Мне действительно жаль ее. Я сочувственно слушаю эту историю и видно, как страшно Сюзанне до сих пор.

Затем начинает говорить молодой парень. Оказывается, ему уже двадцать семь и он был известным в узких кругах писателем. Его книги издавались большими тиражами и имели успех. Но до последнего времени мало кто знал, что у популярного автора шизофрения. Его фантастические миры, которые он описывал в книгах, были частью его самого.

Он долго рассказывает об этом, и мне даже становится любопытно прочесть его книги. Удивительно знать, насколько верит человек, который болен, в то, что он пишет. По его тону и убежденности, с которой он говорит, я понимаю, что он действительно считает эту фантастику реальной, более того, совершенно не видит в этом проблемы....

Мне становится все страшнее, когда очередь близится к моей, и вот я практически паникую. Мне всегда тяжело было рассказывать что-то для аудитории, состоящей более, чем из одного человека. Но в этой ситуации страх еще сильнее. Чувствую, что мои руки дрожат, и пытаюсь успокоиться, но получается плохо.

Рядом со мной сидит пожилая женщина. Видя мою панику, она осторожно трогает меня за плечо:

— Не бойся, милая. Нам всем страшно, но это нужно нам, если мы хотим когда нибудь выйти отсюда. И никто не осудит тебя — все мы здесь немножко «того»... — она тепло мне улыбается, и у нее очень добрый голос. Она совершенно не похожа на сумасшедшую, интересно, почему она здесь? Я благодарно киваю ей.

— Дженнифер, вы готовы рассказать нам свою историю?

Делаю глубокий вдох и киваю. Начинаю рассказ, и с каждым словом мне все легче и легче. Я снова переживаю те ужасные моменты, но сейчас мне кажется, будто все это было не со мной, я словно смотрю на происходящее со стороны, а не чувствую себя непосредственным участником событий. Рассказываю об отце, о вечеринке, об изнасиловании. О моем первом лечении, об Алексе и нашем счастливом браке...

Самое трудное, конечно, остается на «десерт».

— Это было ужасно. Я два месяца провела в больнице, Алекс — немного меньше. Мы с огромным трудом пережили эту аварию... И я думаю, мы больше не стали прежними. Мой муж стал отдаляться от меня, в отношениях повеяло холодом. Я не могла понять, что происходит, пока однажды не пошла встречать его с работы и не увидела, как он выходит из здания со своей коллегой. Она была очень красивая... И они мило беседовали. Я была в бешенстве. Алекс стал часто задерживаться на работе, уехал в командировку, и она тоже там была, я уверена в этом. Это длилось очень долго. Я знаю, что он спал с ней, пока я ждала его дома и пыталась справиться с депрессией. Мы ругались часто... Я винила его в той аварии.

Я рассказывала это все со слезами на глазах. По лицам людей было видно, что они действительно сочувствуют мне. Женщина, сидящая рядом, держала меня за руку в знак поддержки.

— Он — моя вторая половинка и моя настоящая любовь. И я не понимала, что происходит, но жить без него мне не хотелось абсолютно. В тот день, когда все случилось, мы снова сильно поругались... Он ушел, а я решила, что хватит с меня. И выпила те таблетки. Вот и все, что я помню.

Воцаряется гробовая тишина. Доктор Лоу внимательно смотрит на меня.

— Дженнифер, это все, что вы хотели рассказать?

— Да. — я начинаю понимать, что здесь что-то не так. Почему он так смотрит?

— Я вас понял. Спасибо за вашу историю. Кажется, теперь мне все ясно... — доктор делает записи в блокноте, а мне становится страшно. Он никогда не смотрел так за все время, что я здесь, пока мы с ним вели эти беседы.

— Доктор Лоу, что происходит? Что вам ясно?

— Мы с вами обсудим это на индивидуальном сеансе, хорошо? — он закрывает блокнот и предлагает продолжить, но я не сдаюсь.

— Нет, скажите мне сейчас! Я же вижу, что-то не так! Доктор, не молчите! — я подскакиваю со стула. Парень, сидящий рядом, отшатывается в сторону.

— Дженнифер, если вы не успокоитесь, нам придется отвести вас в палату, и мы прервем сеанс.

Он смотрит куда-то за мою спину, я оглядываюсь и вижу там Билла. Они обмениваются короткими взглядами.

— Нет, вы не вырубите меня снова! Скажите мне, что происходит, иначе клянусь, я... — я выдыхаю, подхожу к доктору и умоляюще смотрю ему в глаза. — Прошу, объясните, доктор Лоу. Пожалуйста.

