

– Оля, ты станешь моей мамой?

Ольга сглотнула высохшую слюну и подняла глаза на Газатова, стоявшего напротив неё со скрещенными на груди руками. Он на мгновение прикрыл веки, а затем сложил ладони в умоляющем жесте.

И Ольга решилась. Разумеется, ей необходимо согласиться, чтобы, когда представится возможность, отвлечь их внимание и убежать из этого сумасшедшего дома.

– Я согласна, если твой папа не будет обижать меня.

– Он не будет! – Закричала девочка, повиснув у неё на шее. А затем подняла лицо и обратилась уже к папе. – Ведь не будешь?

– Конечно, нет, – тепло улыбнулся Марат дочери. – А теперь беги посмотри мультики, мне нужно поговорить с твоей новой мамой.

– Где её мать? – Спросила Ольга, как только они с Газатовым остались одни.

– Умерла, – ответил мужчина, тяжёлым вздохом присаживаясь на краешек постели. – Вскоре после родов, Лиза её никогда не знала.

– И ты теперь похищаешь женщин, чтобы твоя дочь могла поиграть в дочки-матери? – Ольга почему-то совсем не боялась Марата, хотя понимала, что полностью находится в его власти, и за такие слова он может запросто убить её, посчитав себя оскорблённым.

Но Газатов почему-то проявлял исключительное терпение, позволяя девушке практически оскорблять себя. Он дождался, пока Ольга замолчит, и лишь тогда поднял на неё глаза, к удивлению девушки, в них не было ни злости, ни ненависти. То, что плескалось на самом дне его глубокого, пронизывающего насквозь взгляда, она бы назвала печалью, застарелой болью, одиночеством… Там было много чего ещё, но Ольга отвела глаза, ей стало неловко от того, что она увидела, это было слишком интимно, будто Марат – её близкий друг. Но она не должна забывать, что это вовсе не так, он похитил её, чтобы выпытать информацию о местонахождении её мужа, он убил Макса и Андрея и, возможно, убьёт её, когда она станет больше не нужна.

Ольга воинственно вскинула подбородок, напомнив себе, что кроме смерти ей уже нечего бояться. Газатов снова глубоко вздохнул и начал говорить тихим, невыразительным голосом, при этом расправляя ладонью сбившийся край одеяла.

– Я не могу сказать, что у тебя есть выбор, потому что моей дочери понравилась ты, и ты согласилась. – Он наконец оторвался от разглаживания одеяла поднял на девушку глаза. – Но ты сделаешь одолжение и мне, и себе, если будешь вести себя хорошо и не станешь пытаться бежать, не дай бог, при этом обидев мою дочь. Надеюсь, это понятно?

Ольга кивнула, под тёмным, грозным взглядом Марата ей хотелось съёжиться, уменьшиться, исчезнуть вовсе.

– Ну раз ты такая покладистая, – усмехнулся её похититель, – то я расскажу тебе о Лизе и её матери. У неё была опухоль в голове, она как раз проходила очередной курс лечения, когда узнала, что беременна. Не смотри так на меня, мы предохранялись, этого не должно было случиться. Лечащий врач настаивал на аборте, но Соня никого не слушала, она решила рожать, и никто не мог её переубедить. Девочка родилась с пороком сердца, жена лишь дважды держала её на руках, но успела дать дочери имя. Сама Соня умерла две недели спустя во время операции по удалению опухоли. Вообще-то, у неё практически не было шансов. А Лиза почти полтора года жила в клинике. И я понял, что у меня есть дочь, когда она уже ходила и что-то лепетала на своём малопонятном детском языке. Когда я впервые взял её на руки, то заплакал. Не веришь? – Он снова усмехнулся. – Вот и я не верю. Поначалу было сложно, она казалась такой хрупкой и болезненной, и ещё приходилось постоянно ходить по врачам. Потом ей поставили кардиостимулятор, стало немного легче. Но мне всё равно нет покоя, ведь, если прибор подведёт, её сердце не продержится и минуты. Меня убивает мысль, что я могу потерять её в любое мгновение…

Марат опустил голову, а Ольга ошарашенно смотрела на него. Предположить в жестоком похитителе, который, угрожая пистолетом, тащил её за волосы всего несколько часов назад, столь нежные отцовские чувства девушка бы никак не смогла. Но Газатов искренне переживал за свою дочь, более того, он столько для неё делал, что это против воли вызывало невольное уважение. Мог бы просто сплавить больного ребёнка родственникам покойной жены, Ольга знала, что так поступает большинство мужчин. Для них дети являются чем-то чересчур сложным, приносящим дискомфорт в размеренную жизнь. Но Марат неожиданно оказался другим.