Принимаю душ, жду, пока высохнут волосы, и укладываю их как могу в простой хвост. Но передумываю и решаю распустить их. Мне повезло: даже без хороших масок и бальзамов волосы блестящие и мягкие, спасибо маме за хорошую генетику. Чищу зубы, расчесываюсь и надеваю самую лучшую одежду из той, что у меня тут есть. Впервые я волнуюсь перед встречей с Биллом...

Вечерний обход перед отбоем: делаю вид, что сплю. Билл, должно быть, уже в клинике. В коридоре гаснет свет, я лежу и прислушиваюсь к стихающим больничным звукам. Так и проходит какое-то время, и, когда я уже теряю всякое терпение, слышу тихий скрип открывающейся двери.

Открываю глаза: это Билл. Он улыбается мне, и я отвечаю тем же. Но он не проходит, как обычно, на соседнюю койку, а машет мне рукой, чтобы я подошла. Слезаю с кровати, быстро накидываю на нее одеяло и иду к нему.

— Чш-ш-ш! — он обнимает меня в знак приветствия и шепчет: — Идем за мной, только тихо!

— Куда?

— Надоело сидеть в душной палате. Пошли.

Выхожу в темный пустой коридор. Билл прикрывает за мной дверь, берет за руку, и я снова чувствую, как по коже бегут мурашки. Он тянет меня за собой, и мы осторожно идем, стараясь не разбудить обитателей палат. Выходим на лестницу, Билл ведет меня в соседнее крыло, а затем снова наверх, и я начинаю путаться в одинаковых коридорах и дверях. И тут мы оказываемся, судя по всему, на последнем пролете, перед нами низкая дверь. Билл оборачивается ко мне и подмигивает:

— Добро пожаловать на волю! — с этими словами он вставляет ключ и поворачивает его. Дверь открывается.

— Чтоо? Ты не мог!.. Как же так? — я нагибаюсь, чтобы пройти за ним, не в силах поверить в это.

— Не мог, конечно. Мы все еще в больнице. Но ты погляди!

Мы оказываемся на крыше! Меня обдувает свежий ветерок, вид открывается потрясающий, и я не могу найти слов от радости: смотрю и вижу город, который горит ночными огнями вокруг нас. Вдалеке по шоссе едут машины, отсюда будто игрушечные, но я даже могу увидеть свет фар. Подхожу к краю, но не очень близко, и с широкой улыбкой оглядываю все это великолепие. Где-то вдалеке играет музыка. У меня на глазах выступают слезы, я на миг забываю, что я в клинике и наслаждаюсь этим чувством.

Билл рад, что мне понравился его сюрприз.

— Ну как тебе? — спрашивает он, стоя позади меня.

Я кидаюсь ему на шею и рассыпаюсь в благодарностях.

— Это просто потрясающе, Билл! Я не верю, что мы сюда пробрались! Тебе ничего не будет за это?

— Нет, не будет, — он ухмыляется. — Я знаю, как найти подход к Джанет: она очень любит шоколадные конфеты и готова меня подменить. И дала мне ключ от крыши за красивые глаза.

— Ты невероятный!

Не могу поверить, что он сделал это ради меня. В условиях, в которых мы находимся, Билл умудряется радовать меня и удивлять. Ну как такое возможно? Я ужасно благодарна ему за возможность почувствовать себя свободной. А он достает откуда-то сумку, в ней два пледа и большой термос. Мы садимся на плед, вторым Билл укрывает меня, чтобы не замерзла. Сидим почти на самом краю крыши, но мне ни капли не страшно. В термосе мятный чай: я обожаю такой! Билл говорит, что заваривал его сам, чтобы мы здесь не замерзли.

— Хотел бы я, чтобы это было вино, — шутит он и разливает чай по картонным стаканчикам.

— И так прекрасно, поверь мне.

Хотя я тоже не отказалась бы от чего-то алкогольного. Я и вкус моего любимого когда-то апероля уже успела забыть. Рассказываю об этом Биллу, и он обещает сводить меня в бар и напиться до умопомрачения, как только меня выпишут.

Я погрустнела. Выпиваю немного ароматного чая и спрашиваю его:

— Как ты думаешь, меня вообще когда-нибудь выпишут?

— Конечно! — Билл удивлен вопросом. — А что заставляет тебя сомневаться?

Со вздохом я перечисляю все свои подозрения: несмотря на то, что я «поддаюсь» терапии, как говорит доктор Лоу, у меня не было срывов в последнее время, я помню обо всем, о чем должна, он все равно пытался запихнуть меня в одиночную палату, отказывается называть мне названия лекарств, которые я пью, и запрещал видеться с Алексом, якобы это опасно для психики.