Тот вздыхает и кладет руки мне на плечи.

— Послушайте меня внимательно, Дженнифер. Если говорить простым языком, спасая вас от невыносимой боли, ваш мозг заблокировал событие, которого вы так боитесь. А все остальные ваши ложные воспоминания — результат того, как именно ваша психика объясняет несостыковки, понимаете?

Я думала, все гораздо страшнее, а это все я вроде как уже слышала от него. Но что тогда?

— Какое событие? Что я так сильно боюсь вспомнить?

— Вы потеряли ребенка в той аварии, Дженнифер. Вы были на восемнадцатой неделе. Ваш муж принес мне больничные выписки и все рассказал. Я очень сожалею...

Я отшатываюсь от него, и он не успевает меня поймать. В глазах темнеет, голова будто разрывается от боли. Моя беременность, тест, тот день, когда мы сообщали родителям, первое УЗИ, на котором сказали, что у нас девочка, мои планы по ремонту будущей детской и крошечные носочки, которые я купила. Первая вещичка для дочки.

Кладу руку на живот. Моя будущая дочь, Мелисса. У меня была дочь...

Слышу душераздирающий крик, с опозданием понимаю, что кричу я. А потом все проваливается в темноту, и последнее, что я чувствую, это знакомые руки, которые меня подхватывают и тонкий запах парфюма. Это Билл.

И больше я не чувствую ничего.

ГЛАВА 13



С огромным трудом открываю глаза. Голова тяжелая, тело словно ватное: это уже знакомые мне последствия успокоительного в большом количестве. Пытаюсь восстановить в памяти последние события: терапия, воспоминания, Алекс... Ребенок. Против воли на глаза наворачиваются слезы. Вот оно что. Это и есть причина, по которой я нахожусь здесь. Я потеряла ребенка, сошла с ума... А мой муж отправил меня сюда. Я действительно сумасшедшая.

Поворачиваю голову и вижу у своей кровати Билла. Он улыбается.

— Привет, чокнутая. Ну как ты? Я вчера чуть с ума не сошел, пока нес тебя сюда.

Приподнимаюсь на кровати, но голова начинает кружиться, и я падаю обратно. В глазах Билла тревога.

— Не вставай пока, — говорит он и передает мне стакан. Поддерживает мою голову, чтобы я могла попить, — это просто вода.

— Что произошло? — спрашиваю я его.

Санитар грустно улыбается.

— Я был на вашей терапии. Доктор достучался до тебя, и, кажется, ты вспомнила что-то страшное. У тебя случился настоящий срыв. Я, конечно, не удивлен: частенько вижу такое с пациентами. Но так как мы общаемся... — тут он мнется. — Хорошо, я очень испугался за тебя. Ты потеряла сознание. Я тебя сюда перенес, вколол снотворное. Как ты себя чувствуешь?

Я чувствую себя нормально... Для психованной. Голова болит, но становится немного легче.

Билл помогает мне встать. Смотрю на часы, висящие над дверью, и понимаю, что сейчас время обеда. Я чувствую сильный голод, и мне приходит в голову вопрос.

— Билл, сколько я проспала?

— Почти сутки. — спокойно отвечает тот.

Я в шоке, сутки не вылезала из кровати, неудивительно, что мне тяжело даже стоять.

Билл предлагает принести обед в палату — у меня нет сил идти в столовую, так что я соглашаюсь и благодарю его. Он уходит и возвращается спустя несколько минут, в его руках поднос. На нем тарелка дымящегося супа, рис с каким-то мясным соусом и кусочек хлеба. Пока я ем, санитар сидит рядом со мной.

— Ну как, тебе полегчало? — спрашивает он, забирая поднос. Мне действительно становится легче, еда придала сил. Пора пить ежедневные лекарства, что я и делаю.

— Мне гораздо лучше. Спасибо тебе за заботу... — смущенно благодарю я Билла. За эти дни в больнице я очень привязалась к нему. Он единственный, кто сейчас заботится обо мне и верит в меня. Ну, не считая доктора Лоу, возможно.

— Было бы за что. Отдыхай. В восемь всех чокнутых собирают смотреть фильм в общей гостиной, так что буду ждать тебя там.

Билл взлохмачивает мне волосы, забирает поднос с посудой и уходит из палаты. Устало откидываюсь на подушки. Мне не помешает принять душ и привести себя в порядок — все еще чувствую себя разбитой. Сегодня еще должна быть беседа с доктором, как и всегда.

