Ричард прервал его снова:

— Хватит, Билл!

Тот вздохнул и поднялся.

— Ну тогда хоть скажите, почему вы хотели повеситься?

Она увидела, что все бесполезно, и отвернулась от него к стене.

— Я вернусь, — сказал он ей. — Мы еще с вами поговорим.

Он по-прежнему считал ее убийцей Марии и Дерека, но у него нет доказательств ее вины. Александеры были вне подозрений. Он знал их всю жизнь, а она была чужой. И единственной, по его убеждению, кто в этом семействе мог совершить преступление.

— Подождите, — попросила она.

Шериф остановился у двери. Ричард спросил:

— Что еще, Стейси?

Она, не обращая внимания на Ричарда, спросила:

— Я должна оставаться здесь? Или я, наконец-то, могу переехать в город?

Билл Абель посмотрел на нее в замешательстве, его голубые глаза еще больше сузились.

— Я могу разрешить вам проехаться в город, но вам ведь нужно что-то другое?

Она больше ничего не говорила. Он сказал со вздохом:

— Послушайте, я только хочу, чтобы вы оставались в Штатах. Если вы ничего не совершали, как вы утверждаете, то вам нечего беспокоиться.

— Значит можно? — оживилась она.

— Недавно вы просили, чтобы я посадил вас в тюрьму. Не скажите ли мне, зачем?

Ричард распахнул дверь.

— Пойдем, Билл, — и он пропустил Билла вперед. Обернувшись, он сказал Стейси: — Тебе скоро будет лучше, я уверен.

* * *

К вечеру синяки на шее приобрели багрово-голубой цвет. Она надела блузку, закрывающую горло, такого же цвета, как ее глаза. И юбку ей в тон. Сегодня она одевалась особенно тщательно. Ей нужно быть уверенной в себе, убеждала она себя.

Но ее безопасность лежит только за пределами Каса де Сомбра. Прочь отсюда, прочь от следящих за ней серых глаз Ричарда. Она расскажет Биллу Абелю все, что знает, и сумеет убедить его, что в ее словах нет ничего, кроме правды. Она убедит ею в своей невиновности.

Ей будет трудно уговорить Александеров отвезти ее в Педрас, она знала. Но у нее нет другого выхода, она должна постараться.

Во время обеда она села рядом с Еленой. В гостиной, как всегда, висела тишина.

Люстра по-прежнему сверкала великолепием. Сервировка, изысканные цветы в вазе, сам обед — все было безукоризненным.

Елена с мрачным видом вертела в пальцах вилку и не притрагивалась к еде. Джон накачивался вином. Ричард не спускал со Стейси серых, внимательных глаз.

Наконец Елена нарушила молчание:

— Билл говорил, что вы не должны сейчас уезжать, Стейси? Я понимаю, вам хотелось бы поскорее вырваться отсюда, но придется еще немного потерпеть наше общество.

— Пока я собираюсь остановиться в городе.

— Но зачем? Ваш дом здесь, Стейси, — Джон величественно выпрямился в кресле. — Вы — вдова Дерека Александера. То, что произошло, изменить нельзя. К тому же, к вам перешла часть имущества Дерека. И как глава семьи, я хотел бы, чтобы вы приняли ее. Вы — полноправный член семьи, и мы не хотим с вами расставаться.

Она почувствовала в его словах легкое пренебрежение, будто он давал ей взятку, и сказала:

— Я ничего не хочу, Джон. Мне не нужно никакого наследства. Дайте мне только уехать, пожалуйста.

— Моя дорогая, глупо так поступать. Вы не можете вот так с бухты-барахты отказаться от того, что вам принадлежит по праву.

— Это не имеет значения. Я предпочитаю уехать, — твердо ответила Стейси.

— Почему вы думаете, что там вам будет лучше, чем здесь? — спросил Ричард.

— Там я буду в безопасности, — сказала она резко.

— Ох, моя бедная Стейси, — проворковала Елена, бросив осторожный взгляд на Джона.

Все бесполезно. Стейси уже знала это. Они не позволят ей покинуть Каса де Сомбра. С самого начала они боялись ее присутствия здесь, а сейчас еще больше боялись, что она уедет отсюда.

Она вспомнила разговор между Дереком и Еленой, который слышала однажды. Елена сказала: “Ты должен быть поласковей с ней, а то она уедет”. Дерек ответил: “Не беспокойся. Я могу справиться с ней”. А Елена еще добавила: “Мы должны быть осторожными”.

Стейси вспомнила обрывки других разговоров, вспомнила, как Джон увел ее, когда она наблюдала за Дереком и Марией.