— Может, он считает меня буйной или вроде того? Но последние недели у меня все хорошо, ни единого срыва. Не знаю, — грустно заканчиваю я.

Билл задумчиво жует край стакана.

— Если честно, я и сам не понимаю. Из всех пациентов, с которыми я работаю, ты меньше всего похожа на психа. У тебя есть хорошая динамика, таблетки дают нужный эффект, и я не понимаю, почему до сих пор в каждом назначении у тебя снотворное. Но я не врач, — разводит он руками. — Видимо, врачу лучше знать.

— Билл, я должна тебе признаться.

— А?

— Я не пила снотворное уже три дня.

— Да ладно? — Билл удивлен. — А за тобой не следят, чтобы точно проглотила? Ну я-то тебе верю, но мои подозрительные коллеги...

— Нет, — я пожимаю плечами. — Видимо, я вела себя так примерно, что не вызываю подозрений. Так вот, снотворное в унитазе, а я сплю так же. Понимаешь? Я не вижу кошмаров и без таблеток!

— Во дела... Лоу узнает, точно тебя в одиночку засунет.

Он говорит это таким тоном, что я настораживаюсь.

— У тебя какие-то неприятности с ним?

— С чего ты взяла?

— Ну, ты так отзываешься о нем, я не первый раз замечаю... Как-то грубовато.

— Понимаешь... — Билл обдумывает свой ответ. — В общем, он не самый лучший босс в мире. Иногда я не понимаю его методы, но решать не мне. Так что я молчу ради матери, чтобы сохранить это место. Но да, я не очень с ним поладил.

Я решаю не расспрашивать его. Холодает, и я понимаю, что под пледом сижу только я.

— Билл, садись рядом. Пледа вполне хватит на двоих.

— Не боишься? — смеется он, но двигается ближе ко мне, перехватывает свой край пледа и укрывается им. Плед не очень большой, так что мы сидит вплотную, чтобы под ним уместиться.

— Чего я должна бояться? — недоумеваю я.

— Ты на крыше, с парнем, никто не знает, где мы, и криков отсюда тоже не слышно.

— Ой, Билл! — шутливо выпихиваю его обратно из-под пледа, но он тяжелый,как скала. — Если бы ты хотел, у тебя было много времени, чтобы делать со мной что угодно! Ты так не поступишь.

— Не поступлю, — соглашается он серьезным тоном.

Но я чувствую, что в шутке лишь доля шутки. Его рука лежит на моих коленях, и мне очень хочется взяться за нее. Вместо этого я осторожно поднимаю руку и провожу пальцем по сеточке вен, выступающей у него на сгибе локтя.

Билл перехватывает мою ладонь. Его руки очень горячие и большие по сравнению с моими маленькими ладошками. Я беру его руку, прикладываю к своей.

— Что ты делаешь? — удивляется он.

— Сравниваю. Смотри, как отличаются.

Мои пальцы не достают до подушечек его пальцев. Билл тоже рассматривает наши руки. И вдруг обнимает меня и притягивает ближе к себе, я даже не успеваю ничего понять. Пауза длится несколько секунд, после чего он говорит шепотом:

— Дженнифер, ты уж меня прости...

— За что? — отвечаю тоже тихо, потому что у меня вдруг пропадает голос.

Впервые мы так близко друг от друга. Чувствую, как он поглаживает мое запястье, едва касаясь, а в груди, где-то на уровне солнечного сплетения, становится жарко. Билл не сразу отвечает мне.

— За то, что мне очень хочется все же поступить так с тобой.

И он вдруг целует меня. И делает это так нежно, что у меня перехватывает дыхание. Его губы теплые и мягкие, и я отвечаю на поцелуй, ощущая слабый вкус мятного чая. Это такое забытое ощущение, что я на миг полностью растворяюсь в нем, забывая обо всем, кроме Билла, его теплых рук и вкуса мяты на наших губах. Понимаю, что не дышу — и на секунду прерываю поцелуй, выдыхая теплый воздух, ощущая дыхание Билла на своих губах. Он обнимает меня так крепко, будто боится, что я куда-нибудь исчезну, а я не могу оторваться от него.

Билл мягко улыбается мне и притягивает к своей груди. Так мы сидим какое-то время, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

— Ну что, будешь жаловаться на меня? — шутит Билл, явно пытаясь за юмором скрыть волнение.

— В зависимости от твоего поведения, — отвечаю тем же.

Он делает оскорбленный вид.

— Значит, мое поведение тебе не нравится?

— Скажем так... Выборочно. Минуту назад мне понравилось.

— Ах, вот ты как!

Билл определенно рад это слышать. Он заправляет мне за ухо выбившуюся прядь волос и целует снова, я чувствую, что теперь он делает это уверенно.

