На экране возникает картинка. Какая-то мелодрама, я не вникаю в смысл, мысли путаются. Билл тихонько подходит и садится рядом со мной на свободный стул.

— Как беседа с доктором? — шепотом спрашивает он.

— Хорошо. Я извинилась перед ним и он, кажется, не сердится.

— Я рад.

Некоторое время мы сидим, молча и смотрим фильм.

— Билл?

— Ау?

— Почему мы всегда смотрим только комедии и романтику?

Санитар усмехается.

— Вам, чокнутым, нельзя ужастики показывать. Вдруг крыша поедет.

Сидящая впереди девушка недовольно оглядывается на нас — мешаем разговором. Я киваю ей, мол, извини, и мы замолкаем. Билл сидит совсем близко, смотрит в экран, а я на него. И думаю о том, что вчера он помог мне. Мы дружим... Если можно назвать дружбой то, что происходит между врачом и пациентом. Думаю о том, что сказал мне доктор Лоу. Отношения здесь запрещены, иначе уволят и заплатишь штраф. Интересно, почему такие строгие правила? Надо будет спросить у Билла потом.

Нет, я, конечно, еще не свободна, Алекс не дал мне развод, но я его добьюсь. Да и отношений между мной и Биллом нет никаких, лишь теплая дружба, хотя я определенно чувствую симпатию к нему.

Не успеваю я подумать об этом, как вдруг происходит то, чего я меньше всего ожидаю: Билл накрывает мою руку своей. Он ничего не говорит, а я не убираю руку, от неожиданности не могу сказать ни слова. Его ладонь большая и теплая. Мы сидим в темном общем зале, актеры на экране целуются, и красивый парень держит меня за руку. На секунду я чувствую, будто мне снова двенадцать и не было всех этих лет, а я всего лишь впервые пошла в кино с мальчиком. И даже подержаться за руки означало симпатию и начало чего-то безумно интересного, нового. А потом первые робкие поцелуи в щеку, и вот вы уже встречаетесь, наивно, по-детски. Мальчик приносит тебе шоколадки, а ты даришь ему самодельный браслет из бусин, на которых нарисованы сердечки. И те самые бабочки в животе.

Билл тепло улыбается мне, а я ему в ответ. И он шепчет мне на ухо:

— Пойдем отсюда.

И вдруг встает с места, делает два шага за угол и утягивает меня за собой. Мы быстро идем по темному коридору лечебницы.

— Билл! Куда мы идем?

— Подожди, и увидишь. Скорее, чтобы нас не увидели, — с этими словами он поднимается по лестнице два пролета, а я за ним.

Мы оказываемся на последнем этаже. Как я понимаю, здесь нет палат, лишь комнаты, где хранятся всякие больничные нужности — постельное белье, посуда, лекарства, да и бог знает что еще. Здесь темно. Билл не включает свет, чтобы не привлекать лишнего внимания, только прикладывает мне палец к губам. Мы тихо проходим весь коридор, Билл открывает ключом последнюю дверь, и мы оказываемся в полупустой комнате.

В ней ничего нет, кроме нескольких больничных коек, составленных одна на другую в углу, и пары стульев. Билл берет эти стулья и ставит у окна. Садится на один из них, а я решаю сесть на подоконник. Вид отсюда неплохой — кусочек города светится ночными огнями.

Где-то там настоящая жизнь, а мы вот здесь.

— Билл, что мы здесь делаем? — стараюсь говорить тише. — А вдруг заметит кто?

— Не переживай, никто не заметит. Просто я хотел сбежать с этого киносеанса, а ты лучше всего подходишь для этого действа. Тут сейчас ремонт, поэтому камеры с этажа все сняли — переносят все это барахло в подвал. Но, конечно, лучше не шуметь — прямо под нами сестринская.

Я вдруг чувствую неожиданный прилив сил. Мы совершили что-то запретное! Я, которая всю жизнь была тихоней, сделала глупость! Пусть маленькую, но все же! Тихонько смеюсь, а Билл рад, что доставил мне удовольствие. Мы болтаем о каких-то пустяках, за окном светит полная луна, и я действительно чувствую себя хорошо, впервые за долгое время.

Я размышляю о словах доктора Лоу. С чего он вообще предположил, что мы с Биллом встречаемся? Спору нет, он мне симпатичен, а судя по тому, что я сижу здесь с ним, — возможно, это взаимно. Но я уверена, это всего лишь дружеская симпатия: когда я смотрю в зеркало, то не вижу прошлую Дженнифер. От меня осталась лишь бледная тень, да и вряд ли Билл настолько глуп, чтобы встречаться с сумасшедшей. Точнее, с замужней сумасшедшей.