Они все очень боялись, что она узнает правду о Дереке, узнает, почему он женился на ней, узнает тайну Каса де Сомбра.

— С нами вы в большей безопасности, чем где бы то ни было, если останетесь в одиночестве, — продолжал давить на нее Джон.

Она решила не спорить.

Александеры не разрешат ей уйти. На самом деле она и не рассчитывала на это. Она собиралась найти собственный способ выбраться отсюда, не рассчитывая на их помощь.

Когда обед, наконец, закончился, она вздохнула с облегчением, избавившись от трех пар следивших за ней глаз. Она извинилась и ушла в свою комнату.

Но, против всех ее ожиданий, за ней пошел Ричард. В патио, когда никто не мог их слышать, он сказал:

— Не пытайтесь сделать это, Стейси.

Она не ответила. Тогда он добавил:

— Я могу наблюдать за вами только здесь, а не в Педрасе.

— Наблюдать за мной? — Она остановилась, посмотрев в его каменное лицо. — Вы надеетесь, что в следующий раз лучше справитесь со своей задачей?

Она не стала ждать ответа, повернулась и быстро пошла к себе, стараясь не смотреть на кирпичную стену. Но возле двери в свою комнату все-таки остановилась и прислушалась.

Да, теперь она ясно слышала. Это не могло быть фантазией или плодом расстроенного, “вывихнутого” воображения.

И она пошла, крадучись, туда, откуда исходил этот звук, к жилищу Генри и Команчи.

Глава 12.

Она постучала и открыла дверь. Плач послышался громче. Она вошла на цыпочках в комнату.

Большая резная колыбель стояла в углу рядом с узкой кушеткой.

Стейси наклонилась над колыбелью. Огромные черные глаза смотрели на нее. Маленький, похожий на бутон розы, ротик закрылся на мгновение, а потом крик раздался с новой силой. Крошечное личико цвета меди ясно указывало на смешение двух рас. Внезапно малыш перестал плакать и улыбнулся ей. У Стейси сжалось сердце. Она поняла, что перед ней ребенок Марии. Марии и Дерека. Или, от этой мысли Стейси стало совсем тяжело, Марии и Ричарда.

Вот кто плакал по ночам, вот почему Дерек и Джон говорили, что у Стейси слишком богатое воображение. И вот почему она должна была ходить в свою комнату через патио, вот почему Мария так ненавидела ее. Она ненавидела ее из-за Дерека, это был ребенок Дерека.

Сзади послышался шорох, и Стейси обернулась. На пороге стояли Генри и Команчи.

— Да, — сказала Команчи. — Теперь вы знаете правду, миссис. Это сын Марии и Дерека Александера.

Стейси не могла сдвинуться с места. Дыхание ее стала медленным и тяжелым.

Два лица, обычно ничего не выражавшие, смотрели на нее с ненавистью, теперь она отчетливо читала это в их глазах.

— Ты со своими голубыми глазами пришла и… — Генри опустил взгляд на пол. — Он обещал жениться на Марии, когда вернется из своей поездки в Мексику. Последней поездки, как он говорил. А вместо этого он привез тебя. И в доме, где она должна была стать хозяйкой, Мария осталась служанкой. Служанкой, которая к тому же должна скрывать своего ребенка.

— А сейчас Мария умерла, — сказала печально Команчи.

— И мистер Дерек… он тоже умер, — ответил Генри.

Стейси двинулась по направлению к двери.

— Я не знала, — прошептала она. — Я действительно ничего не знала об этом.

Двое индейцев молча смотрели на нее. Стейси была слишком растеряна, чтобы разговаривать с ними сейчас.

И только когда она вернулась в свою комнату, она стала думать о возможных новых мотивах всего происшедшего здесь.

Могли они убить Марию, свою собственную дочь, которая опозорила их? Вряд ли. Но может быть, они убили Дерека? И покушались на Стейси, поскольку часть вины за все происшедшее лежала все-таки на ней?

Тени над Каса де Сомбра стали еще темнее. А фиолетовые тучи так плотно укутали небо, что даже горы, казалось, стали ниже, придавленные этой тяжестью.

Стейси знала, что должна попытаться именно сегодня. Джон прогуливался по патио, дымя сигарой. Она отпрянула от окна.

* * *

Прошло несколько часов. День угас. В патио стало совсем темно.

Стейси стояла у окна и, чуть приподняв штору, всматривалась в темноту, пытаясь убедиться, что из дворика за ней никто не наблюдает.