Время бежит неумолимо быстро, и нам пора возвращаться назад. Я чувствую что-то новое между нами — нежность, которой раньше не было, а теперь я ощущаю ее во всем: в том, как Билл держит меня за руку, пока мы по темным лестницам и коридорам возвращаемся в палату, в его взглядах на меня, и, наверное, даже в воздухе вокруг нас.

— Думаю, скоро Джанет пойдет искать меня, так что я тебя оставляю, — говорит мне Билл, когда мы оказываемся у моей двери. Мне ужасно жаль расставаться.

— Это был чудесный вечер. Спасибо тебе за него, — искренне благодарю я его.

— Он не последний, — обещает Билл и толкает дверь в палату.

Я должна зайти туда одна, но он резко заходит за мной, закрывает дверь, и я оказываюсь прижата к ней. Билл передо мной; обнимаю его за пояс и смотрю на него сверху вниз. Он гладит мою щеку ладонью.

— Не смог так уйти... — и прижимается к моим губам.

Мы вновь целуемся, температура вокруг нас словно подскакивает на пару градусов. Я провожу рукой по спине Билла, залезаю под футболку.

— У тебя руки холодные... — говорит он.

— Так, может, ты согреешь? — шучу я, а Билл отвечает всерьез:

— Многое бы я отдал за такую возможность.

И я не успеваю понять, о чем он, потому что его губы накрывают мои, и я буквально чувствую кожей его желание, как, наверное, и он мое. Несколько минут проходят как вечность, и я уже практически готова не отпускать его никуда, наплевав на все правила.

Часы на руке Билла предательски пищат.

— Это будильник. Шесть утра. Мне пора, Дженн, — Билл с неохотой отстраняется от меня, и я делаю несчастный вид. Он улыбается, когда видит это. — Поверь, я бы с удовольствием остался здесь с тобой, но Лоу... В общем, ты понимаешь.

Да, я понимаю, хоть мне и грустно. Обнимаю его на прощание, он обещает увидеться днем и исчезает за дверью. А я бреду в кровать, у меня осталось лишь два часа на сон, но это последнее, что меня волнует. Я еще долго лежу в темноте, чувствуя, как горят зацелованные губы, и прикасаюсь к ним пальцем. Не могу поверить, что это действительно происходит со мной.

ГЛАВА 16



Две недели прошло с нашего прекрасного вечера на крыше, а у меня такое чувство, что мы с Биллом знакомы тысячу лет. Я не думаю ни о чем, кроме него, и просыпаюсь и засыпаю с мыслями о наших отношениях. Тот факт, что мы делаем это вопреки правилам, будоражит меня еще сильнее. Билл находит самые невероятные способы встретиться со мной, потому что постоянно сидеть в палате мы не можем — это точно вызовет подозрения.

Доктор Лоу на сеансах хвалит меня за хорошее настроение, а я улыбаюсь, потому что он не догадывается, что является тому причиной. И недавно я впервые заговорила с ним о выписке.

— Доктор, выслушайте меня, прошу вас. Я чувствую себя отлично и могу себя контролировать. Не понимаю, для чего все это до сих пор… Я правда хочу домой.

— Нет, Дженнифер. Простите. Пока что о выписке не может быть и речи, слишком рано.

Он был непреклонен, и я ужасно расстроилась тогда и долго потом плакала у Билла на плече, а он гладил меня по голове и говорил всякие нежности. И обещал, что осталось совсем немного, мы обязательно оставим эту больницу позади.

Мы часто обсуждаем нашу будущую жизнь, и я ловлю себя на том, что не помню, как мне жилось до клиники. Ходить на работу… Готовить ужины самостоятельно, гулять, где вздумается. Меня даже немного пугает это.

Но с Биллом мне ничего не страшно.

И еще меня действительно волнует, почему Алекс отказался со мной разводиться. Связи у нас нет, но я каждый день надеюсь, что доктор Лоу скажет о документах. Но их нет. Я больше не сомневаюсь и решаюсь попросить доктора о встрече с Алексом.

— И скажите, чтобы документы сразу принес. — говорю я, когда прошу сообщить ему о встрече.

Сегодня утром я просыпаюсь от того, что доктор Лоу пришел в мою палату. Он сообщает, что мой муж завтра будет здесь, и я твердо намерена добиться развода.

— Ты уверена в своем решении? — в десятый раз спрашивает Билл.

На следующий день мы проводим время в моей палате; сегодня суббота, и Билл смог договориться, чтобы кто-то из коллег подменил его на пару часов. Мне бы немного его таланта ладить с людьми — но природа, к сожалению, меня им обделила.