Рассматриваю Билла, стараясь не пялиться слишком открыто. Меня всегда удивляли длинные волосы у мужчин: вроде ничего особенного, но ведь такой необычный выбор. Но Биллу идет, сегодня он собрал волосы в низкий хвост. Улыбаюсь, представив, как Билл в ванной комнате после душа наносит на волосы какую-нибудь женскую маску вроде «блеск и шелковистость».

— Ты чего? — замечает он мою улыбку.

— Да ничего, просто подумала кое о чем. Не обращай внимания. Слушай, я хотела задать тебе вопрос.

— Какой?

Я немного смущаюсь. Вдруг подумает что-то не то... А Билл пихает меня в плечо

— Я не кусаюсь, не переживай. Что ты хотела спросить?

— В общем, доктор Лоу меня кое о чем спросил... — долго мнусь перед тем, как продолжить — Он спросил, есть ли что-то между нами. И сказал, что отношения с пациентом грозят увольнением и штрафом для работника. Билл, почему он сказал это?

И тут я вижу на лице Билла смущение и удивляюсь.

— Ну.. Я думаю, он так решил после твоего срыва.

— В каком смысле? Ты что, воспользовался бедной больной девушкой, пока она была без сознания? — смеюсь я.

— Господи, за кого ты меня держишь? Конечно, воспользовался! — шутит он, а потом продолжает уже серьезно: — Ты потеряла сознание на терапии, и я был первым, кто успел поймать тебя, пока ты не рухнула на пол и не разбила себе голову. Я действительно испугался за тебя, понимаешь? В общем, доктор хотел тебя в одиночку, а я не позволил... Он даже грозил выговором. А потом вдруг махнул рукой, неси, говорит, ее к себе. Я и отнес тебя на руках, дал лекарства и уложил.

Билл задумчиво потер лоб.

— А потом я вышел из палаты, а он стоит и ждет меня. В общем, выговор я все-таки получил, ну и черт с ним. Думаю, в одиночке ты действительно с ума бы сошла.

— Боже, Билл, не стоило ради меня рисковать работой! Он ведь мог и уволить тебя! — не знаю, что и сказать ему. Из за меня он чуть не потерял работу, а ведь здесь его мать, и вообще... Мне и грустно, и радостно одновременно.

— Я сам решу, что стоит делать ради тебя, а что нет, — Билл говорит это с улыбкой, но твердо. — И я знаю, что нам нельзя встречаться с пациентами. Но тут еще вопрос, что именно они под этим подразумевают. Мы не делаем ничего противозаконного сейчас — ну, кроме того, что сидим на закрытом этаже. Правда?

Он прав, но мне все равно тревожно. Решаю для себя, что не буду пока об этом думать.

— Слушай, я сейчас поняла, что давно не видела тебя — до вчерашнего дня. Пытаюсь вспомнить и не могу... — говорю я. — Когда напрягаю память, чтобы вспомнить, когда мы виделись в последний раз, голова начинает болеть.

— Я был в отпуске. Меня не было тут неделю, — спокойно отвечает Билл.

— Оу. Да?

— Да, я взял его по... Семейным обстоятельствам. Ты что, даже не скучала? — шутит он. — Целая неделя прошла!

— Скучала, но, видимо, забыла об этом, — улыбаюсь я.

Время проходит быстро, мы проводим здесь часа три или около того. Среди ночи отправляемся обратно. Билл провожает меня до палаты, мы прячемся от медсестры, которая совершает свой обычный ночной обход. В общей гостиной уже пусто, мы проходим мимо и прощаемся у двери. Привычным жестом Билл проводит рукой по моим волосам.

— Спокойной ночи, Дженнифер, — и скрывается за углом.

А я прикрываю дверь палаты, залезаю под одеяло и засыпаю с глупой улыбкой на лице.

ГЛАВА 15



Как-то незаметно Билл появляется в моей жизни все чаще и чаще. Нет, он и до этого в ней был, как санитар, затем как друг... Но я пока не могу придумать название нашим «отношениям». Я вижу, как он смотрит на меня, если думает, что я не замечаю. Так смотрел на меня Алекс в самом начале наших отношений. Но мне, если честно, страшно торопиться, в том числе и из за угроз доктора Лоу насчет увольнений. Билл остался единственным моим другом здесь, и я не переживу, если он уволится.

Билл часто заходит ко мне по утрам, перед началом смены, и ночью, перед уходом. Больше всего я люблю его ночные дежурства, потому что они происходят по выходным, когда доктора Лоу в клинике нет. А значит, Билл может сидеть со мной в палате полночи, отлучаясь только на обход и на внештатные ситуации. Я жутко не высыпаюсь, но это неважно, потому что мы болтаем обо всем на свете, и для меня это лучше любой терапии.