Ссадина от веревки еще причиняла ей сильную боль, напоминая о событиях прошлой ночи. Она ясно восстановила в памяти то нападение из темноты.

Она боялась покинуть хрупкую безопасность своей комнаты, но осознавала, что больше здесь оставаться невозможно. Она не знала, кто, как и откуда нападет на нее следующий раз, но не сомневалась, что следующее нападение будет более удачным. И оно должно произойти довольно скоро, в этом она была уверена.

Она подстегнула опасность нападения, попросив Билла Абеля взять ее в Педрас. Но пока еще ничего не рассказала Биллу, и у нее оставался шанс.

Ее безопасность лежит за пределами Каса де Сомбра, в это она верила твердо.

Поэтому она представила себе дорогу в Педрас, длинную, извилистую, погруженную в темноту, незнакомую. Но она должна преодолеть эти мили, должна дойти до выхода из долины и оказаться на скоростной автостраде. Там ее кто-нибудь обязательно подвезет до города.

Она надела плащ. Взяла сумку. Постояла у двери, прислушалась, но ничего не услышала, кроме биения своего сердца. Затем, тихо приоткрыв дверь, на цыпочках выскользнула в темноту пыльного патио. Сейчас она ясно представляла свой маршрут. Ей нужно пройти мимо стены, мимо одной из огромных клумб с мальвами, миновать кирпичную кладку. Затаив дыхание, ощущая неприятную дрожь в ногах, она подошла к воротам.

Осторожно отодвинув железный засов, открыла ворота. Так же медленно и аккуратно она прикрыла их за собой.

Она побежала прочь от этого проклятого дома по узкой дороге, спотыкаясь и скользя. Иногда ей казалось, что ноги едва успевали за ней.

Небо было глубокое, темное, звезды слабо проблескивали через серую дымку, висевшую над горными вершинами. В этих полупрозрачных облаках тонул иногда даже серп луны. Но все-таки его света хватало, чтобы не сбиться с дороги.

Потом ей вдруг захотелось смеяться и петь от радости. Каса де Сомбра остался позади. И теперь ничто не могло заставить ее вернуться туда.

Тишина ночи стала торжественной, как молчание в католическом соборе. Даже огромные тени, изредка пересекавшие ущелье, больше не пугали ее. И хотя до Педраса оставалось еще немало миль, и она даже не знала точно, сколько ей предстояло пройти, ее переполняло чувство свободы.

Неужели прошел только месяц с того момента, как она с Дереком въехала в ворота Каса де Сомбра? Только один месяц? Теперь ей казалось, в этом кошмаре прошла вся ее жизнь.

Она бежала прочь от прошлого, от этого проклятья, которое подстерегало ее в Доме Теней.

Она вспомнила поездку в город с Ричардом, когда они смеялись, сидя в потоках солнечного света, болтая, потягивая содовую с шоколадом. Это был хороший день, единственный светлый день за все время, которое она провела в Каса де Сомбра. Единственный после того дня, как они въехали с Дереком через кедровые ворота в Каса де Сомбра. Ричард…

Она вспомнила удовольствие от прикосновений его рук, радость и чувство безопасности, когда он нес ее в комнату. Но она вспомнила и угрозу, которая светилась в его серых глазах, звучала в твердом голосе. И ложь, которую он заставил ее говорить.

Боль в боку заставила ее идти медленнее. Но даже после этого дыхание у нее не восстанавливалось. Она остановилась, вдыхая прохладный пряный воздух, потом снова решительно зашагала в темноте.

Наконец, Стейси дошла до края долины. Вдали уже стала видна часть дороги, выходящая на трассу. Впереди была свобода…

Но вдруг что-то большое и темное преградило ей путь. Она остановилась, вглядываясь. Внезапно два луча ярких автомобильных фар выхватили ее из темноты.

Бросив сумку, она бросилась в сторону от дороги. Но эти яркие, белые лучи света уже успели осветить ее. Два острых, как ножи, луча.

Кто-то поджидал ее. Кто-то опередил ее. Но кто? Кто?

Она скатилась с дороги, стараясь укрыться в спасительной темноте, которая раньше так ее пугала. Прочь с дороги, прочь, чтобы укрыться в высокой траве, среди ночных, непроницаемых теней…

Еле переводя дыхание, она услышала сзади звуки преследования — чьи-то уверенные, твердые шаги, громкое дыхание.

Чьи-то руки схватили ее сзади. Она попыталась вырваться, но теперь ее держали крепко. Внезапно обессилев, она вдруг начала понимать слова, которые произносил ее преследователь.