Стою у кабинета и боюсь постучать. После вчерашнего он, вероятно, сердится на меня... Собираюсь с силами, стучу в дверь и вхожу. Доктор Лоу сидит за своим столом и заполняет какие-то бумаги. Он поднимает голову на звук открывающейся двери:

— Здравствуй, Дженнифер, проходи. Мне нужно две минуты, и мы начнем, договорились?

Я киваю и сажусь на свое обычное место. Смотрю в пол и молча жду, пока врач закончит свою работу. Наконец он складывает бумаги в папку на столе и откладывает ручку. Смотрит на меня и спокойно спрашивает:

— Ну что, Дженнифер, как ваши дела? Надеюсь, вы смогли отдохнуть и успокоиться?

— Доктор, простите меня за вчерашнее. Я сорвала групповой сеанс... — смущенно извиняюсь я.

— Извинения приняты. Все в порядке, поверьте, это не первый раз, когда пациенты реагируют так.

Я радуюсь, что он не сердится. А психотерапевт начинает нашу беседу первым:

— Скажите, Дженнифер, вчера мы с вами добрались до самых глубоких уголков вашего сознания. Признаться, я рад, что это произошло так быстро, но не ожидал такой реакции. Что вы почувствовали, когда узнали о произошедшем?

Я немного затягиваю с ответом.

— Мне было очень больно узнать, что у меня был ребенок. И что я его потеряла. Если честно, я до сих пор не могу смириться с этой мыслью. Думаю, я пыталась избежать этой боли, я боялась это чувствовать... Вот так все и вышло.

— Я согласен с вами. Ваша боль от потери была настолько сильна, что организм не выдержал и попытался избавить вас от нее знакомым ему методом — стереть ужасное воспоминание о беременности. А что вы думаете насчет вашего мужа?

— Алекса? Ну... — тут я не знаю, что сказать.

— Вы вините его в том, что вы здесь? — правильно понимает мое молчание доктор Лоу.

— Да, думаю, да. Я попросила его о разводе, а он мне отказал. Но я не меняю своего решения. Поймите, я не свихнулась... То есть я имею в виду, что у меня действительно была на то причина, правда? Я считаю, что он скинул всю ответственность. Он был за рулем.

Я чувствую настоящую злость.

— Он, как любящий муж, обязан был поддержать меня! Я не понимаю, почему он просто не сказал мне о ребенке? О том, что я была беременна! Я ведь вернулась из больницы, а в доме не было детских вещей, ничего, что могло бы напомнить мне об этом, а он ни разу не сказал мне. Как вы себе представляете нашу жизнь после такого?

— Я не могу давать вам советов насчет вашей личной жизни, это уж точно не в моей компетенции. Если вы снова захотите увидеть мужа, сообщите об этом мне. И в случае, если на ваше имя придет письмо с документами на развод, конечно же, вы об этом узнаете.

— Спасибо, доктор Лоу.

— Дженнифер, сегодня я не буду больше мучить вас вопросами, даю вам время, чтобы осознать это все и принять. Постарайтесь не переутомляться. Увидимся с вами в четверг, как всегда.

Я согласно киваю. Благодарю доктора Лоу и снова извиняюсь перед ним за свою агрессию. И когда я уже открываю дверь, он вдруг говорит:

— Дженнифер, у меня к вам еще один вопрос.

Я оборачиваюсь.

— Что у вас с Биллом Смитом?

— Что?

Доктор смотрит мне прямо в глаза, и я не могу уйти от ответа.

— Почему вы решили, что у меня с ним что то есть? Я ведь замужем... Пока что.

— Вы говорите правду, Дженнифер?

— Естественно! — возмущаюсь я.

Доктор Лоу привычным жестом взъерошивает волосы и откидывается назад в своем кресле.

— Хорошо. Вы можете идти. На всякий случай напоминаю вам: правилами нашей лечебницы работникам категорически запрещено вступать в какие-либо отношения с пациентами, помимо дружеских. В этом случае работнику грозит увольнение и серьезный штраф.

ГЛАВА 14



В общей гостиной выключен свет. Для нас поставили стулья и кресла так, чтобы телевизор был виден всем. Я занимаю место в последнем ряду, в самом углу — на самом деле, смотреть фильм нет особого желания, но и в палате отсиживаться не хочется. Я увидела Билла — он подпирал стену, изображая статую. На самом деле он находится здесь на всякий случай, вдруг кому-то потребуется помощь. Машу ему рукой. Билл подмигивает мне, включая фильм.

— Правила, надеюсь, все помнят? Не хотим смотреть — тихо встаем и уходим, чтобы не мешать другим, — строгим голосом говорит он.