Кроме Билла, мои мысли часто занимает доктор Лоу, только совсем не в таком хорошем ключе. Я не могу забыть, как он хотел закрыть меня в одиночной палате, из которой запрещено выходить даже поесть. Еду приносят прямо туда, отдают и уходят, так же с лекарствами. Естественно, никаких посещений. Это палаты для буйных, которым опасно находиться рядом с людьми, но я же не такая!

Обо всем этом я думаю, жуя утреннюю кашу. И думаю задать этот вопрос доктору на сеансе. Я не чувствую себя настолько больной, чтобы сидеть в одиночной палате. Сначала он запрещает мужу видеться со мной, затем пытается закрыть там... Эта мысль невероятно злит меня. Да, у меня есть проблемы, но они не настолько критичны. Для чего он делает это?

Я впервые задумалась над тем, сколько лекарств я принимаю каждый день. Седативные, иногда снотворные и черт знает какие еще... Я всегда считала, что нужно доверять людям, которые много лет учились, чтобы спасать наши жизни. Но сейчас впервые понимаю, что, возможно, это не так. Я даже не читала названия лекарств, которые мне выписывают, и не знаю, для чего они. Это мой прокол, обещаю себе в следующий раз обязательно выяснить это. Сейчас я понимаю, что все мои воспоминания восстановлены — по крайней мере, больше нигде нет несостыковок.

На прогулке немного расслабляюсь. Сегодня отличная погода, я рада выйти на свежий воздух. Билл в числе наблюдающих за нами санитаров, мы даже поболтали немного.

— В палате тебя ждет сюрприз. Загляни под свой матрас. Только никому! — шепотом говорит он, подмигивает мне и уходит.

И я уже с нетерпением жду разрешения вернуться обратно. Плотно закрываю дверь в палату и поднимаю матрас: а там маленький сверток. Внутри моя любимая шоколадка и маленький брелочек для ключей в форме мордочки котенка. У металлического котика глаза такого же цвета, как мои, и он рыженький. Меня до слез трогает этот подарок: я когда-то говорила Биллу, что заведу рыжего кота, как только выберусь отсюда. В свертке еще записка.

«Пусть эта мелочь порадует тебя. Спрячь куда-нибудь: иначе заберут. Я увидел этого котика на заправке в магазине, и мне показалось, что он похож на тебя. Билл».

Прижимаю к груди брелочек и улыбаюсь. А в животе что-то похожее на бабочек.

На сеансе с доктором мне не хочется говорить, поэтому он проходит в напряжении. Пытаюсь задать вопросы о лекарствах, но внятного ответа не получаю: доктор Лоу лишь говорит, что все мое лечение согласовано с моим мужем и подписано им же. Я все же решаюсь спросить про одиночную палату.

— Я посчитал, что в тот момент это было необходимо для твоей безопасности и безопасности окружающих, — отвечает психотерапевт.

— Вы считаете меня психованной? Я веду себя нормально, у меня нет замечаний! Я исправно посещаю все сеансы, выполняю все рекомендации и пью ваши идиотские таблетки. Вы сами говорили, что мне лучше и что я восстановила все потерянные воспоминания — так ведь?

Он соглашается, но отводит взгляд. И я не чувствую, что мне стало спокойнее.

Наступила суббота, а значит, сегодня я проведу с Биллом много времени... С этой мыслью я просыпаюсь в замечательном настроении. Осталось лишь дождаться вечера, он приходит в семь на ночную смену. Кажется, я выучила его расписание: я смеюсь сама над собой. Веду себя как влюбленная пятнадцатилетняя девочка. Целый день не могу найти себе места и не знаю, чем занять себя. Все свободное время провожу в общей гостиной и читаю одну из разрешенных здесь книг, пока меня наконец не отправляют в палату.

Я смотрю в маленькое зеркало и ловлю себя на том, что мне хочется выглядеть получше — впервые за все время здесь. Естественно, косметика под запретом. Утешает одно: если Биллу нравлюсь я такая, то на воле, когда наконец можно будет по-человечески уложить волосы, одеть нормальную одежду и накраситься — точно понравлюсь. Пока я раздумываю над этим, чувствую — ко мне потихоньку возвращается желание жить. Оно, спрятанное глубоко под слоями проблем, неврозов, одиночества, страхов, осторожно выглядывает наружу. Это, определенно, хороший знак, и я уверена, что я на пути к выздоровлению.

Больница начинает раздражать меня. Одинаковая еда. Ни нормальных собеседников, ни хороших книг, ни кино, кроме сопливых мелодрам. Мне хочется просто выйти и прогуляться по парку, сходить по магазинам или в кафе. Я поднимаю глаза и смотрю на свое отражение. Я — нормальная. Я — здорова. Как доктор может не видеть этого?! Я определенно вижу огонек в глазах, который, казалось, давно уже погас.